Соловьев В.С., Трубецкой С.Н., Грот Н.Я., Лопатин Л.М.

Творчество выдающегося русского философа Владимира Сергеевича Соловьева обширно и разнообразно, так что не так-то просто привести его в систему. Но уже современники Соловьева хорошо понимали, что этот неординарный человек был не столько теоретическим философом, сколько социальным мыслителем и даже пророком-публицистом, глубоко размышлявшим над проблемой преображения социума. О. Георгий Флоровский утверждает: «Весь творческий путь Соловьева может быть понят и объяснен именно из этого искания социальной правды». Это очень точное замечание. Действительно, убежденность в том, что Церковь обязана заниматься совершенствованием общества, была для Соловьева самой заветной идеей, которой он предавался со страстью, не изменяя ей во все периоды своего творчества. Н. Бердяев писал: «Вл. Соловьев никогда не понимал христианства как исключительно религию личного спасения, а всегда понимал его как религию преображения мира, религию социальную и космическую. Церковь не есть только богочеловеческая основа спасения для отдельных людей, но и богочеловеческое домостроительство для спасения всего мира».

В дальнейшем изложении мы убедимся в тесной связи тезиса  о христианском преображении социума с другими известными идеями философа. Действительно, к этой основной идее можно привязать всю мозаику соловьевских концепций – либо как ее обоснование, либо как ее положительное развитие.

Так например, те резкие осуждения Русской Православной Церкви, которые Соловьев не раз допускал, и за которые он так не любим нашей православной публикой, объясняются тем, что Православие традиционно отстранялось от задачи совершенствования социума и занималось чисто личным спасением. У нас даже термин «социальное служение» означает благотворительность, больничное милосердие и работу в детских приютах, ориентированную на воспитание индивидуальных душ, но не на преображение всего социального строя. Соловьева же такая направленность совершенно не устраивала. Не отрицая необходимости личного спасения и личного нравственного совершенствования, он всю мощь своего ума и весь пламень своего большого сердца посвятил именно проблеме преображения мира и в первую очередь мира в узком смысле слова – социума.

Место социального христианства в творчестве выдающегося мыслителя столь велико, что становится крайне важным выявить аргументацию мыслителя в пользу этой идеи.

Соловьев, – один из сильнейших философских умов человечества. Его умение четко сформулировать мысль и ее виртуозно аргументировать просто поражает. И свой социальный тезис он обосновывает многообразно и убедительно. Имеет смысл разделить всю его аргументацию на две больших группы: 1) доводы христианско-философские и 2) доводы исторические. Отделять философию от христианства у Соловьева бессмысленно – он не только декларировал идею всеединства, но и просто-таки жил ею. Впрочем, и исторические рассуждения Соловьева также неразделимы с христианской проблематикой, так что эти доводы лучше назвать христианско-историческими. Но сначала о первой группе доводов.
 
1. Аргумент от всеединства. Концепция всеединства у Соловьева означает причастность всего сущего единому целому, коим может быть только Бог, Абсолют. В применении к обществу всеединство понималось мыслителем как нравственная солидарность между людьми. Но высшая степень солидарности – любовь – может утверждаться только на основе религии. Так что подлинное всеединство в социуме – всечеловечество – достигается в порядке божественном. Всечеловечество должно быть осуществлено, но, поскольку каждый обладает свободной волей, то оно не может рассматриваться как данность, но как заданность.  Поэтому цель человека – это реальное осуществление всечеловечества в истории. И поскольку христианство является совершенной религией, вмещающей в себя полноту истины, то именно оно в первую очередь должно стремиться к достижению этой цели. Сам Соловьев это формулирует так:
«Сущность истинного христианства есть перерождение человечества и мира в духе Христовом, превращение мирского царства в Царство Божье (которое не от мира сего)». Тут же он поясняет:

«осуществление самого Царства Божия зависит не только от Бога, но и от нас, ибо ясно, что духовное перерождение человечества не может произойти помимо самого человечества, не может быть только внешним фактом; оно есть дело, на нас возложенное, задача, которую мы должны разрешать».

«Дело», «задача» – вот что особенно важно для Соловьева; ни Бог, ни человек порознь не могут совершить преображение общества. Только  их соединенными усилиями возможно решение этой самой важной, по Соловьеву, задачи мироздания.

 
2. Аргумент от органического понимания общества.  Общество состоит из людей, каждый из которых – индивидуальность, причем уникальная, имеющая безусловную ценность. Но отсюда не следует, что общество как соединение индивидуумов не обладает ценностью. Наоборот, поскольку человек становится человеком только в обществе, то и само общество является ничуть не меньшей ценностью.

Но дело не только в этом. Само общество Соловьев рассматривает как некое собирательное целое, обладающее реальным, в том числе и духовным, существованием. Он пишет:

«К счастью, человечество не есть куча психической пыли, а живое одушевленное тело, образующееся и преобразуемое, последовательно и закономерно развивающееся, многоразлично расчленяемое и объединяемое, разнообразно связанное с прочим миром и всесторонне воспринимающее дух Божий – не только периферически, но и центрально, не только в единицах, но и в группах, не только частями своими, но и целым».

Общества, как «существа собирательные» обладают и собственными грехами, не сводящимися к грехам отдельных людей. Соловьев  утверждает, что «Царства, как собирательные целые, гибнут только от грехов собирательных - всенародных, государственных - и спасаются только исправлением своего общественного строя или его приближением к нравственному порядку».

Столь высокое понятие об обществе у Соловьева существенно отличается от церковного. Обычный христианский взгляд на эту проблему фактически сводится к взгляду на социум именно как на «психическую пыль». Хотя там частицы и связаны между собой, но как целое эта «пыль» отдельной жизнью не обладает, тем более не обладает собственными грехами и возможностью богообщения. Такая позиция явилась одной из причин пренебрежения христианством социальной тематикой. Церковные богословы с недоверием относились к построениям Соловьева, но в среде философов они приобрели сторонников: такой значительный мыслитель как Л.П. Карсавин по сути дела разделяет с Соловьевым его органический взгляд на общество.

Однако Соловьев на этом не останавливается. Он видит человечество не только как собирательное существо, но и как некую сверхличность, «Великое Существо» Конта, Душу мира, Софию. София у Соловьева служит метафизическим доводом в пользу  социального христианства. Но само понятие о Софии у мыслителя чрезвычайно расплывчато. Впрочем, философ сумел избежать явных противоречий, столь характерных для его последователя С. Булгакова. Он четко мыслит Софию как тварь, причем такую, которая может как прилепиться Богу, так и отойти от Него – свойство, которое столь отчетливо можно наблюдать в истории человечества.

3. Аргумент от любви.  Это уже аргумент по преимуществу христианский. Бог есть любовь. Эту безусловную истину Соловьев развивает так:

«Любовь есть сила беспредельного расширения, и церковь, на любви основанная, должна проникать во всю жизнь общества человеческого, во все его отношения и деятельность, ко всему нисходя и все до себя возвышая.

Но любовь у Соловьева – не только душевная симпатия, но и дело:

«Любовь же не может быть бездейственна, и союз любви в человечестве или в отдельном народе не может замкнуться в круге религиозного культа, не может оставаться равнодушным к внешней жизни, ко всем делам и отношениям человеческим».

Отсюда ясно, что дело любви к ближнему прежде всего совершается в социуме и вне его по сути дела ущербно: «никакая святость не может быть только личной, что она непременно есть любовь к другим, а в условиях земной действительности эта любовь есть, главным образом, сострадание». Но сострадание, если оно  действительно хочет деятельно помогать людям, неизбежно принимает общественные формы: «большая часть его (человека – Н.С.) страданий и нужд имеет характер коллективный или, по крайней мере, зависит от причин общественных, а потому настоящая целесообразная помощь в этих страданиях и нуждах непременно также принимает характер общественной деятельности и никак не может быть удержана в границах личной нравственности».

Николай Сомин