Слово «Утопия»  означает «Нигдея» – место, которого нет. После книги Мора это слово стало нарицательным, обозначая нечто несбыточное, общество, существование которого в реальности невозможно.

Томас Мор (1478-1535), сын известного лондонского судьи, получил образование в Оксфорде, огромные способности позволили ему глубоко освоить всю античную и современную ему гуманистическую мысль, а также Священное Писание. Современники отмечали, что кроме блестящего ума, остроумия и образованности Мор отличался редким милосердием и доброжелательностью. Мор хотел стать монахом, но желание послужить стране пересилило, и уже в 1504 г. он избирается в парламент. Однако его выступление по поводу уменьшения налогов  в королевскую казну вызвало негативную реакцию у короля Генриха VII, и Мору пришлось оставить политику – к политической деятельности он вернулся в 1509 г. при Генрихе VIII, и быстро делает карьеру. В 1518 г. он – член тайного совета, в 1521 – посвящен в рыцари (приставка «сэр»), затем спикер палаты общин, и наконец в 1529г ­– лорд канцлер (в 32 г. уходит в отставку).

Однако жизнь превратна. Король Генрих VIII задумал развестись со своей женой (Екатериной Арагонской) и жениться на Анне Болейн. Папа был против этого. И тогда Генрих решил порвать с Римом и создать новую веру – Англиканскую. Мор был всегда верен католицизму и поэтому возражал. Он отказался принять присягу королю и новой наследнице Елизавете (эта присяга включала формулу отречения от папской власти), за что был посажен в Тауэр и затем казнен отсечением головы.  Говорят, что его последние слова были обращены к палачу: «Шея у меня коротка, целься хорошенько, чтобы не осрамиться». И уже положив голову на плаху, он прибавил: «Погоди немного, дай мне убрать бороду, ведь она никогда не совершала государственной измены».

Книга «Утопия» была опубликована в 1516 г. (на латыни), затем много раз переиздавалась и переводилась на европейские языки. Книга состоит из двух частей.

В первой части Мор разговаривает с Рафаилом Гитлодеем – образованным моряком, который судит о современной жизни. Именно Гидлодей (а не Мор из книги) высказывает заветные мысли Мора-мыслителя. Так, выступая резко против огораживания, Гидлодей передает свой разговор с кардиналом о причине повсеместного воровства:

"Какая же это?" - спросил кардинал.

"Ваши овцы, - отвечаю я, - обычно такие кроткие, довольные очень немногим, теперь, говорят, стали такими прожорливыми и неукротимыми, что поедают даже людей, разоряют и опустошают поля, дома и города.»

Это означает, что процесс огораживания земель под пастбища привел к пауперизации крестьян и образованию огромного количества нищих. Отсюда и воровство.

Разговор постепенно переходит к проблеме собственности.

«Впрочем, друг Мор, если сказать тебе по правде мое мнение, так, по-моему, где только есть частная собственность, где все мерят на деньги, там вряд ли когда-либо возможно правильное и успешное течение государственных дел; иначе придется считать правильным то, что все лучшее достается самым дурным, или удачным то, что все разделено очень немногим, да и те получают отнюдь не достаточно, остальные же решительно бедствуют». Так утверждает Гидлодей. А затем продолжает:

«…я твердо убежден в том, что распределение средств равномерным и справедливым способом и благополучие в ходе людских дел возможны только с совершенным уничтожением частной собственности. Но пока у каждого есть личная собственность, нет совершенно никакой надежды на выздоровление и возвращение организма в хорошее состояние.

- А мне кажется наоборот, - возражаю я, - никогда нельзя жить богато там, где все общее. Каким образом может получиться изобилие продуктов, если каждый будет уклоняться от работы, так как его не вынуждает к ней расчет на личную прибыль, а, с другой стороны, твердая надежда на чужой труд дает возможность лениться? А когда людей будет подстрекать недостаток в продуктах и никакой закон не сможет охранять как личную собственность приобретенное каждым, то не будут ли тогда люди по необходимости страдать от постоянных кровопролитий и беспорядков?»

Гитлодей отвечает:

«вот если бы ты побыл со мною в Утопии и сам посмотрел на их нравы и законы, как это сделал я, который прожил там пять лет и никогда не уехал бы оттуда, если бы не руководился желанием поведать об этом новом мире, - ты бы вполне признал, что нигде в другом месте ты не видал народа с более правильным устройством, чем там.

Друг Рафаил, - говорю я, - убедительно прошу тебя - опиши нам этот остров; не старайся быть кратким, но расскажи по порядку про его земли, реки, города, жителей, их нравы, учреждения, законы и, наконец, про все, с чем ты признаешь желательным ознакомить нас, а ты должен признать, что мы желаем знать все, чего еще не знаем».

И Мор переходит ко второй части своей книги – описанию жизни в Утопии.

Государство Утопия представляет собой конфедерацию 54 городов. Политическое устройство в одном городе (на примере столицы – Амаурота):

Правитель города – Князь (избирается пожизненно собранием сифогрантов).
Сенат: 20 траниборов (избираются  сифогрантами).
Собрание 200 сифогрантов (каждый сифогрант является представителем от 30 семей). Траниборы и князь выбираются из ученых.
Семьи - 6 000, причем каждая семья – это фактически некое хозяйство или бригада, в которой от 10 до 16 взрослых (разных поколений), не считая детей.

Таким образом, предполагается полное равенство каждого и выборность всех должностных лиц. К сожалению, у Мора так и осталось непонятным, как формируется центральное правительство страны.

В Утопии общественная собственность, денег и торговли нет, все всё получают со складов, устроенных в домах сифогрантов. Трапезы также общие – причем для стряпни  устанавливается очередность женщин.

Все работают (кроме высших должностных лиц и ученых). Работа в деревне организована вахтовым методом: надо отработать 2 года. Всего работают по 6 часов в сутки, остальное время – для самосовершенствования. Однако этого оказывается достаточно для изобилия.

Золото – самый бесполезный металл в Утопии. Из него делают ночные горшки и цепи для рабов. В рабы попадают либо вследствие тяжкого преступления или в качестве военнопленных.

Священен институт брака: развод - только с разрешения сената и их жен и с наличием обоюдного согласия - если характер не подходит. Наказание за прелюбодеяние - рабство.

Войны утопийцы не любят. Впрочем, они считают вполне приемлемым поводом к войне, если другой народ оставляет свои земли в пренебрежении – тогда Утопия присваивает их себе. Утопийцы очень ценят жизнь своих граждан, и потому в случае войны прежде всего стараются посеять в стане врага раздоры и взаимные подозрения. Если это не удается, то они вербуют наемную военную силу у окрестных народов. Если же и это не приводит к победе, то в бой вступают хорошо обученные отряды утопийцев, для подготовки которых в Утопии введены ежедневные военные упражнения.

Интересно, что в Утопии имеет место религиозная терпимость. Исключения - те, кто не верят в бессмертие души (т.е. атеисты), что ад - полагается за зло, рай - за добродетель, ибо как замечает Мор, таких неверующих не смогут остановить законы, а руководствоваться они будут личными страстями. Поэтому их лишают гражданства. Большинство исповедует монистическую религию: веру «в некое единое божество, неведомое, вечное,  неизмеримое, необъяснимое, превышающее понимание человеческого  разума,  распространенное во всем этом мире не своею громадою, а силою: его называют  они  отцом.  Ему одному они приписывают начала, возрастания, продвижения, изменения  и  концы всех вещей; ему же одному, и никому другому, они воздают и божеские почести». Христианства же утопийцы не знали, и его приносят с собой только спутники Гидлотея. Такое отношение к религиозному вопросу представляется довольно странным для католического святого (Мор был канонизирован католической церковью в 1935 г.).

 «Утопия» - вовсе не утопия, а вполне реальный план социалистического общества. И поэтому, конечно, ее идеи  в католическую социальную доктрину не вошли. Характерно, что в документах по канонизации Мора «Утопия» даже не упоминается.  И все же  эта книга явилась первой, пусть чисто умозрительной попыткой европейской культуры избежать грядущего капитализма и пойти по другому, противоположному пути.

Николай Сомин