Странно складываются дела в Отечестве нашем. Деревни и сёла худеют и умирают, оставляя после себя руины некогда вольной жизни на земле. С начала 90-х, по некоторым оценкам (например, Н.С. Михалков), число таковых достигло 40 – 50 тысяч, а это больше, чем аналогичные потери в период  Великой Отечественной войны. Параллельно есть и другая прискорбная аналогия: сейчас в России около 5 миллионов беспризорных в то время, тогда как после войны их число не превышало 1 миллиона.

Было бы верхом наивности полагать, что столь масштабные разрушения имеют под собой сугубо естественные причины. В наш лукавый век, правда, предпринимаются попытки представить дело именно таким образом: дескать, село гибнет само собой под натиском современной жизни. Причём, исходит этот обман от чиновников самого высокого ранга. Однако разглагольствования об «экономической неэффективности мелкоконтурной аграрной экономики» в государстве, где на один квадратный километр территории приходится не более трех жителей (в Японии – почти 400), настолько нелепы, что на них не стоит и оглядываться. С незапямятных времен известен и действует закон наследования: народ, не желающий обрабатывать свою землю, полученную от предков, рано или поздно, но неотвратимо будет заменен народом, желающим это делать. И никакие ракеты здесь не помогут, не защитят. Тут правит бал метафизика и высшая математика, а не арифметика. Сколько равнодушных к своей земле народов уже навеки исчезло с лица земли!

Итак, трагедия нашей русской и советской деревни есть злодейство по преимуществу рукотворное, хотя внешне и не насильственное. Нынче, чтобы согнать крестьян с земли, солдат с ружьями не требуется – достаточно по команде сверху, шаг за шагом, под благовидными предлогами оптимизации закрывать сельские школы и продмаги, отзывать фельдшеров и участковых, отменять автобусные маршруты и почтовые услуги. Молодёжь с детьми схлынет сразу, не оглядываясь, старики же останутся доживать свой земной век изгоями и лишенцами.

На другом полюсе такого национального домостроительства со знаком минус легко находим противоположную тенденцию нездорового роста и разбухания мегагородов. И если там, в сельской глуши всё выставляется безнадёжным и никуда негодным, то здесь, в мегаполисах, пышным цветом расцветает самолюбование и напыщенное торжество прогресса. О прогрессе разговор особый, но не он сегодняшняя наша тема. То, что сегодня называется прогрессом, есть движение по лестнице, ведущей вниз, или, пользуясь метким сравнением американского рок-певца Криса Ри, «дорога в ад». Урбанизация не больше прогресса, она лишь часть его, но часть знаковая, стержневая и для человечества смертельно опасная. Города как трутни или раковые опухоли облепляют живое тело планеты, стремясь заполонить его целиком, заключив в панцирь асфальта, железа и бетона. Не верите? Прокатитесь на поезде из Токио в Киото: пятьсот километров сплошной промзоны.

Догадываюсь, что от приведённых выше сравнений и ассоциаций у части читателей может возникнуть чувство недоумения и даже раздражения: эка, мол, автор загнул! Но давайте, успокоившись, заглянем в духовную суть урбанизации, отвлекаясь от пропагандистских клише и авторитетных заклинаний. Помню, как несколько недель назад меня до глубины души потрясло однобокое и стопроцентно апологетическое выступление президента В. Путина на московском форуме, посвящённом урбанизации. Отбрасывая обычную свою гибкость и осторожность в оценках, наш лидер с высокой трибуны вдруг возгласил здравицу урбанизации вообще, и мегагородам в частности. В словах же Путина о том, что поселения, отстающие от современных стандартов урбанизации обречены на вымирание, я услышал не только оправдание политики сгона людей с земли, но и скрытые намерения продолжать и наращивать этот курс.

Что же такое город в категориях духа и Священной истории? Первый город на земле основал первенец Адама и Евы братоубийца Каин, назвав его именем своего сына Еноха. Каин укрылся за городскими стенами не только из страха перед отвергнутым им Богом, но и из страха перед людьми: «Всякий, - сетовал он Господу, - кто встретится со мной, убьет меня» (Быт. 4:14). Впрочем, была и ещё одна незаметная, но очень важная причина, загнавшая Каина в тесное городское жительство. Дело в том, что, повинуясь воле Божьей, земля перестала давать земледельцу Каину и потомству его свою силу. С тех пор и до сего дня города остаются средоточием духа каинизма, выживают торговлей и посредничеством, превращаясь в центры паразитизма и распутства. Пленённый ими человек стопами своими ходит не по земле, а по нескольким культурным слоям, покрытым асфальтом и плиткой, и даже городские парки лишь имитируют подлинно природную среду. Человек в городе одинок и беззащитен. В своём жизнеобеспечении он всецело зависит от внешних источников снабжения и чужой анонимной воли, будь то вода из крана, тепло в батареях, ток в проводах или пища с лекарствами. Случись чего, и добыть всё это будет негде, ибо всё подаётся извне. Отсюда подсознательный страх горожанина перед возможной и неопределённо близкой техногенной, а то и антропогенной катастрофой, способной мгновенно парализовать и погрузить в хаос жизнь гигантского муравейника.  Питер, вон, рухнул в революцию из-за трехдневного сбоя в поставках хлеба. Отсюда же одиночество горожанина, его извечное недоверие к соседу по лестничной клетке, стальные засовы на дверях. «Город – страшная сила» - не в бровь, а в глаз определил бомж «Немец» в культовом фильме «Брат». И никакие хитроумные усовершенствования, никакие украшения, парады и карнавалы не искоренят этой удушающей невротики городского бытия.

Казалось бы, чего проще – вернись на землю, продай квартиру, пока это ещё возможно, построй дом где-нибудь подальше от столиц, и живи, как жили твои предки, вволю питаясь её силой, плодами, черпая от неё энергию, свет, тепло, чистую воду и воздух, здоровую пищу – то есть всё то, чем в изобилии владеет Божья земля, и чего при всём желании никогда не даст город. Ан нет, не так-то просто порвать незримые пуповины и сети, которыми город своей страшной силой оплетает человека. Подсознательно страшась будущего, горожанин в то же время столь же неосознанно понимает, что крестьянская культура им, увы, потеряна. Вставать в пять утра и трудиться, не покладая рук, до захода солнца неохота. Гораздо легче поверить в то, чего нет: комфорт принять за покой души, а нескончаемую суету развлечений – за полноту бытия. Город отравляет души людей, парализует их волю, превращает в пищу себе.

Не слишком ли автор сгущает краски – вновь спросит иной читатель. Соглашусь, в гигантской Москве, слава Богу, есть место и тысяче храмов, и многодетным семьям, и множеству духовно здоровых людей. Возможно, благодаря этому мы ещё живы и храним надежду на будущее. Однако не они, не эти добрые начала правят бал в городе, не они определяют его лицо, и так сказать, стратегию развития, а ночные клубы и ночная, насквозь фальшивая и противоестественная жизнь, жестокая конкуренция, толчея и недоверие.

Можно ли что-то исправить в данной картине? Поживём – увидим. Падшая цивилизация, с ускорением влекомая Западом в пропасть небытия, вторглась теперь и в наши пределы. Разумеется, города возникли не сегодня, но и апостасия, то есть отступление человечества от Бога и горделивое желание вытеснить его из своего сознания и бытия, насчитывает не одну сотню лет. Изменения произойдут не раньше, чем государство осознает самоубийственную для себя и народа линию на опустошение села и укрупнения городов. Не хвалить надо урбанизацию, а думать о том, как остановить её, пока не поздно. Это же, в свою очередь, требует духовного преображения власти, точнее, людей, её составляющих. Сегодня такой переворот кажется почти невероятным. История же учит, что всё возможно под луной, а «что невозможно людям, возможно Богу».

Александр Нотин