Живя вне Церкви, человек порой и не задумывается над тем, какой основополагающий закон руководит его жизнью. Хотя практически любой человек знает, что ему делать и ради чего ему нужно жить. Но вот если предложить думающему человеку сформулировать свой символ веры, то тогда можно наблюдать за очень интересными попытками это сделать. После того как технический интеллигент знакомится с чёткими положениями Символа веры: «Верую во Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым…», он не может не понять, что соприкоснулся с непостижимой для него тайной. Тайной веры, сформулированной в чётких логических построениях. Большинство сотрудников с ходу захотели при мне свой символ веры сформулировать, но… Затем просили подумать неделю, месяц и уж затем чётко, на бумаге показать свой символ веры. Разумеется, ни через неделю, ни через месяц символ сформулирован не был.  

 

В голове современного и технического, и не технического интеллигента существует настолько сумбурная смесь душевно-духовных понятий, связанных с космическими силами, внеземным разумом, летающими тарелками, невыясненными пока учёными сложнейшими процессами в клетках мозга, тибетскими монахами, новейшими психологическими теориями, теориями взрывов из ничего и пр. и пр., что интеллигент просто не в силах выделить главное направление своей веры. Одновременная вера во всё, о чём сегодня говорят (именно сегодня, завтра – говорят уже о другом), мешает выделить что-то незыблемое, не меняющееся от возраста, времени года, настроения.  

 

В лучшем случае серьёзные разговоры на духовные темы с интеллигентом заканчиваются признанием, что самое главное – это Бог в душе, а всё остальное – дело второстепенное. И отношения интеллигента с Богом настолько интимны, что он никому не хочет эти отношения открывать. Наблюдая за жизнью напоказ нашей шоу-интеллигенции, где открываются самые интимные  телесные отношения, а духовные прячутся за семью печатями, невольно думаешь: а какой это бог в их душах живёт? Получается какой-то у них бог маленький и стыдливый, что его надо так прятать в своей душе. В Церкви Бога не прячут.  

 

Разумеется, никто не говорит о том, что нужно делиться с каждым своими духовными переживаниями, но вот кому эти переживания посвящены, понимать нужно. Возможно, поэтому так трудно интеллигенту сформулировать символ веры: хотя этот символ у каждого будет вроде бы свой, но если эти символы проанализировать, то они будут одними и теми же для всех – символами веры в себя, самого умного и любимого.  

 

Узнаём себя  

 

Наше предприятие не просуществовало бы и дня, если бы все его сотрудники не были людьми думающими. Разумеется, никто не знает, что было бы с предприятием, если бы на нём работали только некрещёные люди. Но практически все мы, сотрудники предприятия, – это в основном народ крещёный в православной вере. Поэтому с самого начала серьёзных разговоров на духовные темы никто ни от кого не ожидал, что кто-то кого-то будет дёргать за рукав и кричать: «покажи свою душу!», напротив, все сразу поняли, что речь идёт не о показе души друг другу, а о «технологии » её исследования. И вот здесь и началось самое интересное: крещёные христиане ни в какую не признавали церковную «технологию» исследования, а предпочитали только свою.  

 

Очевидно, что на высокий интеллект можно воздействовать только высочайшим интеллектом. И тогда на предприятии появились книги архимандрита Рафаила (Карелина). Первой книгой стала книга «О вечном и преходящем». Разумеется, эту «толстую» книгу читать брались не все, а кто брался, читал очень долго.  

 

Нужно было как-то ускорять «процесс». И тогда появились электронные версии другой книги архимандрита Рафаила, книги «Церковь и интеллигенция». Кроме электронной версии появились и три распечатки. Эффект был потрясающий: ни один документ на предприятии за всё время его существования не изучался с такой тщательностью. Эти семьдесят с небольшим страниц формата А4 нарушили и даже сотрясли душевный мир интеллигенции.  

 

Первые же слова этой книги расставляют всё по местам: хочешь знать свою веру – потрудись.

 

«Цель нашей работы – показать, почему интеллигенции трудно прийти в Церковь. Мы писали её, чувствуя ответственность не только перед своей совестью, но и перед интеллигенцией. Мы не вызываем её на суд, а обращаемся к ней; мы не сравниваем её с другими сословиями  – может быть, они поступали и хуже, но на интеллигенции лежит высочайший долг: охранять истину и нравственность – эти взаимосвязанные понятия.

 

Интеллигенция отдалилась от Церкви, в большинстве случаев даже не озна комившись по первоисточникам с верой своих отцов. Скептическое отношение к Церкви стало восприниматься компонентом культуры – в этом была трагедия для интеллигенции, ставшая трагедией для всего народа».  

 

А трудиться – трудно. И тяжелее всего труд духовный. Да и как наша интеллигенция понимает, что её долг – «охранять истину и нравственность »?  

 

Вот, например, два модных сегодня слова: «психоорганический анализ». И чего только не наверчено на эти два слова, каких только школ и тренингов не создано. Вот только очень краткое перечисление: творческая мастерская психоорганического анализа и танца, тренинг «Восток  – тело тонкое», тренинг «псиформер» с новейшей авторской техникой, с обещаниями изменения реальности к лучшему за два часа. Оказывается, этот «псиформер» не только очищает тело и сознание, но превращает барьеры в источник силы для достижения целей.

 

Вот и вся «истина»: «психоорганический анализ », ради которого даже школы открыты. Нравится нашей интеллигенции учиться «чемуто новому», и как будто ничего не изменилось за тысячи лет, и на дворе не XXI век, а такой далёкий I. И как в Афинах при апостоле Павле «афиняне же все и живущие у них иностранцы ни в чем охотнее не проводили время, как в том, чтобы говорить или слушать что-нибудь новое» (Деян., 17:21), так и сегодня россияне проводят время за всевозможными тренингами, чтобы узнать «что-нибудь новое».  

 

И тогда всегда найдутся новые «мудрецы», которые с лёгкостью ответят на все вопросы. И тогда зачем интеллигенции Церковь, которая не модна, не нова, да ещё и заставляет не новое искать, а себя изучать, да так изучать, чтобы ничего хорошего в себе не находить?  

 

И тогда как тяжко интеллигенции читать слова архимандрита Рафаила: «Возможно, некоторые наши мысли могут показаться жестокими и несправедливыми, но мы просим услышать в них не голос осуждения, окрашенный тоном самодовольства, а голос любви.  

 

Мы сами выросли в семье, принадлежавшей к интеллигенции, и потому знакомы и с трудностями, и с противоречиями жизни той среды, в которой были воспитаны.  

 

То, что мы пишем, не касается всех интеллигентов. Личность в своих глубинах и возможностях находится выше всех внешних обстоятельств и ситуаций. Мы знаем немало интеллигентов, которые стали примерными христианами и нашли в Церкви то, что искали всю жизнь. Мы знаем людей высокой нравственности, которые презирают чувственные наслаждения и борются со своими страстями. Мы знаем интеллигентов, отличающихся смирением духа, видящих ограниченность человеческих знаний и не обольщающихся ими. Поэтому если наша работа будет принята как обобщение, касающееся всей интеллигенции, то она представится глубоко несправедливой».  

 

Книга «Церковь и интеллигенция» не оставила равнодушным никого, кто её попробовал читать. Разумеется, реакция была разной. У одних даже «диагональное» чтение вызвало резкий протест с плохо скрытым раздражением «наших бьют». Другие читали её несколько раз, вникая, как «разложил по полочкам», «препарировал » архимандрит Карелин интеллигенцию. Многим понравился анализ методов дискуссии, описанных в этой книге.  

 

Но самое главное: думающий наш в сугубо техническом направлении народ, возможно, впервые узнал, что и в Церкви есть весьма и весьма умные люди, блестяще владеющие логическим мышлением. И таким задумавшимся я задавал вопрос: «Узнаёте в этой интеллигенции себя?» И кто-то отвечал: «Да».  

 

И кто знает, может быть, через месяцы или через годы кому-то станет понятна основная мысль книги: «По нашему мнению, всё ясно и просто: интеллигент должен руководствоваться принципом: «Я прежде всего христианин, а остальное – потом». Может быть, это ему не покажется лучшим путём, но ничего другого мы предложить не можем.  

 

Нам кажется, что интеллигенту надо начинать с внешнего, с того, что он привык игнорировать: установить молитвенное правило, соблюдать положенные Церковью посты, посещать богослужения в воскресные и праздничные дни и помнить, что вера – это не столько сумма знаний, сколько способность сердца к общению, контакту с духовным миром». 

 

«Российская газета» признаёт существование мира бесов 

 

После того как наш думающий народ узнал от архимандрита Рафаила, что «вера – это не столько сумма знаний, сколько способность сердца к общению, контакту с духовным миром», дело оставалось за «малым». Интеллигенту нужно было доказать, что духовный мир – это не некий абстрактный мир, отличающийся особой нравственностью, начитанностью, изяществом манер и т.д., а вполне реальный мир, мир духов. Нужен был конкретный пример «контакта с духовным миром». Да ещё такой контакт, которому бы поверили без всяких оговорок.  

 

И здесь на помощь пришла книга архимандрита Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые». Издание этой книги сопровождалось презентацией на XXIV Московской международной книжной ярмарке, и (ещё до выхода книги!) критики назвали её «православным бестселлером». В этой книге есть рассказ «Об одной христианской кончине». И именно этот рассказ 22 сентября 2011 года и опубликовала «Российская газета».  

 

В рассказе идёт речь о последних днях режиссёра Сергея Фёдоровича Бондарчука. И вот что пишет архимандрит Тихон: «Что касается духовной жизни Сергея Фёдоровича, то, крещённый в детстве, он воспитывался и жил в атеистической среде. Мне было известно, что на склоне лет он сам пришёл к познанию Бога. Но вероучение обрёл не в Церкви, а в религиозных трудах Льва Николаевича Толстого, перед писательским гением которого он преклонялся. Толстой, как известно, в конце XIX века предложил миру созданную им самим религию. Несколько поколений русских интеллигентов пережили искушение толстовством. Для некоторых из них отношение к своему кумиру порой принимало форму настоящего религиозного почитания».  

 

Здесь ничего нового для себя интеллигент не видел. Что может быть нового в том, что гений Толстого никем не оспаривается, в том числе и людьми церковными. Да и далее шло не совсем непонятное: «…в последние недели к физическим страданиям Сергея Фёдоровича прибавились ещё и какие-то весьма странные и тяжкие духовные мучения. Перед ним, как наяву, представали образы давно умерших людей, прежде знакомых Сергею Фёдоровичу, – знаменитых актёров, коллег по искусству. Но теперь они являлись в самом чудовищном, устрашающем виде и истязали больного, не давая ему покоя ни днём, ни ночью. Врачи пытались чем-то помочь, но безуспешно. Измученный этими кошмарами, Сергей Фёдорович пытался найти защиту в той самой своей религии. Но странные пришельцы,  врывавшиеся в его сознание, лишь глумились и мучили его ещё сильнее».  

 

И здесь ум интеллигента ещё не чувствовал ничего нового. Мало ли что может казаться больному человеку? Но вот далее в рассказе говорится, что «Церковь Христова не только верит, но и знает, что смерть физическая – это совсем не конец нашего существования, а начало новой жизни, к которой предназначен человек. Что эта новая жизнь открывается людям воплотившимся Богом – Господом Иисусом Христом. Я поведал и о прекрасном, удивительном мире, бесконечно добром и светлом, куда Спаситель вводит каждого, кто доверится Ему от всего сердца. И о том, что к великому событию смерти и перехода в новую жизнь надо подготовиться.  

 

Что же касается устрашающих видений, так жестоко донимавших больного, то здесь я без обиняков рассказал об учении Церкви о влиянии на нас падших духов. Современный человек с большим трудом воспринимает эту жёсткую тему, но Сергей Фёдорович, на своём опыте испытавший реальность присутствия в нашем мире этих беспощадных духовных существ, слушал с большим вниманием.  

 

В преддверии смерти, когда человек приближается к грани нашего и иного миров, непроницаемая ранее духовная завеса между этими мирами истончается. И, неожиданно для себя, человек может начать видеть новую для него реальность. Но главным потрясением зачастую становится то, что эта открывающаяся новая реальность бывает необычайно агрессивной и поистине ужасной. Люди, далёкие от жизни Церкви, не понимают, что из-за нераскаянных грехов и страстей человек оказывается доступным воздействию духовных существ, которых в православии именуют бесами. Они-то и устрашают умирающего, в том числе принимая облик когда-то знакомых ему лиц. Их цель – привести человека в испуг, смятение, ужас, в предельное отчаяние. Чтобы в иной мир душа перешла в мучительном состоянии полного отсутствия надежды на спасение, веры в Бога и упования на Него.  

 

Сергей Фёдорович выслушал всё с видимым волнением. Видно было, что многое он сам уже понял и осознал. Когда я закончил, Сергей Фёдорович сказал, что хотел бы от всего сердца исповедоваться и причаститься Христовых Таин».  

 

Итак, впервые в официальной российской газете было произнесено слово «бесы» в чётком его значении. Не какие-то там выдуманные кемто фантомы из фильмов ужаса, а реальные «духовные существа». И эти реальные существа, бесы, после причастия перестали Сергея Фёдоровича мучить. Тяжело, очень тяжело интеллигенту отойти от своих убеждений, что всё это сказки для глупых бабушек. И как же понимаешь потрясение народного артиста Советского Союза, режиссёра Игоря Васильевича Таланкина и его супруги, профессора Лилии Михайловны Таланкиной.  

 

«Они ещё ничего не знали о смерти своего друга и были в своей комнате. Вдруг из-за окна до них донеслось громкое карканье многочисленной стаи ворон, которое постепенно всё больше усиливалось и наконец стало почти оглушительным. Казалось, неисчислимое полчище воронья пролетает над их домом.  

 

Удивлённые супруги вышли на балкон. Пред ними предстала картина, подобную которой они раньше никогда не видели. Небо в буквальном смысле заслонила чёрная туча птиц. Их отвратительное, пронзительное карканье было нестерпимым. Балкон выходил прямо на лесной парк и на больницу, в которой, как они знали, лежал при смерти их друг. Громадная стая неслась именно оттуда. Неожиданно это навело Игоря Васильевича на мысль, которую он вдруг абсолютно убеждённо высказал жене:  

 

– Сергей умер только что… Это бесы отошли от его души!

 

Сказал – и сам удивился тому, что произнёс. Гигантская стая, наконец, пронеслась над ними и скрылась среди туч над Москвой. Через несколько минут позвонила Алёна… Всё происшедшее в тот день – и саму смерть Сергея Фёдоровича, и необычное явление стаи птиц, случившееся в минуту этой смерти, – Игорь Васильевич и Лилия Михайловна Таланкины восприняли как послание к ним их умершего друга. Разубедить их в этом не могли ни друзья, ни мы с Димой, ни даже их собственный интеллигентский скепсис. И, сколько я помню, супруги Таланкины никогда потом больше не рассказывали о каких-либо других событиях, в которых можно было бы угадать нечто подобное мистике. Мне довелось крестить их, и постепенно они стали христианами глубокой и искренней веры».  

 

Каждый, кто пришёл в Церковь в зрелые годы, не раз думал о том, почему это не произошло с ним раньше. И у всех, пришедших поздно, наверняка были одни и те же вопросы: почему не встретился тот или иной человек или не была прочитана та или иная книга? Это потом, при зрелом анализе, понимаешь, что был не готов к главной встрече твоей жизни.

 

И всё же, понимая, что приход в Церковь не зависит ни от образования, ни от социального положения, ни от возраста – а лишь от Бога и самого человека, тем не менее мы все должны помнить, что говорил преподобный Аристоклий: «Ведь и крыло мухи имеет вес, а у Бога весы точные. И когда малейшее на чаше добра перевесит, тогда и явит Бог милость Свою над Россией». Поэтому от каждого, пришедшего в Церковь, много зависит, мы не можем быть просто наблюдателями.  

 

Общаясь в течение практически всей жизни с технической интеллигенцией, поневоле проникаешься её духом, духом недоверия ко всему невидимому, не поддающемуся логическому анализу. Но в то же время понимаешь, что для людей, посвятивших всю жизнь техническим «алгоритмам», перекинуть «мостик» к невидимому миру, может быть, иногда проще, чем людям, которые от видимых «алгоритмов» далеки. Ведь и невидимый мир, как и мир видимый, создан Одним Творцом, а значит, и «алгоритмы» исследования этих миров очень похожи, была бы воля к познанию обоих миров. Вот почему свои размышления об этих проблемах мне хочется назвать попытками «алгоритмизации» воцерковления технической интеллигенции.  

 

Люди и лошади  

 

Возможно, я бы никогда и не узнал о существовании книги А. Невзорова «Лошадиная энциклопедия», если бы не начал говорить на религиозные темы с сотрудниками предприятия, на котором проработал не один десяток лет.  

 

И разговор о воцерковлении мне бы хотелось начать именно с этой книги. Почему? Потому что эта книга является великолепным образцом того типа мышления, с которым ни спорить, ни говорить о религии нельзя. Судите сами. В прологе этой книги говорится:  

 

«При всём желании очень трудно найти тему, которая была бы так пропитана ложью, нежели взаимоотношения человека и лошади. Даже в самых третьесортных религиях – либо вранья меньше, либо оно искусно настояно на неких правильных догмах психологии и всё же адресовано человеку, то есть существу, за которым всегда остаётся право послать вруна к известной матери».  

 

Уже во второй фразе книги о лошадях автор нападает на все религии сразу. По его мнению, все религии врут, и всё их отличие в том, что одни врут искусно, а другие не искусно. Поставив себя «непогрешимым» судьёй над всеми религиями, А. Невзоров далее пишет:  

 

«Но меня, честно говоря, люди очень мало интересуют.  

 

Эта книга – не о них, а об истории взаимоотношений человека и лошади. О главных секретах лошади, её феноменальном благородстве, уме, умении любить и дружить и о её главном несчастье – близости с человеком».  

 

Разумеется, человек с техническим складом ума сразу же увидит здесь отсутствие малейшей логики. Ведь если человека интересуют не люди, а лошади, то с тем же успехом можно говорить с самим собой о кирпичах, сосновых шишках, запахах и т.д. Разговор о религии мне прежде всего интересен потому, что мне интересно, что о ней  думают люди, с которыми я разговариваю. И поэтому прошёл бы я мимо этой энциклопедии, если бы не одно «но». Оказывается, А. Невзорову очень важно, чтобы люди (ну не лошадям же на самом деле книга посвящена), изучая «Энциклопедию», «впитали» бы и его мнение о Церкви. И более всего достаётся здесь не «третьесортным религиям», по словам автора, а христианству. И даже не христианству, а Церкви. Читаем:  

 

«Церковь держала оборону.  

 

Наличие разума у любого существа, кроме человека, основательно разваливало догматы и саму экзистенцию веры. Вносило неприятнейшую смуту. Не в умы, а в некий принятый миропорядок. Отчасти это, конечно, извиняется прорастающей сквозь всякую догматику, атрибутику и века привычкой любых жреческих сообществ к жертвоприношениям. (Христианские попы не исключение)…  

 

Костёр, разжигаемый христианами с чем-нибудь живым в нём, умирающим в его огне, – нормальное, архаично-языческое желание принести богу в жертву его врага. Угодливое желание приятно пощекотать ноздри начальства запахом горелого мяса его противников.  

 

Пакостное, конечно, желаньице, но объяснимое. Церковное враньё о том, что церковь лишь отторгала, регистрировала своим трибуналом некую аномалию, а уж палили аномальную живность (учёных, астрологов, ведьм, собак, еретиков) глупые гражданские власти, всерьёз принимать всё же не рекомендую…»  

 

Итак, верующий человек, по мнению А. Невзорова, не признаёт разумным любое существо, кроме человека. Но почему бы не полениться и не открыть житие преподобной Марии Египетской. Вот что любой желающий может там прочесть:  

 

«Распрямившись, авва Зосима увидел у тела преподобной Марии огромного льва, который лизал её стопы. Старца объял страх, но он осенил себя крестным знамением, веруя, что останется невредим молитвами святой подвижницы. Тогда лев начал ласкаться к старцу, и авва Зосима, возгораясь духом, приказал льву ископать могилу, чтобы предать земле тело святой Марии. По его слову лев лапами ископал ров, в котором и было погребено тело преподобной».  

 

Но нельзя ничего доказать человеку, который «знает» про Церковь всё.  

 

«Меня, в общем, мало волнует, что церковь дала человечеству. Но что, по меньшей мере, десять веков по её вине были потрачены впустую – это совершенно точно. Колоссальное количество времени, вполне пригодного для исследования лошадиной души, для серьёзных попыток понять, в чём же суть взаимоотношений лошади и человека, – было профукано».  

 

Но всем известно, что Церковь существует не 10, а 20 веков, и поэтому, в какие 10 веков лошадиную душу Церковь мешала исследовать, неясно. Итак, основная цель этой книги – это понять и проанализировать лошадиную, а не человеческую душу. Но книга-то обращена к людям, которые автора вроде бы «очень мало интересуют». Зачем по ходу рассказа о лошадиных душах Церковь трогать? Почему «христианские попы» так не дают покоя?  

 

Думаю, что протоирей В. Чаплин очень хорошо ответил на этот вопрос:  

 

«…количественно антиклерикалов не стало больше, но, видя стремительно исчезающие шансы на то, чтобы религия оставалась только уделом частной жизни, а также на то, чтобы интеллигенты оставались главными «властителями дум», говоря словами Александра Архангельского – «моралистически мыслящим сословием, наделённым чувством особой общественной миссии», они пошли в последний и решительный бой, понимая, что время стремительно уходит. Что ж, и это нужно будет пережить, несмотря на все копья, что будут сломаны в ближайшие несколько лет».  

 

«Не ожидал от себя…»  

 

Ещё раз повторю, что о книге А. Невзорова, вернее, о «церковной» составляющей этой книги, я узнал тогда, когда на моём предприятии мы уже говорили о религии, о вере наших предков не один месяц. Но вначале мне хотелось бы остановиться на моменте начала этих разговоров. Дело в том, что из нескольких сотен технической и военной интеллигенции предприятия практически все были крещёными людьми, но лишь четыре человека были воцерковлены. То есть та же картина, что и в любом месте России: лишь только малая часть людей практически пытается заниматься делом спасения своих душ.  

 

Отдельные разговоры с сотрудниками, шедшими на контакт, приводили лишь к тому, что они признавали, что тоже верят, но верят в то, что Бога, души, бесов, ангелов, вечной жизни и других реальных понятий для человека церковного нет. Так продолжалось довольно долгое время. Убедившись, что отдельные бессистемные беседы результата не дали, я принёс фильм Сергея Роженцева «Прощёное воскресенье». Через несколько недель фильм разошёлся в копиях по предприятию, и можно было подвести некоторые итоги. Оценённая как весьма и весьма качественное художественное произведение известным всем на нашем предприятии технарём- гуманитарием (занимающимся театральной деятельностью), картина об истории Тамары Павловны Кронкоянс не оставила равнодушным никого, кто решился на её просмотр. Разумеется,  большинству просмотревших картину было совершенно не понятно, зачем пожилой женщине жить не дома, а на кладбище, но песни Трофима в фильме понравились.  

 

Самые ободряющие слова я услышал от Николая, который сказал: «Знаешь, я не ожидал от себя, что досмотрю этот фильм до конца». Но фильм он не только досмотрел, но и добавил его в свою фильмотеку. В тот день я понял, что шансы на «запуск» процесса воцерковления сугубо технического коллектива у меня есть. Ставку в этом процессе нужно делать не на тех, кто о себе всё знает, а на «не ожидающих от себя». Через несколько дней на предприятии появились первые книги, которые должны этому процессу начать способствовать. Это были «Восхождение» А. Торика и «Плачущий ангел» А. Дьяченко.  

 

«Как трудно читать…»  

 

Как-то на православной ярмарке я услышал от продавца книг сетование на то, что, мол, после книг протоиерея Александра Торика Святых Отцов читать никто не будет. И продавец добавил, что А. Торик настолько хорошо описывает вымышленного отца Флавиана, что некоторые читатели даже хотят приехать к отцу Флавиану, чтобы познакомиться ближе и получить от него совет и утешение.  

 

На первый взгляд продавец книг вроде бы прав. Действительно, книги священников Торика и Дьяченко удивительно легки для чтения. Их можно «сравнить» с русскими романсами, и тогда музыка Баха «сравнима» с творениями Святых Отцов. От Баха довольно легко «спуститься » к романсам, а вот от романсов «подняться » к Баху тяжело.  

 

Ну скажите, как можно оторваться от описаний последних часов существования Афона, которые снятся «биографу» батюшки Флавиана: «Вместо привычного, кротко-внимательного, исполненного внутренней силы любви образа Спасителя Христа в прорезь блестящей ризы смотрело... незнакомое мужское лицо, хищно улыбающееся змеиным извивом тонких губ, прожигающее взглядом прищуренных угольно-чёрных зрачков. Коротко выстриженные усы и квадратно выбритая на щеках борода. MESSIA – гласила вычеканенная на окладе надпись.  

 

Рядом стояли такие же «образа», но с уже узнаваемыми мною некоторыми персонажами: Оззи Осборн, Мэрилин Мэнсон, Алистер Кроули, Рерих в тибетской тюбетейке, жабоподобная Блаватская, Ванга, Маргарет Тэтчер и почему-то Сальвадор Дали. Все изображения сияли нимбами, позы тел и ракурсы лиц пародировали византийскую иконографию. Остальных я разглядывать не стал…»  

 

Но проходили неделя за неделей, я интересовался: прочли ли? Мне говорили, что ещё нет. «Ну хорошо, – думал я, – А. Торик пишет о духовном мире, ещё таком незнакомом начинающему, но А. Дьяченко-то пишет о таком простом». Вот, например, о чём.  

 

«Несколько лет тому назад мы пытались ввести в первых классах нашей общеобразовательной школы предмет «Основы нравственности». Поскольку планировалось факультативное преподавание, обратились к родителям за согласием. Так вот, суть по меньшей мере трети ответов сводилась к одному: «Наше время – время волков, а вы хотите нашим деткам, которым придётся жить в стае, притупить клыки. Не позволим! Наш девиз – «выживает сильнейший!»  

 

Процентов сорок ответили: «А нам всё равно. Хотите – преподавайте, хотите – нет». То есть им безразлично, какими вырастут их дети. И лишь четвёртая часть родителей думают не столько об остроте клыков своих чад, сколько о чистоте их душ и сердец. Только на этих детишек мы и можем рассчитывать в будущем.  

 

Завтра им придётся сражаться с волками, а значит, уже сегодня мы должны их к этому подготовить, иначе всем нам вскоре придётся или бежать в серой стае, или лежать с перерезанным горлом».  

 

Но и эта книга читалась неделями. А потом я услышал ответ: «Эти книги читать очень трудно». И тогда я понял, что это действительно так. Ну не может даже самый умный человек, но не имеющий духовного опыта, сразу же приступить к этой литературе. Ведь не зря передача «Романтика романса» идёт по каналу «Культура»: романсы требуют от человека сопереживания в отличие от современной шоу-музыки. И продавец книг на православной ярмарке оказывается не прав. Он-то имеет дело с людьми, которые сами пришли за духовной пищей. И пусть это пока ещё только жидкое «молоко», но оно-то настоящая пища, а там и до твёрдых сортов «сыра» можно дойти.  

 

Здесь ещё хотелось бы остановиться на электронной версии духовной литературы. Разумеется, скоро на компьютерах предприятия появилась целая электронная библиотека, в которой были и Символ веры, и Евангелие от Марка, и «Очерк мистического богословия восточной Церкви» В.Н. Лосского, и творения святителей Игнатия (Брянчанинова), Феофана Затворника, и многое другое.  

 

Но литература в электронном виде, как я понял, оказывала совершенно несопоставимое влияние на «запуск» духовного процесса, нежели книга. Книга напоминала о себе своим видом, заставляла себя или читать, или признаться самому себе, что она «выше» тебя. А вот электронная версия ни к чему не обязывала – она была невидима. 

 

Олег Шангин

 

Перейти к содержанию номера