На лестничной площадке перед квартирой отца Виктора стоит сундук для хранения картошки, длинный такой, деревянный сундук. На нём именно поселился молодой человек лет тридцати, а что – в подъезде чисто и тепло, намного лучше, чем в подвале, – вполне можно жить, если больше негде. Сидит-посиживает и день, и ночь. Тамара Николаевна, сердечная женщина, тёща отца Виктора, поит-кормит его, матушка денег на баню даёт, да и тоже подкармливает. Останавливалась и я с ним добрым словом перекинуться и видела его удивлённый, вполне осмысленный взгляд, так как, наверное, от немногих людей парень по имени Саша встречал сочувствие. Серёжа, старший сынок отца Виктора, было ему тогда лет двенадцать, называл его «наш парень» – и так повелось: стал Саша «наш парень», живя на сундуке. Мы его жалели, он же помалкивал о своём прошлом. Потом, прошло много времени, Тамара Николаевна предложила Саше работу: ухаживать у каких-то хозяев в деревне за скотом – за жильё, питание и небольшую плату. Саша не пошёл работать. Тогда отец Виктор, мучаясь, молясь, рассуждая, перестал его кормить. Кормить тунеядца – это уже не помощь, а, наоборот, растление. Голодному надо давать не только рыбу, но и удочку. И Саша ушёл от них – «съехал».

Одновременно с этим моя подруга Вера, жившая неподалёку от нашего общего духовника, стала мне жаловаться, что какой-то нищий нахально стучится к ней каждый день, просит воды, еды. Прямо не просит, а требует. По описанию им оказался Саша. Тогда батюшка наш посоветовал и Верочке перестать его кормить.

Итак, Саша наш остался голодным. Потом он расскажет, что кормили его в другом доме лишь два человека – старушка да верующая женщина (Вера). Голод не тётка, идёт он опять к Тамаре Николаевне и просит её разрешения выслать родителям адрес, чтоб они прислали денег, и потом каждый день ходит, чтоб узнать: нет ли перевода. Но перевода всё нет и нет, и Тамаре даже мнится, что он обманул – ему просто нужен был повод приходить: Тамара всегда покормит и напоит, независимо от запрета своего зятя (кстати, любимого и уважаемого ею – всегда на семейных праздниках, поднимая тост, скажет: «Спасибо тебе, Витя, за то, что спокойно живу» – кратко и внятно). И вот однажды в дверь к Тамаре Николаевне постучала женщина. Была она очень взволнована, попросила: «Позовите Сашу!». «Какого Сашу? – не поняла хозяйка квартиры, открыв дверь. – Нет здесь никакого Саши». Женщина, плача, взмолилась: «Послушайте, Саша, сын мой, он мне письмо прислал, в письме ваш адрес, где найти его?» – быстро говорила она, видно было, как боится, что дверь захлопнется перед её носом. «Ах, Саша!» – поняла наконец Tамара. «Нет, он не живёт здесь, а где именно живёт сейчас, не знаю». Она пригласила женщину войти. Та рассказала, что в детстве Саша был хорошим, послушным, добрым и честным мальчиком. Занимался восточными единоборствами, музыкой. Что-то произошло у него на работе, после чего он долго лежал на диване, чуждый всему. Однажды сказал: «Я пошёл», – и ушёл... совсем. Остальное мы знаем уже из Сашиного рассказа: из Приморска приехал в Красноярск, скитался, жил в подвалах, заболел. Из теплотрассы попал на сундук к отцу Виктору. Родители искали его повсюду, подали во всероссийский розыск, смотрели каждую передачу про Чечню, надеясь увидеть родное лицо. Так прошло около года.

Что заставило Сашу от обеспеченной жизни в трёхкомнатной благоустроенной квартире с родителями ехать в Красноярск, жить в ямах, обноситься, обовшиветь, покрыться коростами, мы не знаем. Но нам совершенно ясно, что Господь сохранял его, приведя к Своим чадам: православному священнику и его духовной дочери. Как Моисея в люльке хранил Господь, так и нашего Сашу сберёг на батюшкином сундуке!

Да, но где теперь-то искать Сашу? Отец Виктор внезапно вспомнил: «Вера говорила о нём, может, у неё поискать в подъезде?» Кое-как дождавшись света, находят Сашу спящим, свернувшимся калачиком прямо на лестничной площадке. Мама как закричит: «Сашенька, сыночек драгоценный мой!» – обнимает, целует, непрерывно плача. Саша растерян, он ожидал перевода и совсем не хотел в таком вот своём положении показаться маме, ему стыдно своего вида. Тамара дала им приют. И вот Саша отмыт, пострижен, причёсан, разодет в новую дублёнку и шапку, во всё дорогое и красивое. Оба счастливые, благодарные безмерно, они уезжают. Конечно, Сашина мама предлагала деньги в благодарность – да не такие русские женщины, чтоб за помощь деньги брать. Вот, оказывается, как это важно – накормить нищего! Но, бывает, что, даже подавая милостыню, мы остаёмся равнодушными, не участвуем, а откупаемся – так бывает чаще всего. Милостыня без сердца.

Отец Виктор перестал кормить тунеядца, рассуждая о его спасении... Оно-то, это рассуждение, и дало возможность обнять матери единственного сыночка, ему вернуться к дорогим родителям, а нам задуматься.

Татьяна Акуловская

Перейти к содержанию номера