Занятие 33. Привал: поучительное письмо

В нашем путешествии к истокам веры, путешествии в осознанность пришло время сделать очередной короткий привал. Но мы, конечно, не собираемся просто так бездельничать. Разведя костер, подкрепившись, чем Бог послал, и, удобно устроившись на виртуальном бревне, все вместе мы заглянем в прошлое. Зачем? Чтобы убедиться: наши не менее, а, скорее, более, чем мы, просвещенные и образованные предки озабочены были, в сущности, теми же онтологическими запросами, теми же поисками души и Бога, что и мы. Письмо, которое мы прочитаем, в свое время настолько меня поразило, что я даже не поленился переписать его из первоисточника («Искание Бога. Сборник» Издание 3-е, дополненное, 1913, репринт 1991, сс.30-45). Пришлось, правда, дабы придать тексту удобочитаемую форму, убрать «яти», добавить знаков препинания и сделать ряд других микроскопически незаметных глазу изменений, сохраняющих, впрочем, букву и дух этого, не побоюсь сказать, документа… двухсотлетней давности. Итак:

Письмо М.М. Сперанского другу, Пермь, 6 августа 1813 г.

«В горьких внешних обстоятельствах не иметь внутренних верных утешений, конечно, весьма горестно. От вас бы, однако же, зависело их иметь. Не стану здесь убеждать ваш разум. Кто не знает, что воздержание, например, есть добродетель весьма полезная, но знание это делает ли людей воздержанными?

Чего же тут не достает? Силы. Где же взять силу?

Сила самая благотворная и спасительная нас окружает, теснится у всех наших чувств, толчется у нашего разума, просвещает всякого человека, грядущего в мир. Мы ей свои и свои ее не приемлют. Те, кои приемлют, получают тотчас, здесь на земле, в сей самой жизни, власть и право быть сынами Божиими.

Довольно ли этого для счастья? Довольно ли для самых обширных желаний?

Следовательно, дело состоит только в том, как почувствовать сию силу, как допустить в себя ее благотворное влияние. До сих мест большая часть людей, ищущих истины, идут довольно единообразно; но здесь, на этом вопросе, мнения разделяются и большая часть нашей братии, людей, избалованных лжеименным разумом, берут влево, ища сея силы в книгах, в размышлениях, в системах; это слепые, кои хотят измерить и определить, что такое есть свет, а потом уже надуются получить зрение.

Но как же открыть сие зрение? Надобно только отстранить то, что от нас затеняет сию силу.

В толпе наших мыслей и желаний с первого взгляда можно различить две физиономии: мысли добрые и мысли худые, желания правильные и желания порочные. Соберите воедино мысли добрые, свяжите их одной нитью воспоминания - это составит один образ бытия; сделайте то же и с худыми - это составит другой. Два сии бытия, непрестанно изменяясь, кажутся одним и тем же; но, сколько бы нити, их составляющие в общей ткани нашей жизни, ни были перепутаны, в существе своем они сохраняют свои природные различия и составляют два бытия отдельные: истинное и ложное.

Но как разложить два бытия, столь тесно соединенные?

Водою, духом и огнем.

Тшетны все умствования: нет других средств, кроме этих. Рассмотрим первое.

1) Очищение водою, путь Иоанна Предтечи.

Чтобы отделить зло, надобно прежде его обнаружить; надобно все, таящиеся внутри нас, под видом слабостей и даже самих добродетелей, действительные пороки вывести на поверхность. Операция сия болезненна; только люди великодушные или терпеливые могут на нее решиться; удивительно ли, что большая часть ее избегает?

Она состоит в том, чтобы дать самому себе строгий суд по трем главным законам бытия нашего - по гражданскому, нравственному и духовному. Последствия сего суда, если он правильно произведен, бывают ужасны. Это почти смертный приговор. Никто не должен тут надеяться на свою правду. Кто, ставя на сей суд, не почувствует себя величайшим преступником по всем трем законам правды, тот еще не размышлял о себе и не видит ни зги. Тут нет ни изъятия, ни извинения.

Я долго взирал на преступников, законом осужденных, публично наказанных и сосланных, с внутренним отвращением; ныне смотрю на них с некоторою отрадою. Многие из них агнцы добродушные в сравнении со всем тем, что называем мы часто: честный и порядочный человек.

Оставляю вам самим пройти всю цепь размышлений, ведущих к сему странному и точному заключению. Вы верно к нему придете, когда, не щадя себя, не взирая на все стоны самолюбия, пустите нож испытания в самую середину того ужасного нарыва, той широкой раны, которая покрывает и грызет все тело и душу человека. Не ищите в словах моих ни метафоры, ни парадоксов. Аминь глаголю вам, мытари и любодейцы предваряют вас в Царствии Божием.

Сей суд есть и всегда будет первым и необходимым основанием всех религий; он есть на всех языках и во всех сердцах – глас вопиющего в пустыне: покайтесь!

Без сего суда все средства тщетны; все, что люди ни мыслят, ни делают, ни затевают, все есть прах, ветром возметаемый, и поистине не стоит даже и помышления.

Но еще повторяю, тут не должно щадить себя; поверхностное обозрение своих мыслей и движений всегда кончится словами: несмь, якоже прочии человецы. Также еще повторяю, что тут не может быть и изъятий: всяка плоть сено; - всяка дебрь наполнится, и всяка гора и холм смирится.

Моя добрая и невинная Лиза тут столь же виновата, как и я: ибо она физически, в самом простом и прямом смысле, есть столько же Ева, сколько я Адам. Бог есть Бог живых, а не мертвых; пред ним никто не умирает. Он не принимает ни нашего счета, - ни второго, ни третьего, ни различия лиц, ни времен, ни имен; пред Ним существует человек, и более ничего. А суд на человека уже произнесен: вы есте дети отца вашего диавола, а он ложь есть и отец лжи (Иоанн. 8, 44).

Углубляйтесь, друг мой, в сии изыскания и не считайте их конченными, доколе не почувствуете в себе истинного сокрушения, доколе не растопится в вас весь слиток добра и зла, словом: доколе не найдете себя, извините, самым горьким и безотрадным преступником.

Да! преступником; никто не должен стыдиться признавать себя внутренне таковым после того, как сама предвечная Правда благоволила страдать и умереть за нас на кресте между двумя разбойниками.

С сей точки зрения горестное ваше гражданское положение совсем переменит вид свой. Вы совершенно оправдаете Промысл; люди и их несправедливости пред вами исчезнут; останется один Бог и Его орудия. Во всех путях вашей жизни вы признаете Его отеческую руку, которая вас тихо, но непрерывно влекла к себе, которую вы часто с негодованием отталкивали, и которая, не взирая на сие, исторгла вас насильно, но всегда с той же любовью, из Вавилона страстей, где вы жили, и поставила на болезненном, но спасительном пути самопознания.

Что сынове сего века в вихре сует не понимают сего (Его) влечения, это естественно, но если мы с тобой, друг мой, его не чувствуем, это поистине несносно и даже уродливо.

Вместе с познанием себя вы почувствуете уже по необходимости и презрение к миру. То, что считали вы слабостью, будет казаться пороком, а порок сделается гнусным и отвратительным.

Когда таким образом два сии главные очарования – мир и ложное наше бытие – обнаружатся и начнут пред вами исчезать, тогда, и точно по мере их исчезновения, будет взиматься от глаз ваших то облако, которое скрывало свет и прерывало влияние благотворной его силы. В этом положении вы живо почувствуете нужду в ее помощи, и помощь сия прийти не замедлит. Эти-то чувствования суть начатки возрождения или действования в вас Духа Христова.

2) Путь возрождения – или просвещения и креста.

Примечайте: всякая добрая мысль, всякое доброе движение воли есть движение Христово. «Без мне не можете творити ничесоже».

По мере того, как вы будете примечать в себе сии движения и относить их ко Христу, Он будет в вас возрастать и, наконец, вы достигнете того счастливого мгновения, когда в состоянии будете ощутить Его с такой живостью, с таким внутренним убеждением в действительно Его присутствии, что с непостижимою вам самому радостью скажете: так, это точно Он, Господь мой и Бог мой!

Минуты сего живого, сладостного и, так сказать, единственного ощущения бывают кратки, они даются единственно для того, чтобы укрепить веру и усилить любовь, и, как скоро произведут сие действие, тотчас исчезают.

Для чего же исчезают?

Крещение Иоанново или самопознание (крещение водою), собственно говоря, не очищает от грехов, но, размывая слиток добра и зла, обнаруживает только их перед вами. Есть другое крещение – в Иисуса Христа (водою и духом), и сие есть в оставление грехов, т.е., совершенное уже их очищение. В младенчестве нашем мы получаем тайну сего крещения, но действие сея тайны должно продолжаться во всю нашу жизнь. Елицы бо во Христа крестихомся, въ смерть Его кретстихомся; спогребохомся Ему крещением въ смерьть. Вы дали обещание умирать греху и жить только Богу. Да, мертвы будем греху, живем же Богови. Отсюда возникает таинство креста, закон всеобщий и, можно сказать, единственный, на коем стоит как физическая, так и духовная природа.

Признав в себе на первом пути два бытия, истинное и ложное, упражнение второго пути единственное и истинное, - находим, что упражнение всей нашей жизни должно состоять в том, чтобы усиливать первое бытие и разрушать второе. Сие усиление и сие разрушение производит в нас та же любовь, тот же Христос; но в первом Он действует положительно, наполняя нас чувством Своего присутствия, а во втором отрицательно, распиная наши страсти, пороки, склонности и привычки на кресте страдания и самоотвержения. И сие необходимо.

Как можно чувствовать и наслаждаться истинным бытием, когда ложное не дает ему места? Кто не воюет, тот не воин, кто не страждет, тот не христианин.

Но где же тут счастье? Неужели лестное право быть сынами Божиими состоит в страдании? Точно в страдании, и единственно почти в страдании, во все течение настоящей жизни. Люди весьма странны: хотят понять, что за счастье страдать от любви, не любя; смешивают сие страдание любви со страданием порока, или с простою болью, смешивают небо с землею и думают, что они все рассудили.

Но как же им растолковать бы силу сего страдания болезненного и привлекательного, скорбного и бесконечно-сладостного?

Невозможно! Потому-то крест и есть таинство, потому-то он и есть погибающим юродство, что словами, без опыта, один другому изъяснить его не может. Люби, страдай, и все узнаешь.

Итак, все можно заключить в следующих трех правилах:

Первое - вскрой пред собой без пощады всю мерзость греха; распознай в себе с истинным сокрушением два бытия: истинное и ложное (путь первый, крещение Иоанна, самопознание).

Второе - познай в себе силу и действительное присутствие Христа Спасителя, ознакомься с Ним непрерывным вниманием к словам Его не в книгах только, но в тебе самом, добрых мыслях и движениях твоих, кои мы по незнанию только и по гордости называем своими, и кои суть точно Его.

И третье - разрушай или, лучше сказать, не препятствуй Ему разрушать в тебе ложное твое бытие, раздирать ложные навыки и пороки, страдай и терпи (путь второй, вера и крещение в Иисуса Христа, путь просвещение и креста).

Есть третий путь, еще высший и совершеннейший; но говорить о нем бесполезно: ибо кто стоит твердо на втором, тот придет и к третьему; а кто не знает еще опытом второго, тот никогда не поймет третьего, да, правду сказать, и изъяснять его словами – почти невозможно.

Какие же упражнения можно предписать себе к удобнейшему исполнению сих правил? Никаких; самое исполнение их и составляет все упражнение. Начните завтра, начните сегодня (ибо время близ есть), и все узнаете сами.

Исполнение первого правила приведет вас к молитве: ибо тот, кто беден, тот просит. Молитва приведет вас нечувствительно к обращению со Христом: ибо не мы молимся, а Он. Кто без Него смеет выговорить: Отче наш! Бог есть Его отец, а нам единственно через Него и в Нем. Обращение со Христом приведет вас ко кресту: ибо где Он, там крест.

К сим трем упражнением сами собой впоследствии присовокупятся два следующие:

1. Чтение Св. Писания. Живое и действительное обращение со Христом откроет вам первую возможность разуметь Св. Писание. Без сего обращения все усилия тут тщетны; все это пустые умствования, душевная, а не духовная ученость, и одно суесловие. Слова Мои дух суть, живот суть. Но кто же откроет дух Христов, кроме Него Самого? – Св. Писание вообще есть не что иное, как изображение, или представление, в разных формах и видах одной и той же истины, а именно того, как Бог беседовал и сообщался с людьми - сперва через пророков (завет ветхий), потом ближе и яснее в образе Сына Своего – Слова (завет новый). Сие изображение начертано единственно для того, чтобы означить нам, что и мы в себе то же самое испытать можем и должны. Искать в Св. Писании наших бесплодных и пустых истин и суесловного порядка нашей бедной пятичувственной логики, это значит ребячиться, забавлять себя безделками учености или литературы, Еще раз повторяю, тут ничего не должно искать, кроме образа и представления Божиих с человеком сообщений.

Но как понять, как поверить сим сообщениям, когда не знаешь и не чувствуешь их в себе на самом опыте? А как чувствуешь в себе, какое приумножение веры и любви видеть, что тысячи других людей на необъятном расстоянии времен и языков то же самое чувствовали и видели, что чувствуем и видим мы в сию минуту, и что все сии отдаленные изображения со всей точностью действительно наяву в нас совершаются!..

2) Евхаристия. Если б я менее был уверен в путях благодетельного о вас Промысла, я бы не осмелился говорить о сем действительно священном и высочайшем таинстве. Обращение со Христом, временем и навыком утвержденное, неминуемо производит к Нему любовь; любовь рождает желание соединения, В сем расположении сердца Христос предлагает нам с Ним соединиться, иметь одно тело, одну кровь! И сие соединение действительно, не в фигурах и метафизических значениях, но самым точным пресуществлением совершается. Не смею писать более, хотя мог бы, кажется, по крайней мере, желал бы писать и говорить о сем целый мой век и не писать и не говорить более ни о чем. Прочитайте всю (разумеется, не теперь, а по очищении) проповедь, которая в церкви читается перед причастием (она содержится в общем собрании проповедей, изданных на воскресные и праздничные дни); прочитайте ее со вниманием: вы ужаснетесь.

Нет истин в сей жизни более возвышенных, ни более верных, как эта! Когда вы ее почувствуете, тогда и без моего совета не пропустите ни одного случая, возможного и удобного, вкусить сию действительно Небесную пищу, принять сей залог (не умственный только залог, но точно задаток) нашего с Богом соединения.

Прибавлю несколько слов о церковных установлениях - и кончу.

Стихийная мудрость, составивши себе какую-то философо-теософо-христианскую метафизику, вообразила себя, что она открыла некий путь к истине, удобнейший и чистейший, нежели тот, который представляет нам церковь в своих установлениях. Заблуждение гордое и плачевное! Как будто отвергнув слова, фигуры, формы и изображения, церковью принятые, мудрецы сии не принуждены были внести так же свои слова, формы и изображения; как будто пред Богом метафизическая наша истина, всегда словами, т.е. формами и умственными начертаниями представляемая, чище и Ему угоднее, нежели обряды церковные, и как будто сей чистейший Дух лучше принимает наше метафизическое лепетание и измеряет наши пред Ним достоинства.

Установления церковные по истине удовлетворяют всем человеческим положениям. Цель их есть возбуждение или, лучше сказать, усиление возбужденной уже покаянием любви. Для сего людям простым – они представляют обряды назидательные, молитвы трогательные и таинства священные. Тем, напротив, кои по несчастной привычке к размышлению любят углубляться, они представляют тему размышлений самых глубокомысленных и обширных. Одна литургия Василия Великого или Иоанна Златоуста может занять на всю жизнь и даже поглотить в себе все размышления самого глубокомысленного испытателя, если только будет он размышлять с надлежащим совести и духа очищением; без очищения же сего ничего и не увидим.

Есть без сомнения истинная и высокая теория всех церковных установлений и самого Св. Писания. Но никто не должен ласкаться открыть ее иначе, как сокрушением, слезами, молитвою, обращением со Христом, принятием в себя духа Христова, словом: святостью. Нечто уродливое и противоестественное было бы, чтобы человек неочищенный и плотский, от святости удаленный, понимал ясно дела Божии, т.е. самую святыню; это может случиться в земной мудрости, а в Небесной никогда. Вот все, мой любезный, что пришло мне в мысль и в сердце вам сообщить. Бог да озарит вас своим светом, и точно озарит, как скоро вы сами того усердно пожелаете. Не теряйте времени: ибо время близ есть, и сие не в смысле Штилинга и других сего рода пророков, но в том простом и апостольском разуме, что завтра мы можем умереть, а послезавтра вечность и суд. И точно послезавтра: ибо за гробом нет ни дней, ни чисел».

Изображение: Портрет графа Михаила Михайловича Сперанского - Реймерс Иван Иванович