Занятие 32. Как побеждать самолюбие?

Есть два полярных вида самолюбия – страстное и бесстрастное. Рассмотрим оба, но побеждать надо только одно из них - первое, которое святитель Игнатий (Брянчанинов) называет «извращенной любовью к себе»; второе же, наоборот, полезно в себе воспитывать. Но почему первый вид любви святитель считает извращенной? Потому, поясняет он, что страстное самолюбие есть искаженная любовь падшего человека к своей поврежденной и насквозь больной природе. К внутреннему человеку – бомжу (это я уже от себя). Такая любовь сродни «синдрому заложника» - необъяснимой привязанности жертвы к своему палачу и мучителю, явлению, известному в криминалистике.

«Льстивый и лукавый» мир всеми силами и средствами культивирует в нас первый вид самолюбия: с одной стороны, все внимание человека фокусируется на ублажении своего тела и чувств, иногда - интеллекта; с другой – с детства от нас заслоняется или незаметно подменяется евангельская правда о двусоставной природе «любимого чада» Божия. Так и живем-можем, гонимые, как стадо баранов на убой, языческой школой, рекламой и культурой.

Что нам делать? Надо бороться, выбивать клин клином. Разовыми решениями или эпизодическими усилиями здесь, понятно, не обойтись: слишком уж въелась в нас накопленная за годы инерция самолюбования, слишком силен поток суетной ветхой жизни, внутри которого мы пребываем от рождения. Тут нужны комплексные меры. И еще - не обойтись здесь без помощи Господа, без Его силы, единственно способной вырвать нас из мутного потока стихий мира сего, чтобы переправить на сухой берег осознанности и веры.

Первый шаг в борьбе с идолом самолюбия – распознание и признание его в самом себе. Для этого надо посмотреть на себя со стороны: выражается самолюбие «по отношению к близким или посредством ненависти, или посредством человекоугодия, то есть угождения страстям человеческим, а к предметам мира, которыми оно всегда злоупотребляет, - посредством пристрастия».

Как и во всех прочих разделах «умного духовного делания» внимание наше должно быть всецело обращено внутрь (хотя мир делает все, чтобы было наоборот).

Начать лучше с «простого» - с выработки уважения к любому человеку, независимо от его возраста, пола, образования, состояния и проч. Сейчас этому не учат в школах. Не учат даже так, как учили в советское время в рамках «коммунистической морали и этики». Но все же вглядитесь: перед вами не просто другой человек. Перед вами живая душа со своими ее божественными дарованиями, столь же бесценная (дороже всех богатств мира), сколь и ваша собственная, и, если она внешне выглядит не так, как вам хочется, не беда. Сквозь нее на вас взирает сам Господь. Надо научиться любоваться любым человеком, надо предпочесть видеть не его недостатки, но его преимущества; а он обязательно знает или умеет что-то, чего вам не дано знать или уметь. Слабости и страсти этого человека хорошо бы научиться воспринимать не как вызов своему горячо любимому «я», а сочувственно – как проявление глубокой и хронической болезни родственной души, болезни, свойственной всем нам (и мне, и вам) без исключения. Никому ведь и в голову не придет огрызаться на выходки умалишенных в психиатрической больнице: а не этим ли ровно мы занимаемся, когда вступает в склоки, распри и конфликты друг с другом?

Очень полезно в борьбе с самолюбием – об этом без устали пишут все Отцы – воспитывать в себе смирение через видение греха своего, видение «бревна в своем глазу». Ох, как это непросто! Но надо, что делать? Здесь важны три момента. Во-первых, чем больше я различаю в себе страстей и недостатков, тем меньше у меня останется «естественного» желания возноситься перед другими людьми. Такой трезвый человек уже не станет поучать других, как им стать лучше, он поймет, что негоже упрекать соседа грязью в его сарае (душе), если свой собственный сарай захламлен и запущен не меньше. Да и времени будет жалко тратить на чужое, когда у себя забот по горло. Во-вторых, смирение привлекает благодать Божию, хотя бы и по капельке, а та лучше всякого психотерапевта искореняет и «выжигает огнем невещественным» гнездящееся в душе зло, исцеляет душу. В-третьих, смирение раскрывает глаза «внутреннего человека» на мир, как, образно говоря, тифозный барак, и на церковь как больницу. Воцерковление становится тогда не причудой, не модной блажью, а тем, чем оно является реально, - насущной потребностью больной души в получении помощи и лекарств свыше. «Для уничтожения в нас самолюбия, - пишет святитель Игнатий, - я должен отвергнуть все мои разумения, хотя бы я был очень богат разумениями…. Я должен погрузиться в нищету духа и, обнаженный этой нищетою, омовенный плачем, углажденный, смягченный кротостию, чистотою и милостию, приять разум, который благоволит начертать на мне десница моего Искупителя. Эта десница – Евангелие. А ты, душа, должна отречься своей воли, как бы это ни было тягостно для сердца, хотя бы чувствования и влечения твоего сердца казались тебе и самыми праведными и самыми изящными. Вместо своей воли ты должна исполнять волю Христа Бога и Спасителя нашего, как бы это ни было противным и жестоким для самолюбивого сердца».

О втором виде самолюбия подробнее поговорим позже. А пока отметим: Бог не только не запрещает, но и призывает нас любить себя: «Возлюби ближнего, как самого себя». Однако под словом «себя» в данном случае подразумевается не плотской и страстный человек, а та безмерная самоценность, каковую представляет собой чистая и простая душа, внутренний человек, стремящийся к Богу и несущий в себе Его образ и подобие. Да и любовь тут другая – Божия, ибо сам Бог есть любовь.

Александр Нотин

Изображение:  Питер Брейгель Старший. Гравюра "Гордыня". Фрагмент