Фото: Getty Images/Igor Zubkov

11 августа 1337 года преподобный Сергий Радонежский основал монастырь, который много лет спустя стал Троице-Сергиевой лаврой — духовным центром православной Руси. Спустя 685 лет «Известия» вспоминают, как это было.

Велик перед Богом и людьми

Боярский сын Варфоломей, уроженец села Варницы, что на древней ростовской земле, с детства видел себя только в служении Богу. Его отроческие дни прошли в городе Радонеже. Однажды отец попросил его поглядеть за табуном лошадей. Тогда, по преданию, к отроку явился старец, вдохнувший в него духовные знания и силы. На прощание старец сказал родителям будущего игумена: «Велик будет ваш сын пред Богом и людьми. Он станет избранной обителью Святого Духа».

В 20 лет Варфоломей остался сиротой и вскоре ушел в лес, чтобы принять на себя подвиг отшельничества. Вместе со старшим братом Стефаном они поселились на холме Маковце в десяти верстах от Хотькова — там, где чистый лесной ручей впадает в речку Кончуру. Места по нашим меркам не столь отдаленные от известных городов, но по тем временам глухие. Братья прорубали себе пути в непроходимых чащах. Первым делом они в глухом лесу заложили небольшую деревянную церковь во имя Святой Троицы и небольшую келью.

Выдержать пустынническую жизнь непросто, на берега Кончуры почти не забредали люди. «К тому месту не было ни дорог, ни привоза ниоткуда, вокруг этой пустыни поблизости не было ни сел, ни домов, ни людей, живущих в них; не вела туда никакая тропа людская, и не было ни прохожих, ни посетителей, но вокруг со всех сторон стоял лес — безлюдная чаща и глушь», — повествует житие Сергия. Стефан не выдержал такой жизни и ушел в московский Богоявленский монастырь.

Духовным отцом Варфоломея был игумен Митрофан, по мнению большинства исследователей, бывший настоятелем хотьковского Покровского монастыря. Варфоломей, уже испытав себя пустыннической аскезой, принял от него иноческий постриг с именем Сергий. Некоторое время Митрофан жил в лесной обители вместе с учеником. Основатель лесного монастыря считал именно Митрофана своим первым игуменом.

Когда его учитель покинул пустынь, Сергий остался в одиночестве. В житии игумена рассказывается о том, как он молитвой усмирял диких зверей и прогонял бесов, искушавших его в уединении. Впрочем, он надолго оставался единственным насельником лесной пустыни. Слухи о праведной отшельнической жизни Сергия быстро распространялись по русским церковным обителям. К нему присоединялись монахи, которые искали настоящих духовных испытаний и не находили их в существовавших в то время монастырях. Каждый из иноков построил себе скромную хижину и обустраивал небольшой огород.

Фото: Getty Images/ruzanna

Сергия не устраивал порядок, заведенный в тогдашних монастырях, он стремился к большей строгости устава и абсолютному смирению. До него на Руси существовали так называемые особножительные монастыри, в которых каждый инок жил на собственный манер в соответствии с достатком. К монашескому постригу в то время многие относились как к своеобразной индульгенции. Стал иноком — значит, избавился от грехов. Многие состоятельные люди, порядочно погрешив, на склоне лет принимали постриг и доживали свой век в кельях тихо, но в комфортных условиях, передав монастырю свои сбережения. Сергию претило такое формальное и даже корыстное отношение к монашеству.

Сергий противопоставил монашеству, «погрязшему во грехах», суровые древние общежительные традиции. Он запретил братии принимать подаяния. Монахи жили своим трудом — «что посеешь, то и пожнешь». Сам привык к крестьянскому труду и не уклонялся от него, став отцом-игуменом. Русский человек всегда высоко ценил справедливость — и Сергий для многих стал образцом честного жизненного уклада. Он и его братья продолжали жить в благородной скудости, даже когда слава об обители пошла по всей Руси. Игумен с молодых лет одолел искушения земными благами.

Все монахи в Троицкой обители должны были носить одинаковую одежду, жить в одинаковых кельях, питаться вместе в общей трапезной, участвовать в общих работах и выходить «в мир», за ограду, только с разрешения игумена. Столь строгий уклад монастырской жизни не всем пришелся по душе. Некоторые иноки оставляли обитель, и всё-таки она разрасталась.

Фото: Getty Images/leochen66

Преподобный иногда совершал паломничества, путешествовал и основал еще несколько скитов, позже ставших монастырями: Благовещенский на Киржаче, Богоявленский Старо-Голутвин под Коломной, Георгиевский на Клязьме, Высоцкая обитель в Серпухове. Его ученики и последователи стали настоятелями нескольких десятков монастырей, ставших центрами объединения Руси. Многие из них по примеру наставника шли в лесные дебри, на окраины русской земли, в том числе на север.

Монахи осваивали новые края, расширяя пределы русского мира — обширного, но малонаселенного. Возводили обители в отдалении от мирских жилищ и тем более от городов и больших селений. Летописец справедливо называл Сергия «начальником и учителем всем монастырем, иже на Руси». Среди учеников Радонежского — Феодор Симоновский, будущий архиепископ Ростовский, святой Андроник, основатель Спасо-Андроникова монастыря, преподобный Савва, основавший Саввино-Сторожевскую обитель под Звенигородом. Не менее яркой личностью был и Никон Рождественский, любимый ученик и преемник Сергия в Троицкой обители. Так общежитные монастыри со строгим уставом стали «крепостями духа», укрепившими на Руси православную веру.

Святитель Московский, митрополит Киевский и всея Руси Алексий хотел, чтобы троицкий игумен стал его преемником, но Сергий не стремился к власти, он остался в своей тихой лесной обители. В этом суть его понимания монашеского служения — этот подвиг истинного нестяжательства глубоко потряс современников, и молва сохранила его для истории. Он не искал славы и влияния. Мало кому удавалось победить в себе этот соблазн.

Духовный объединитель

Для раздробленной, ослабленной Руси православная вера стала точкой сборки и единственным пространством культурного единства, несмотря на границы княжеств, ханств и королевств. Добавим, что деятельность Сергия Радонежского пришлась на то время, когда православная Византия пребывала в кризисе, который приведет к падению империи под ударами завоевателей.

Фото: Global Look Press/Aleksander Grishin

Недаром из всех деяний игумена самым известным остается благословение князя Дмитрия Донского на битву с ордынцами, когда Сергий послал в русское воинство двоих монахов — Пересвета и Ослябю. Здесь трудно отделить легенду от исторической правды, но для понимания народного отношения к Сергию этот сюжет первостепенно важен. Казалось бы, символический жест, но это и поступок, разрушавший штампы и предрассудки — такие, как въевшееся в кровь преклонение перед ордынцами как перед представителями «законной власти». Сергий благословил не просто на бой, но и на освобождение от ига. Об этом без малого век спустя писал архиепископ Вассиан, духовник великого князя Ивана III, убеждавший его решительнее действовать против Большой Орды. «Сергий Радонежский сыграл решающую роль в освобождении от монгольского ига. Князь Дмитрий Донской робко избегал решающего столкновения с татарами, но благословение преподобного Сергия подвигло князя на битву и вдохновило на победу», — писал Дмитрий Лихачев.

Не только ордынцы угрожали русскому единству. Не менее опасны были междоусобицы, препятствовавшие объединению русских земель вокруг Москвы. Сергий несколько раз ездил в Нижний Новгород, чтобы прекратить вражду между братьями-соперниками, князьями Димитрием Константиновичем и Борисом Константиновичем. Он не сомневался, что и для церкви, и для русского народа спасительно только сплочение вокруг усилившегося великого княжества, его военной и политической мощи. Разрозненный народ просто растворится в мирском море, а вместе с ним потеряется и нить православной веры... В этих вопросах Сергий не проявлял смирения и даже если его что-то не устраивало в политике Москвы, никогда не выступал против ее правителей.

«Побеждайте разделение мира сего»

Умирая, Сергий велел положить свое тело не в церкви, а на общем монастырском кладбище — среди простых иноков. Он и после смерти не хотел выделяться славой. Братия не выполнила это завещание игумена — его погребли в храме, с великим почетом. Иноки получили на этот счет благословение митрополита Московского Киприана.

Его считали святым чудотворцем еще при жизни. Вскоре после смерти игумена Епифаний начал писать его житие. Обретение нетленных мощей святого состоялось через 30 лет, 5 июля 1422 года. С тех пор его и считают общерусским святым, преподобным духовным собирателем русского народа. Сергия почитают не только в Русской православной церкви, но и англикане и католики — по распоряжению папы Павла VI имя преподобного Сергия с 1969 года включено в богослужебный календарь римско-католической церкви.

Фото: Global Look Press/Aleksander Grishin

Сергий Радонежский не оставил литературного наследия. Мы знаем о деяниях и мыслях «игумена всея Руси» из трудов его ученика — Епифания Премудрого, создавшего «Житие Преподобного Сергия», которое, увы, тоже дошло до нас только в списках XVI века. Принципы Сергия в изложении Епифания стали для многих основополагающими: «Взирая на образ единения Святой Троицы, побеждайте ненавистное разделение мира сего».

С течением веков обитель привлекала всё больше паломников. Люди шли «в Троицу», чтобы поклониться благочестивому игумену. К концу XV века монастырь играл заметную роль в политической и, конечно, в церковной жизни великого княжества Московского. Ученики Сергия собрали богатую библиотеку, сами переписывали книги, в монастырских храмах творили выдающиеся иконописцы — такие как иноки Даниил Черный и Андрей Рублев.

Фото: Global Look Press/Ekaterina Tsvetkova

По легенде, именно в Свято-Троицком Сергиевом монастыре крестили Ивана, сына великого князя Василия III — будущего первого русского царя, прозванного Грозным. Во время осады Казани царь молился в походном храме Преподобного Сергия Радонежского. В годы его правления монастырь стал мощной крепостью, его окружили каменными стенами. Вскоре эти укрепления пригодились в годы Смуты, когда Троицкий монастырь снова стал центром возрождения российской государственности. В его стенах никогда не хозяйничали интервенты. Войска Лжедмитрия II и польско-литовские полки Яна Сапеги пытались захватить монастырь, овладеть его казной. На стенах иноки-воины не раз видели Сергия, который вселял мужество в сердца защитников Троицы. И они выдержали 16 месяцев осады. Враг отступил. Этот подвиг стал для всего Русского царства символом стойкости, без которого, быть может, не состоялось бы ополчение Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского.

Одним из вождей борьбы с интервентами стал настоятель Свято-Троицкого монастыря Дионисий, превративший обитель в госпиталь для ополченцев, рассылавший патриотические грамоты по русским городам. Вместе с Мининым и Пожарским руководил вторым, победным народным ополчением монастырский келарь Авраамий Палицын — еще один духовный внук Сергия Радонежского.

Золотые купола Троицы

В 1742 году, во времена набожной дочери Петра Великого императрицы Елизаветы Петровны, в Троице-Сергиевом монастыре открыли духовную семинарию, а через два года монастырь получил статус лавры — второй на Руси после Киево-Печерской. Так в отечественной традиции называют крупнейшие монастыри, проявившие себя не только в церковной, но и в военной, экономической и политической жизни. Символическим даром императрицы стал и грандиозный колокол, весивший почти 65 т.

Фото: Getty Images/Westend61

К тому времени обитель Сергия давно обрела негласный статус духовной столицы русского православия. Во времена Александра I, в 1814 году, после московского пожара, в лавру из Белокаменной перенесли духовную академию. Лавра с тех пор выглядит празднично, торжественно. Позолоченные купола, высокая колокольня, нарядная и монументальная архитектура... О пустынническом пути преподобного Сергия напоминают фрески и традиции, которые сохраняет братия.

Поток паломников в Троицу, к Сергию не иссякает. Без лавры и без радонежского старца невозможно представить себе ни историческое прошлое России, ни наши нынешние дни, ни будущее.

Арсений Замостьянов,

заместитель главного редактора журнала «Историк»

для газеты Известия