«Глас вопиющаго в пустыни: уготовайте путь Господень, правы творите стези Его» (Мк. 1;3)

Глас, который воззвал в пустыне, слышится в городах, проповедуется в церквах, разглашается по всей поднебесной, звучит в ушах людей великих и малых, старых и юных, богатых и убогих, устрашает души сидящих на престолах, пронзает сердца лежащих на гноище... Сей глас сокрушает ливанские кедры, потрясает каддийские дубравы, равняет с дебрями высокие горы... Он грозно взывает: уготовайте путь Господень, правы творите стези Его! А псалмопевец побуждает нас внимать сему гласу: «Днесь аще глас Его усышите, не ожесточите сердец ваших» (Пс. 94; 7, 8). Итак, будем внимать сему гласу не для того только, чтобы его слышать, но и для того, чтобы его послушаться, чтобы на деле исполнить то, что он повелевает нам. А он повелевает нам приготовить прямой путь, по которому пришел бы к нам Господь, а мы могли бы прийти к Нему.

Когда царь захочет посетить какой-нибудь, хотя бы и самый незначительный, город, то жители этого города всячески стараются, чтобы путь к ним был удобный: они исправляют дорогу, где топкое болото, там наводят мосты, холмы срывают, рытвины засыпают, неровные пути делают гладкими. А когда царь уже приближается, то отворят городские ворота для встречи его, с радостью встречают его, поклоняются и приносят дары. — Господь наш, Бог наш, Царь наш вечный грядет к нам и уже недалеко от нас, — надобно приготовить путь Ему. Сколько неровностей на нашем пути, которые препятствуют Господу придти к нам! Есть на сем пути и теснота — стеснение совести нашей от злого, окаянного нашего жития; есть и холмы — гордые помыслы, слова и дела; есть дебри отчаяния, а какое топкое болото наших нечистот греховных! Не один жалуется с Давидом: «Углебох в темении глубины, я погряз в глубоком болоте, и несть постояния» — не на чем стать (Пс. 68; 3). Все пути наши неровны, неудобны, а что всего хуже — наше сердце не имеет врат, чрез которые вошел бы в него Господь наш. Там, где были эти врата, мы воздвигли каменную стену ожесточения во грехах и тем затворили вход нашему Владыке Господу. Теперь Его Предтеча повелевает все это исправить: уготовайте путь Господень. Он поучает и тому, как уготовать: «Всяка дебрь исполнится, и всяка гора и холм смирится:... и острия в пути гладки» (Лк. 3; 5), то есть пусть будет устранено всякое неудобство, всякое препятствие. То же и Апостол советует: «Всяка горесть, и гнев, и ярость, и клич, и хула, да возмется от вас, со всякою злобою» (Еф. 4; 31).

Стеснена бывает наша совесть, исполненная всякого лукавства, в грешной совести нет простора для доброго помысла, тесно ему там. От сердца, то есть от совести злой, исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы — все это исходит от сердца грешного, все это там зарождается. Тесно доброму семени быть среди терния, ибо когда терние возрастет, то заглушит его. Тесно овце быть среди волков, ибо волки растерзают ее. Вот так же тесно и всякому добру быть там, где родится и откуда происходит всякое зло. Тем паче тесно там пребывать Царю нашему Христу Богу. Агнец Божий не может пребывать среди скотских страстей наших. Источник чистоты и целомудрия не захочет оставаться в нас с застарелыми нашими грехами. Он отрясет прах от святых ног Своих и скажет: «Се, оставляется вам дом ваш пуст» (Мф. 23; 38).

Сию-то тесноту совести должно распространить. Если есть там терние греховное, то надобно вырвать его посредством исповеди и сжечь покаянием; если там есть волки хищные, то прогнать их жезлом страха Божия; если там страсти застарелые, то умертвить их подвигом самоумерщвления, и тогда придет к нам Бог наш, и не тесно вместится в нас со всеми Небесными Силами Своими. "Сердце — малый сосуд, — говорит преподобный Макарий Египетский, — но оно может вместить в себе все. Там и Бог, там и Ангелы, там жизнь и царство, там град Небесный, там сокровища благодати". Препятствуют Христову к нам пришествию холмы — горы гордых наших помыслов, гордых слов и дел. Не приходит смиренный Христос туда, где есть вознесенная гордыня, как говорит Писание: «нечист пред Богом всяк высокосердый» (Притч. 16; 5).

И Апостол говорит: «кое общение свету ко тьме. Кое же согласие Христовы с гордым велиаром» (2 Кор. 6; 15, 16)? Велиар, то есть гордость бесовская, которая бывает в человеке, — эта та самая гора Гелвуйская, упоминаемая в Священном Писании, на которую не сходит с неба дождь и роса. Так и на гордого человека не сходит дождь и роса благодати Божией. Кто возненавидел Христа, когда Он во плоти ходил по земле? Гордые князья и учители иерусалимские: «Еда кто от князь верова в Онь, — говорили они (Ин. 7; 48). Это они выискивали от Него, старались уловить нечто из уст Его, чтобы обвинить Его. Кто предал Христа на смерть? — Гордая синагога иудейская, почитавшая себя святой, а Христа называвшая грешником: «мы вемы, яко Человек сей грешен есть» (Ин. 9; 24). Кто распял Христа? Гордый Пилат. Итак, — проклята от Бога гордость, как гора Гелвуйская была проклята от Давида, — да не сходит на нее роса Божией благодати и дождь милосердия! Не приходит туда Христос, где видит гору гордости велиаровой. Пусть же эта гора гордыни в нашем сердце будет унижена посредством смирения, а понизить или срыть ее можно только той лопатой, которой копают могилу, то есть, памятью смертной, поминай последняя твоя!

Ничто так не смиряет человека, как память смертная. Хорошо понимал это святитель Иоанн Милостивый, патриарх Александрийский. Он велел готовить себе могилу, но не оканчивать ее, и приказал мастерам, чтобы они каждый нарочитый праздник приходили к нему и пред всеми громко говорили: "Могила твоя, владыко, доселе еще не окончена, прикажи докончить ее, ибо смерть, как тать, приходит, и не знаешь, в какой час она приидет". Так святитель Иоанн всегда готовился к смерти. Вот, когда горы и холмы нашей гордости будут срыты лопатой памяти смертной и уравняются с смирением, тогда будет удобен нам путь к нашему Господу.

Препятствует Его к нам пришествию и глубокая пропасть отчаяния. Когда нечестивый приходит во глубину зол, то предается нерадению, отчаивается в милости Божией и падает в еще большую пропасть беззакония. Вот сию-то пропасть и должно наполнить надеждой на милосердие Божие, зная, какое великое зло постигло Иуду за отчаяние, — Иуда больше согрешил, когда отчаялся, чем тогда, когда предал Христа. Двое отпали от Господа во время Его вольных страданий: Иуда и Петр. Петр спасен, а Иуда погиб. Почему же не оба спаслись и не оба погибли? Скажут, что Петр покаялся и потому спасся. Но Святое Евангелие говорит, что и Иуда раскаялся, исповедал свой грех пред всеми и сказал архиереям: «согрешил, предав кровь неповинную» (Мф. 27; 4). И однако же его покаяние не принято, а Петрово принято. Почему? Да потому, что Петр каялся с надеждой на милость Божию, а Иуда — с отчаянием. Погибельная пропасть — отчаяние. Надобно эту пропасть наполнить надеждой на Божие милосердие.

Читаем мы в "Патерике". Был один добродетельный муж, который был искушаем то гордостью, то отчаянием. Тогда он написал в своей уединенной, никому недоступной келлии — на одной стене все свои грехи, и тут же изобразил Страшный Суд Божий; а на другой стене написал свои добрые дела, с покаянием и слезами им соделанные, и тут же изобразил Милосердаго Отца, Который приемлет возвращающегося к Нему блудного сына, и Христа Господа, Который прощает все грехи плачущей у ног Его жене-грешнице и отверзает разбойнику рай. И вот, когда приходил к нему гордый помысл, он подходил к той стене, на которой написал свои грехи, и, перечитывая их, смотрел на изображение Страшного Суда, укорял и осуждал самого себя, как великого грешника, достойного геенны огненной, и смирялся помыслом, и плакал горько, ударяя в грудь свою. А когда приходил к нему противоположный помысл, помысл отчаяния, он обращался к той стене, на которой были записаны его добрые дела, и размышлял о великом, всеми грехами людскими непобедимом Божием милосердии, и таким образом гнал от себя отчаяние и укреплялся в надежде на Господа. Не вынесли бесы такого благоразумия его, явились ему воочию и сказали: "Не знаем, как бороться с тобой. Когда мы возносим тебя до небес, то ты восходишь до небес". Видите, как сей добродетельный муж смирял и понижал гору гордыни, как он наполнял дебрь отчаяния?

Препятствует пришествию к нам Господа и болото нечистот наших греховных. Постараемся осушить его воздержанием и намостим чрез него мост милостыней. А стену нечувствия и ожесточения нашего сокрушим умилением, по примеру мытаря ударяя себя в перси. Широко отверзем врата сердец наших любовью и усердием нашим ко Господу, и придет Он, и внидет к нам Царь славы, и воцарится в душевном нашем граде! Аминь.

(Из творений святителя Димитрия, митрополита Ростовского)

Из Троицких листков архиепископа Никона (Рождественского)