Расскажу вам, православные, древнее сказание, очень поучительное.

Один скифский царь, умирая, оставил по себе наследниками восемьдесят сыновей и, как добрый отец, конечно, желал, чтобы они жили между собой в добром согласии. Вот он созвал их всех вокруг своей постели, дал в руки одному из них пучок прутьев, крепко связанных, и приказал ему переломить этот пучок, если сможет. Тот взял пучок и стал над ним трудиться, напрягая все усилия, чтобы переломить его, но не мог этого сделать. За ним принялся за пучок другой сын, потом третий, четвертый и прочие, один за другим, но никто не мог переломить пучка.

─ "Развяжите, дети, этот пучок, — сказал им тогда разумный старик, — возьмите из него каждый по пруту, — вот и переломите их без всякого труда".

Так они и сделали: пук развязали, и прутья один по одному все изломали. Тогда добрый отец сказал им:

─ "Видите, как крепок связанный пучок, а развязанный — легко ломается? Так-то и вы, если будете жить в братской любви да согласии, то никакому врагу вас не одолеть. А ежели разделитесь между собой, то ослабеете, и одного по одному всякий неприятель вас победит".

Так поучал своих детей благоразумный отец на смертном одре. Вот что значит, братие, единодушие и тесный братский союз. Счастлив тот дом, где обитает мир да любовь, где родители пекутся о детях, дети почитают родителей, где живут в добром согласии муж и жена, и братья любят друг друга, в таком доме почивает благословение Божие, он в уважении у всех добрых людей, в таком доме всегда радость и довольство, счастье и успех. Эту картину семейного счастья разумел и пророк Давид, когда воспевал: «Се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе» (Пс. 132; 1).

Мы не знаем, исполнили ли дети скифского царя отчее завещание, зато мы имеем другой пример, показывающий, как действительно гибельны раздоры и несогласие в семье.

Гедеон, судья израильский, оставил после себя наследниками еврейского царства семьдесят сыновей, все людей мужественных, сильных, богатых. Одна семья была уже целым воинством, один дом был целым городом, и если бы все братья были крепко связаны союзом братской любви, то кто бы из неприятелей мог их победить? Но, к несчастью, этот пучок развязался, от несогласия братья разделились, — и что же вышло? Один из них же, по имени Авимелех, самый злой и недостойный, взял такую волю, что в один день перебил всех братьев... Зато и сам после трехлетнего несчастного управления государством убит во время осады города Сихема.

Да еще как убит! Женщина с башни бросила на него камень, которым и разбила ему череп. Так погибло многочисленное и сильное потомство Гедеоново в самое короткое время.

Вот что значит семейный раздор, вот к чему ведет разделение и вражда между членами одной и той же семьи. Как несчастен тот дом, где царит эта ненависть и вражда между братьями, несогласие между детьми и родителями, безумная ревность между мужем и женой! Над таким домом тяготеет проклятие Божие, такой дом на худом счету и у добрых людей, в нем нескончаемые ссоры, в нем нищета и разорение, там жизнь — не жизнь, а одно мученье!

Так всегда было, православные, так оно и теперь. За примером ходить недалеко. Давно ли в вашем крестьянском быту семья человек в тридцать, сорок и больше бывала не редкость? И живут они, бывало, мирно, работают дружно, точно пчелки Божии в родном улье; сам хозяин в таком доме, отец или старый дед, был точно древний Иаков среди детей и внуков своих... И все его слушали, все ему повиновались, каждый делал свое дело, а что добывали честным трудом на стороне, все, без утайки отдавали в руки старику-хозяину. Зато и дом у них был — полная чаша: амбары были полны всякого зерна, на гумне целый порядок скирдов намолоченого хлеба, на дворе много всякого скота; и все они были довольны, все сыты и одеты, — вчуже, бывало, смотря на них сердце радуется!

Справедливо сказал Соломон, что «брат от брата помогаем яко град тверд и высок, укрепляется же яко основанное царство» (Притч. 18; 20). — Не то теперь. Два брата единоутробные не уживаются вместе, отец делится с сыном, а о больших семьях уж и говорить нечего!

Отчего же все это? Почему бы не жить вместе? ─ А потому, говорят, что ленивцев стало много, не хотят трудиться для семьи, не хотят слушать стариков в доме, — потому, что повадились в недоброе место ходить, стали туда все со двора тащить, — оттого и пошел в семье разлад, мужья пьянствуют, а жены ссорятся, житья не стало честным труженикам, — что тут делать? Один исход: выделить людей ленивых, пьяных, задорных, тогда они — отрезанный ломоть, пусть живут себе, как знают! Так рассуждают старики, так объясняют они эти разорительные для крестьянского хозяйства разделы. И вот из одного богатого дома делаются три-четыре, а иногда и больше бедных лагуч, есть у такого бедняка-одиночки коровка на дворе — хорошо, а нет — так и живет впроголодь, есть на чем копну сена с поля привезти — тоже хорошо, а нет — к соседу идет, кланяется, есть в поле полоска — будет и хлеба кусок, а нет, — так и по миру идет. Перебивается бедняк с копейки на копейку, кое-как подати платит, а придет невзгода, хлебушка не уродится или коровка пала — и надевай суму! И это еще у трудолюбивого хозяина, а что сказать про ленивого да пьяницу!? Уж что это за жизнь! Какое тут хозяйство!

Но кто же виноват, православные? ─ Виноваты все семейные раздоры да неурядицы. Ах, братия мои! Видно, слово Господне не мимо сказано: «всяк дом разделывайся на ся запустеет» (Мф. 12; 25). Именно — запустеет! Это у нас постоянно на глазах.

Как же быть? ─ Да нужно жить помирнее, ссоры убегать, не нужно делиться, вот и все. Но ты скажешь: "Как я буду жить с таким лентяем и пьяницей, как у меня брат? Я на него ведь не работник пришелся".

Так, возлюбленный, но если отделишь его, лучше ли будет? Ведь слово-то Господне все же сбудется, непременно сбудется и над тобой, и над братом твоим: дом ваш обеднеет, запустеет, его накажет Бог за леность и пьянство, а тебя — за жестокость и самомнение, своекорыстие! Сам посуди: твой брат в немощь вдался, пьянствовать стал, работать бросил, а ты еще выкинешь его на улицу — ну, христианское ли это дело? Ведь сказано: «друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов» (Гал. 6; 2). А ты вот не хочешь понести тяготу брата, бросаешь его — кто же позаботится о нем, если уж ты, родной да кровный, отрекаешься от него? Положим, тебе жить без него будет спокойнее, трудиться для себя одного — охотнее, а разве ты не дашь Богу ответ за то, что покинул единокровного? А чем повинны малютки-дети его, если он имеет их, чем виновата его жена-труженица? Подумай, друг мой, будет ли на тебе Божие благословение, если ты так жестоко поступишь с братом твоим, с его детьми несчастными? Ведь ты пустишь их по миру горе мыкать...

Знай, брат возлюбленный, что одно благословение Божие, и только одно оно, обогащает, по слову Соломона (Притч. 10; 22). Так вот, если хочешь, чтобы Бог благословил тебя, понеси на себе немощи братние, потерпи ему, постарайся исправить его, тебя не послушает — скажи отцу духовному, соседей попроси помочь тебе в этом деле благом, сделай все, что можешь, — ведь любовь — дело великое; кто знает, может быть он и опомнится, вразумится, устыдится любви твоей и исправится, а тогда ты сделаешь дело Божие: спасешь душу от смерти, ведь в Священном Писании сказано, что «обративши грешника от заблуждения пути его спасет душу от смерти и покрыет множество грехов» (Иак. 5; 20). А если и не вразумится брат твой, — что до того? Бог увидит труды твои и благословит тебя сугубым благословением. У Него, Царя Небесного, уж закон такой: ни одно доброе дело не забывается и сторицей награждается!

А что сказать тебе, несчастный человек, из-за которого в семье разлад происходит? Побойся Бога, пожалей жену и малолеток — детей своих, а если нет их, то, по крайней мере, не губи ты души своей! Брось ты пьянство душепагубное, примись за труд честный, порадуй ты семейных своих своей доброй жизнью и верь, брат мой, что Господь увидит твое смирение и не оставит тебя. Сам увидишь, какую радость наживешь ты себе, какое счастье обретешь в труде, так что и сам после будешь удивляться, как это раньше я не вразумился? Как это можно находить удовольствие в лености, праздности, да пьянстве беспробудном?

Из Троицких листков архиепископа Никона (Рождественского)