Роспись храма Святителя Спиридона Тримифунтского (о.Корфу, Греция)

«Любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас» (Лк. 6; 27).

Привыкли некоторые осуждать наши времена и укорять нынешний немощный род человеческий, говоря: ныне нет уже между людьми чудотворцев, какие бывали прежде. Неправда! Если желаете, я покажу вам, что и ныне между людьми есть чудотворцы. Только послушайте, что я скажу: всякий, кто любит врага своего, — чудотворец есть. Слышите ли, что говорю: всякий, любящий врага своего, — чудотворец есть. А что это —истина, докажу от Божественного Писания и от святых Отцев.

Что такое чудо? ─ Чудом называется то, что бывает выше естества, ибо что бывает по естеству, то не чудно, тому никто не удивляется, того никто и не называет чудом, но если что превышает силу естества, то это есть истинное чудо. Не чудо, что пламень, исшедший от пещи вавилонской, пожег бывших около нее слуг халдейских, ибо огню свойственно жечь, а людям естественно сожигаться огнем, — то чудо, что огонь не мог коснуться трех отроков, бывших внутри пещи, и повредить им.

Не дивно, если кто любящих его любит, ибо это естественно, — но дивно, если кто любит врага своего, ибо это преестественно. В самом деле, человек по греховной природе своей не терпит обиды, каждый может видеть это и в себе самом, и в других. Ему иногда кажется лучше умереть, нежели стерпеть обиду от кого-нибудь. Если же для нас не любить врагов естественно, то не прямо ли следует отсюда, что любовь ко врагам есть дело вышеестественное, чудесное, и потому любящий врагов своих — поистине чудотворец есть.

Какие же чудеса творит такой чудотворец? А вот послушайте.

Любящий врага своего и добро ему творящий просвещает слепого, не телом слепого, а умом слепотствующего. Ничто так не помрачает умные очи, как гнев и ярость. Много примеров, что люди в ярости своей поступали, подобно детям неразумным. Так, например, в житиях святых мучеников читаем, что некоторые мучители, предавшие христиан на снедение зверям, избивали самых зверей, когда те не хотели коснуться мучеников. Ясно отсюда, что в ярости человек, точно безумный, и весьма подобен слепому, ибо не знает сам, куда идет и что делает.

Какое врачевство сильно для уврачевания такой слепоты? ─ Сильно незлобие и любовь, сильно благодеяние того, на кого гневающийся напрасно гневается. Ибо когда он видит, что на гнев его не отвечают гневом, а, напротив, являют любовь и злое благим побеждают, то престает от гнева и сам пред собой стыдится, сознавая свой грех, а ближнего своего невинность — так было между гневливым Саулом и незлобивым Давидом. Посему, кто любит врага своего, тот есть чудотворец, просвещающий слепого.

Любящий врага своего украшает волны морские и претворяет бурю в тишину. Гневного человека святитель Златоуст называет морем, возмущенным ветрами. Как море волнующееся выбрасывает на сушу все трупы, находящиеся в нем, так и гневливый в ярости своей обнаруживает все тайны друга своего, обличает и бесчестит его. Такое море кто утишит? ─ Тот, кто уничтожит причину волнения. Море не волнуется, если нет ветров и бури: и разгневанный человек перестает гневаться, если не встречает прекословия, брани и противоречия. Умолкни от прекословия, воздержись от распри, оставь противления, и ты уничтожишь причину волнения и увидишь море утихшим. А так как любящий врага своего не прекословит, не бранится, не противится, то он утишает в нем бурю гнева; посему любящий врага своего есть чудотворец, претворяющий в тишину волнение морское.

Любящий врага своего угашает силу огненную. Враждебный гнев в человеке есть как бы «огонь, пополняй дубравы, яко пламень, пожигаяй горы» (Пс. 82; 15), ибо он попаляет высоту добродетелей в самом гневающемся и уничтожает, и как бы в пепел обращает доброе имя, добрую славу ближнего. Пламень угашается или водой, или разбрасыванием вещества горящего — и гнев укрощается либо кротостью молчаливой, как водой, либо снисходительностью, как разбрасыванием вещества горящего. Кроткий и тихий муж, не подавая причины ко гневу, не только не возжет огня вражды, но и возженный угасит, как говорит святитель Златоуст:

"Нет ничего сильнее кротости: как вода угашает пламень, так и слово кроткое утишает душу, горящую гневом, паче пещи огненной".

Снисходительный удаляется от гневающегося и тем отнимает пищу у его ярости. Посему и Апостол поучает: «Дадите место гневу Божию» (Рим. 12; 19), то есть вы снисходите, уступите, удалитесь на несколько времени от лица гневного. А так как любящий врага своего кроток, тих и снисходителен, то он удобно погашает гнев его, — посему он есть чудотворец, угашающий силу огненную. Любящий врага своего претворяет горечь в сладость, как Моисей горькую воду Мерры. Полна горести и вражда человеческая. Святой Апостол говорит: «Всяка горесть да возмется от вас», — какая же горесть? — «гнев, ярость, клич, хула, со всякою злобою» (Еф. 4, 31), — та горечь да возмется от вас.

 И какую сладость можно найти в душе разгневанного человека? Мысль в ней горька, потому что помышляет о злобе, слово горько, ибо досаждает, укоряет, бесславит, всякое предприятие горько, особенно для того самого, кто гневается. Чем же можно усладить такую горечь? Ничем, кроме слова или дела доброго со стороны того, на кого раздраженный гневается.

И то, и другое средство — и слово, и дело доброе вполне действительны. О слове говорит притча: Ответ смирен отвращает ярость (Притч. 15; 1), а о добротворении один из святых Отцев учит так: "Если узнаешь, что на тебя гневается брат твой, то пошли ему какой-либо дар". А так как любящий врага своего всегда к нему ласков и по силе своей благодетельствует ему, терпеливо перенося горечь его гнева, а сладость собственной любви в него переливая, — то он претворяет гнев его в дружбу и любовь. Посему и есть чудотворец, претворяющий горечь в сладость.

Любящий врага своего изгоняет беса из человека. Кто сильно гневается и враждует на брата своего и воспламеняется местью, тот подобен бесноватому, и даже на самом деле подвергается иногда беснованию. Святитель Златоуст воспоминает то, что видел сам своими очами: некто сильно разгневался и через меру возъярился, и от сей безмерной ярости вдруг сделался бесноватым.

Да и всякий человек в сильном гневе подобен бесноватому: взор его делается страшным, голос звучит ужасно, сам кусает свои уста или персты, скрежещет зубами, и все домашние боятся его, как бесноватого, бегают от него и скрываются, где бы то ни было. От такого яростного человека кто и чем изженет беса гневного?

Бесновался по временам царь Саул, и сия болезнь беснования приходила к нему особенно в то время, когда он гневался на кого-нибудь через меру. Но на кого ему было столько гневаться, как на невинного Давида, которому он завидовал за добрую славу его? И от ярости он впадал в беснование.

Что же Давид делал? Играл пред ним на гуслях и тем отгонял от него духа нечистого. Но не столько пение само по себе, сколько кротость Давида врачевала Саула, ибо он злобе Сауловой не противозлобствовал. И так как любящий врага своего покоряется ему своим незлобием и кротостью и издает приятное пение смиренной речи, называя себя таким грешником, каким нарицает его недруг его, — то он и прогоняет ярость его, — посему и есть чудотворец, изгоняющий бесов.

Наконец, скажу об одном чуде, которое больше всех прежних: любящий врага своего делается Сыном Божиим, как сказано: «Любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас, и будете сынове Вышняго». Что выше сего? Какого еще большего чуда требовать можно? Итак, люби врага своего и будешь новый чудотворец, спасешь и его, и свою душу.

Если же не веришь мне, то испытай это на самом себе: начни отселе любить всех, Сын же Божий будет тебе поручником в том. Небо и земля мимо идут, словеса же Его не мимо идут! Без сомнения, будешь сыном Вышнего, какого сыновства желаю как себе, так и всем. Аминь.

(Из сочинений святителя Димитрия, митрополита Ростовского)

Из Троицких листков архиепископа Никона (Рождественского)