Маринус ван Реймерсвале - Притча о неверном управителе

Сегодня мы продолжим рассмотрение евангельских сюжетов, связанных с проблемой собственности и вообще с имущественной этикой. На прошлой лекции я как-то упомянул, что среди богословов бытует устойчивое мнение, что в Евангелии частная собственность нигде не осуждается, а, наоборот, отношение к ней весьма лояльное. Я смею утверждать, что это неверно, и на ваш суд хочу предложить один евангельский сюжет. И поскольку этот сюжет ну просто замечательный, на мой взгляд, просто феерический, я буду рассказывать о нем все полтора часа. Я имею в виду притчу о неверном управителе. Эта притча рассказана нам одним евангелистом, Лукой. Причем Евангелие от Луки, на мой взгляд ‑ это самое замечательное Евангелие. Именно Лука приводит такие потрясающие фрагменты как «Притча о блудном сыне», «Притча о богаче и Лазаре», эпизод о Закхее, о котором мы говорили в прошлый раз. У Луки, как и у других евангелистов, есть два разбойника, распятых по обе стороны от Христа. Но только евангелист Лука упоминает о благоразумном разбойнике. Это одно из самых глубочайших мест в Евангелии.

И вот притча о неверном управителе. Она обрамлена такими замечательными сюжетами как «Притча о блудном сыне» и «Притча о богаче и Лазаре». Получился такой триптих и, казалось бы, центральная часть этого триптиха должна быть самой значительной. Но, увы, именно с этой притчей у богословов нелады. Ее объяснение считается очень трудным. Даже я должен сказать, что некоторые богословы считают, что здесь просто испорчен евангельский текст, и Лука поступил, как такой плохой корреспондент, который вставил материал, толком его не прочитав – даже до этого доходит. Но в чем же дело? Я зачитаю эту притчу сначала, а после мы о ней подробно поговорим:

Сказал же и к ученикам Своим: один человек был богат и имел управителя, на которого донесено было ему, что расточает имение его;  ² и, призвав его, сказал ему: что это я слышу о тебе? дай отчет в управлении твоем, ибо ты не можешь более управлять. ³ Тогда управитель сказал сам в себе: что мне делать? господин мой отнимает у меня управление домом; копать не могу, просить стыжусь; ⁴ знаю, что сделать, чтобы приняли меня в домы свои, когда отставлен буду от управления домом. ⁵ И, призвав должников господина своего, каждого порознь, сказал первому: сколько ты должен господину моему? ⁶ Он сказал: сто мер масла. И сказал ему: возьми твою расписку и садись скорее, напиши: пятьдесят. ⁷ Потом другому сказал: а ты сколько должен? Он отвечал: сто мер пшеницы. И сказал ему: возьми твою расписку и напиши: восемьдесят. ⁸ И похвалил господин управителя неверного, что догадливо поступил; ибо сыны века сего догадливее сынов света в своем роде. ⁹ И Я говорю вам: приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители.  (Лк.16,1-9) 

Я пока что остановлюсь в чтении притчи и немножко прокомментирую сюжет. Итак, живет богатый человек, который имеет много земли, он нанял управителя или приказчика или, как сейчас говорят, менеджера, который бы занимался этой землей, сдавая ее в аренду. И все взаимоотношения с этими арендаторами возлагаются на управителя. Так вот, на этого управителя донесли, что он подворовывает. Мелкий такой воришка. Господин его призвал к себе и сказал: «Вот на тебя такой донос и, в общем-то, ты не можешь управлять моим имением». Но, видимо, дал ему время, как-то что-то сделать, оправдаться. И здесь обычно предлагается интерпретация этой притчи, казалось бы, совершенно очевидная. Что да, это вот мелкий воришка был пойман за руку и господин его отставил от должности. Тогда, он, управитель этот, в отместку решил «скостить» арендаторам цену и получить с них меньшую плату (а плата взимается в виде продуктов). И хотя его управитель все равно отставляет от имения, но все же его похвалил, что догадливо поступил. Мол, шельма, а как ловко сделал! Вот. Но, понимаете, такая интерпретация, на мой взгляд, просто никуда не годится. Действительно, за что же господин похвалил управителя своего? Ведь тот его обманул и обокрал. Ведь за это умный человек не похвалит. А ведь обычно под господином понимается в притче сам Господь Бог всеведущий. Получается, что Господь Бог какой-то прямо-таки  недалекий. И вообще, весь этот сюжет в такой интерпретации как бы, ну, не вписывается в Евангелие ­– выглядит таким, что ли, дурацким рассказом. Один – шулер, а другой – не очень умный. В общем, рассказ, достойный пера Чехова или Гоголя, но в Евангелие такая вещь попасть никак не могла. А дальше – больше. Дальше-то:

И Я говорю вам – то есть, это уже Христос говорит от себя - приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители.  (Лк.16, 9) 

Это как это «приобретать»? Это что, вот покупать друзей, чтобы они, когда мне будет плохо, пустили меня переночевать? Но это вообще настолько пошло, что такую вещь Христос не мог сказать. Вот такие трудности. Их, конечно, наши богословы прекрасно понимали. И они оказывались настолько непреодолимыми, что да, думали, что текст испорчен. И вообще,  эта притча считается самым трудным местом в Евангелии. Или говорили: «надо понимать эту притчу совершенно иначе – аллегорическим образом. Например, эта притча о человеке, который стал священником. Раньше он сам грешил, а теперь он стал отпускать грехи другим людям. Там это изображено в виде манипуляций с расписками. И вроде бы за это его Господь похвалил, что так и надо». Я в целом не могу полностью отрицать и такое толкование Евангелия, потому что священное писание многослойно, оно очень глубоко, оно имеет несколько смыслов. Но, конечно, такое содержание, в общем-то, не соответствует самому сюжету и самому содержанию притчи. Поэтому будем искать другое толкование.

Оно есть. Замечательное толкование дал такой известный и тоже замечательный богослов Феофилакт Болгарский. Это живший в XI веке епископ Охридской епархии, очень древней, знаменитой. Он никогда не был канонизирован, но авторитет имеет в церкви большой. Авторитет –  именно из-за его прекрасных толкований практически всего Нового Завета. Это четыре Евангелия, это Павловы послания и Деяния. Эти толкования очень часто используются в церкви. Я советую, когда  что непонятно, к Феофилакту обращаться – там можно найти много замечательного. Кроме того, Феофилакт всецело стоит на плечах гигантов, то есть, святых отцов IV и V веков, и в основном он следует великому Иоанну Златоусту. Очень многие его толкования являются кратким пересказом Иоанна Златоуста, так сказать дайджестом. Но в данном случае это не так. Дело в том, что у Златоуста нет цикла бесед на Евангелие от Луки. Увы. Есть на Матфея, есть на Иоанна, а на Луку и Марка ‑ нету. Ну что делать, видимо, они утеряны, потому что я уверен, что Златоуст не мог пройти мимо такой замечательной притчи. Златоуст в других толкованиях иногда обращается к этому сюжету, но Феофилакт очень подробно комментирует притчу и, видимо, это его все-таки собственные, оригинальные мысли. И эти мысли очень интересны.

Основной смысл притчи Феофилакт сводит к трем положениям. Во-первых, прежде всего, только Бог является собственником всего, собственником по праву Творца. Надо сказать, это мнение поддерживается буквально всеми святыми отцами, является общим местом святоотеческого предания и фактически никем не оспаривается. Далее Феофилакт говорит, что человек ‑ лишь управляющий, распорядитель, домоуправитель, приставник, как сказано в церковнославянском тексте, но не более того. Феофилакт пишет: «Мы не господа имения, ибо ничего собственного не имеем, мы управители чужого, вверенного нам Владыкой».

Опираясь на это, Феофилакт идет дальше и выдвигает второй тезис. Он говорит, что поэтому все, кто все же желает приобрести собственность, все равно остаются в очах Божиих управителями, но только управителями неверными. Он пишет: «если мы поступаем в управлении богатствам не по мысли Владыки, но вверенное нам расточаем на свои прихоти, то мы такие управители, на которых сделан донос, ибо воля Владыки такова, чтобы вверенное нам мы направляли на нужды со-служителей, а не на собственное удовольствие». Значит, с точки зрения Феофилакта есть богатство праведное и богатство неправедное. И он тут же в своем толковании приводит признаки праведного богатства. Признаков этих у Феофилакта два: во-первых, признак очевидный: что это богатство должно быть собрано честно, трудовым образом. Если богатство собрано нечестно, неправедным путем, оно считается неправедным – ну, это для всех ясно. Но Феофилакт приводит и второй признак, для нас, может быть, намного более важный: только то богатство праведное, которое находится в процессе раздачи. Если же человек сидит на нем и нищим, бедным и тем, которые не имеют этого богатства, не раздает, а использует на собственные удовольствия, тот это богатство неправедное. Надо сказать, что последнюю мысль подтверждают если не все, то очень многие святые отцы, в частности об этом множество раз говорит Иоанн Златоуст.  У нас будет целая лекция, посвященная этому великому человеку, поэтому я сейчас не буду останавливаться на цитатах из Златоуста.  Но есть и другие святые отцы, например, Симеон Новый Богослов, который был очень ригористичен в отношении к этому вопросу. Он писал даже так, вслушайтесь в эту цитату: «Поэтому тот, кто раздает всем из собранных себе денег, не должен получить за это награды, но скорее остается виновным в том, что он до этого времени несправедливо лишал их других. Более того, он виновен в потере жизни тех, кто умирал за это время от голода и жажды. Ибо он был в состоянии их напитать, но не напитал, а зарыл в землю то, что принадлежит бедным, оставив их насильственно умирать от холода и голода. На самом деле он убийца всех тех, кого он мог напитать». Представляете, как строго у Симеона Нового Богослова: даже если человек сначала имел богатство, а после одумался, стал его раздавать, и все раздал, то все равно он виновен! Именно виновен в тот промежуток, в который он на этом богатстве сидел. Так что с точки зрения Симеона Нового Богослова, как только человек приобретает богатство, сразу включаются часы осуждения.

И, наконец, третья мысль Феофилакта: «А что же делать?».  Мысль также в русле Златоуста. Феофилакт отвечает на этот вопрос так: «Что же остается делать? Разделить с братьями это имение, чтобы, когда перейдем отселе, то есть переселимся из здешней жизни, бедные приняли нас в вечные обители» или иначе: «Нам не должно навсегда  оставаться  в этом бесчеловечии, но должно раздавать бедным, чтобы они приняли нас в вечные обители». То есть, назначение богатства, с точки зрения Феофилакта, Златоуста и большинства святых отцов только лишь одно – раздавать бедным людям. Вот такое замечательное толкование.

Но мы на этом не остановимся. Пока же подведем предварительные итоги. Во-первых, помните, я говорил, что у притч евангельских есть две стороны: смысл притчи, который всегда духовен, и сюжет притчи ‑ это такая жизненная ситуация, на основе которой ведется рассказ. И, собственно, всякая притча говорит, что в духовной области надо поступать так, как в материальной области поступают персонажи притчи. То же самое относится к притче о неверном управителе. Из толкования Феофилакта мы выводим, что тема притчи ‑ это собственность. Иначе говоря, это взаимоотношения между Богом и человеком на почве имущественных отношений. И отношения эти очень определенны: только Бог собственник, а человеку предназначено быть исключительно управителем. И как только он это правило нарушает, он все равно остается управителем, но управителем неверным, неправедным.

Кстати говоря, такой смысл притчи о неверном управителе дает не только Феофилакт. Например, такая личность как Лев Толстой  приводит, в общем-то такое же толкование,  и при этом замечает, что если так толковать притчу, как притчу о собственности, то она становится совершенно прозрачной – там и толковать нечего. Конечно, Лев Толстой – не христианин, вы это должны четко понимать, это человек, который отрицал Троицу, божество Иисуса Христа, Воскресение Иисуса Христа, Вознесение и прочие христианские догматы. Из религий он ругал только одно православие и при этом удивительным образом лояльно относился ко всем остальным религиям. Вот поэтому-то наш Синод и зафиксировал, что Лев Толстой к православной Церкви не принадлежит – это, надо сказать, совершенно правильно. И в то же время у Толстого есть очень много замечательных, просто поразительных прозрений. Вот одно из них касается этой притчи. И если понимать эту притчу как притчу о собственности, то действительно все ясно. И непонятно, почему толкователи ходят вокруг да около и считают это трудным местом. Об этом и сам Феофилакт пишет: «Когда мы будем так изъяснять эту притчу, то в объяснении не встретится ничего ни лишнего, ни изысканного, ни сногадательного».

Но и сам сюжет этой притчи замечателен, и мы можем из него вынести много интересного. Очень красочно, прямо-таки в лицах, в притче описана манипуляция с расписками. Но что же на самом деле эта манипуляция означает? Есть два толкования наших богословов. Первое толкование в духе очевидного ‑ толкование, о котором я уже говорил: что управитель решил сбавить цену, назначенную господином – ну, всё равно его увольняют. А выгоду он, возможно, получит: ему будут обязаны облагодетельствованные им арендаторы. И когда его выгонят, может быть, они его приютят. Но, как я уже сказал, в этом смысле совершенно невозможно понять, почему же господин похвалил управителя. Хотя якобы в пользу этого приводится такой аргумент, что ведь в начале притчи сказано, что управитель расточает это имение. Вот он и подтвердил это мнение – он продолжает его расточать. Но надо сказать, и этот аргумент  никуда не годится. Потому что ведь в притче сказано, что на управителя было донесено, что он расточает. Понимаете, донос – это не есть ещё доказанный факт. А потом управитель заменил записки ведь уже после разговора с господином. То есть, он всё-таки скорее всего хотел загладить свою вину, чем усугубить ее. Ну так нормальные люди делают.

Но есть и другое толкование этих комбинаций с записками – противоположное. Наш замечательный епископ, епископ советского довоенного времени, Лоллий Юрьевский – умер он, кажется, в 35-м году ‑  был за штатом, очень тихо жил у нас в Советском Союзе. Но ещё до революции он славился как великолепный знаток древней истории и древней жизни. Непревзойденный знаток! И он написал рассказ именно про притчу о неверном управителе. Такой живой рассказ в лицах, где он блестящим образом доказывает, что ситуация иная: управитель сам завысил цену аренды по сравнению с тем, что велел ему господин. А, естественно, разницу между его ценой и ценой господина он преспокойненько клал себе в карман. Лоллий замечает, что именно такая ситуация была в те времена повсеместной. Такой элементарной коррупцией занимались все управители. Ну не все, но очень многие. И поэтому узнавание этой ситуации у слушателей этой речи во времена Христа не вызывало никакого затруднения. Все это понимали, что управитель просто завышал цену. Но не только Лоллий так комментирует, а и многие другие наши богословы. В частности, такое объяснение приводится в известной книге толкований Евангелия Бориса Гладкова. Очень популярная книга. Я думаю, многие из Вас ее имеют или читали. Книга, надо сказать, неглубокая. Сам Гладков, конечно, был дилетант в богословии, но энтузиаст. Он собирал разные толкования, и в конце концов свел их в одну большую книгу.

Но теперь начинается самое интересное. А почему же все-таки наш управитель повел себя так нестандартно? Вдруг он решил заменить записки, а заменил он их как вы помните так: цена господина была 50 мер масла, 100 мер установил управитель, 50 мер он брал себе, а сейчас он попросил всех арендаторов записки заменить и написать в них подлинную цену, которую требовал от них господин. Понимаете, тоже не совсем понятно, ведь он, конечно, в этом случае перестал обманывать господина, но, в то же время, к его собственности тоже ничего не прибавлял. Свое же материальное положение он только ухудшал, а надеяться на то, что эти арендаторы будут у него в должниках… ну, можно надеяться, но это довольно-таки ненадежная надежда. Так вот – за что тут хвалить? А господин – мы должны помнить, что это сам Господь Бог  – он хвалит. Вот в русском тексте у нас сказано, что хвалит за то, что управитель догадливо поступил. И в этом случае в синодальном переводе вводится как бы такой элемент иронии: догадливо поступил, ловко поступил – такая, вроде, комбинация. А в греческом тексте там немножко не так: там использовано слово fronimos. Оно имеет смысл «разумно поступил, мудро поступил, правильно поступил». И в нашем церковнославянском тексте используется слово «мудро», а вовсе не «догадливо», что гораздо ближе к греческому оригиналу. То есть управитель-то поступил хорошо, по-Божески.

Как же это понять? То есть получил-то он от Бога не ироническую похвалу, а самую такую настоящую похвалу. И, видимо, после этого управитель остался в своей должности –  мы можем так предполагать. Понять это можно, только переходя к духовному смыслу притчи. Как мы выяснили, притча о собственности. А теперь зададим вопрос: какой собственности – личной или частной? Феофилакт не различает эти вещи. И естественно, в XI веке это было не актуально. И надо было человечеству прожить ещё 8-9 веков, чтобы понять, что на самом деле такое различение нужно делать, оно как бы логически необходимо. И если мы немножко вдумаемся, то мы тут же поймем, что эта притча именно о частной собственности. О том самом капитале, с помощью которого бизнесмены накручивают себе большие богатства. И действительно, давайте посмотрим, что делает управитель. Его поведение в точности соответствует действиям частного собственника – владельца земли. Он, узурпировав это порученное ему имение в свою собственность, начинает его как использовать? Да вовсе не для того, чтобы самому сеять там на нем пшеницу. А он назначает такую цену аренды, чтобы как бы получать ренту с этой земли, так сказать, стричь купоны, не вкладывая в получаемое никакого труда. И смотрите, что получается: Евангелие неожиданно, просто пророчески переносит нас через столетия в новое время. И теперь мы можем более точно, чем у Феофилакта сформулировать духовный смысл притчи, имея в виду, что именно частная собственность имеется в притче в первую очередь. А человек, управитель, поставленный Господом только управлять, захватил, узурпировал имение Господа в свою собственность и начал его использовать чисто по-капиталистически, извлекая прибыль просто из самого факта обладания. Но Господь призвал такого человека к ответу, ибо человек присвоил себе в собственность то, что принадлежит одному Богу, и тем самым превысил свои полномочия. В этом случае Господь не только не считал его собственником (всё равно именно Бог остается собственником всего), а даже сказал, что Он отставит его и от управления имением. Таково наказание. То есть Господь не только отнимает у человека право собственности, но ставит вопрос и об отставке в управлении. Но человек понял свою ошибку: он не стал дожидаться печального финала. Он сложил с себя статус собственника, перестал получать нетрудовую ренту, заменив записки на справедливые. Вот именно за это и похвалил его Господь – за то, что человек перестал быть собственником, стал послушен воле Божьей быть только управителем. Ибо воленье божие для человека – управлять, но не претендовать на владение.

И ещё одно. Поскольку смысл притчи – духовный, то оказывается, вопрос собственности – это не материальный вопрос, а вопрос именно духовный. То есть, от решения этого вопроса напрямую зависит спасение человека. И это в Евангелии, оказывается, написано – если его как следует прочитать. И об этом многие говорили. Например, наш, я считаю, замечательный русский философ Николай Бердяев. Он прямо говорит, что экономика насквозь духовна.

Ну и теперь, уточнив смысл притчи, мы можем двигаться дальше. И теперь будем толковать вот это смущающее умы толкователей речение: «Я говорю вам, приобретайте себе друзей богатством неправедным». Попробуем все же разобраться в этом речении. И начнем с конца, с «богатства неправедного». Сильное выражение, но интересно, что в церковнославянском тексте то же самое сказано ещё сильнее: «от мамоны неправды». То есть, вот, оказывается, как характеризует частную собственность сам Господь Иисус Христос! Ну, Мамон или Мамона ‑ вообще это сирийский, финикийский бог богатства и прибыли. Но в Евангелии это не просто символ богатства, как обычно мамону понимают, а нечто большее. Понимаете, это сам Сатана, который маскируется шкурами собственности. Это антипод Бога, который пытается заменить собой Самого Бога и борется один на один с Творцом, желая заместить собой Бога в душах людей. Это не просто искуситель личных душ. Мамона – это мировой властитель. Вот именно так понимает Иоанн Златоуст слово «мамона» – это тот, который подминает под себя всё: и личные души, и социальное устроение.

Но Христос называет частную собственность мамоной неправды. Я должен уточнить, под частной собственностью я понимаю, как это принято может быть не сейчас, но в нормальной литературе, собственность, которая находится в индивидуальном владении или владении группы лиц и которая приносит прибыль, используется для получения прибыли. Ну, это замечание делается для того, чтобы здесь не было неясности. И я всегда отличаю частную собственность от личной собственности. Правда, это не так просто: разница между этими понятиями лишь функциональная. Например, лопата, которая  у меня на даче – это личная собственность, хотя является, надо сказать, средством производства. Ибо огурчики, которые я произвожу, я съедаю сам. А если я вдруг решу завести бизнес и выращивать огурчики на продажу, то моя лопата сразу станет частной собственностью, ибо она уже функционально используется иначе. Но в притче Господь частную собственность называет не просто мамоной, а мамоной неправды, подчеркивая несправедливость этого богатства. О том же говорит и Иоанн Златоуст. Например: «Невозможно разбогатеть тому, кто не делает несправедливости». Вот как сказано! На это и Христос указывает, говоря: «Сотворите себе други от мамоны неправды» – Златоуст как раз ссылается на нашу притчу.

Но почему? Чем частная собственность плоха, почему столь суровый приговор, оказывается, ей дает Евангелие? Из нашей притчи это совершенно очевидно. Ибо она наглядно демонстрирует две причины, по которым частную собственность мы должны признать явлением негативным. Во-первых, целью овладения частной собственностью является личное обогащение. Наш управитель клал денежки преспокойно себе в карман. Но нынешний бизнесмен – он, конечно, делает немножко иначе: он только часть прибыли кладет в карман, покупает там разные яхты, дворцы, а часть, и большую часть он вкладывает в развитие производства. Но не будем за него беспокоиться – и на себя ему остается, в общем-то, немало. А когда капиталы превосходят какую-то определённую черту, то просто увеличивать и увеличивать свои богатства становится скучно. И тогда человеком овладевает страсть более притягательная ‑ страсть власти. И тогда уже вот этими капиталами он просто начинает покупать власть. И мы отлично знаем, что вот все эти президенты, все премьер-министры во всех западных цивилизованных государствах – и в России то же самое ‑ являются просто ставленниками олигархов. Это для вас, я думаю, ни для кого не секрет.

И, во-вторых, частная собственность несправедлива: она позволяет человеку получать нетрудовые доходы. А этот наш управитель – он и ничего не делал. Он стриг купоны, чуть ли не половину всей аренды кладя себе в карман. И почему так он мог делать? Да из-за права собственности, именно из-за этого и только из-за этого! И вот эта притча наглядно, с очевидностью показывает это.

Но многие благочестивые люди, христиане, могут возмутиться: «Помилуйте, не все же такие, как этот управитель. Да, этот управитель ‑ ворюга. Но есть же честные люди, есть честные предприниматели, которые, так сказать, пишут своим должникам правильные, справедливые расписки. Нельзя же всех стричь под одну гребёнку!» Ну да, есть честные люди, и их очень много, и, надо сказать, на мой взгляд ‑ большинство таких. Но не все. И вот такие рассуждения не учитывают, что все мы ‑ честные и нечестные, справедливые или жулики ‑ все мы живём в одном обществе и тесно связаны друг с другом. И, конечно, есть много хороших предпринимателей, людей православных, по-настоящему верующих, которые хотят делать добро и не хотят творить зло. Но параллельно с ними есть и другие ‑ типа этого управителя, и все они погружены в одно общество, в один и тот же рынок. Вот влезьте в шкуру этого правильного управителя, то есть нашего хорошего православного предпринимателя. Как ему быть? Если он будет писать справедливые расписки, то есть платить своим наёмным рабочим по справедливости, его быстро обгонят вот те, другие, ибо конкуренция. Если будешь так прекраснодушничать, то это верный способ вообще разориться и потерять всё. И, уверяю вас, наши православные предприниматели так не делают. Они наравне со всеми получают прибыль. За счёт любых средств, в том числе и недоплачивают своим наёмным рабочим, в том числе и за счёт понижения качества, и за счет всего остального. Ибо у них нет выхода. Иначе они разорятся, иначе они не смогут конкурировать с акулами капитализма. Ну, в общем-то так и получается, что всё равно совесть-то у них есть, и поэтому, если мы посмотрим в Форбсе топ олигархов, то в топе мы православных людей не увидим. Они где-то там во второй-третьей сотне. Есть такие богатые люди и в то же время православные ‑ я сам знаю одного такого. Как они используют полученную прибыль? Прибыль можно использовать по-разному. Можно ‑ на яхты, а можно ‑ на благотворительность, можно ‑ на помощь Церкви, как обычно и делают наши православные предприниматели. Наши церкви, особенно в Москве ‑ они все на спонсорской игле. Всякие свечки и иконки, которые продают ‑ уверяю вас, за счёт этого храм в Москве жить не может. Потому что у него большое хозяйство. Храм надо ремонтировать, а это уникальное здание, ремонт стоит очень дорого: и снаружи, и внутри. Надо платить обслуживающему персоналу, содержать хор и прочее, и прочее, и прочее. Ну, наши батюшки нашли выход: у каждого храма есть свои спонсоры, православные люди, которые жертвуют в надежде на то, что за то, что они отстегнут что-то от своих миллионов, они получат Царство Небесное. Ну, я не знаю, но по-моему ‑ надежда не стопроцентная. Так что жизнь наших православных предпринимателей непростая, и, по сути дела они, на мой взгляд, находятся просто в трагической ситуации. Понимаете, они с одной стороны не могут удовлетворить вот тем двум условиям феофилактовским праведного богатства: собственно, ни то, ни другое они выполнить не могут. А в то же время ‑ куда деваться-то? Если у них вообще не будет никакого богатства ‑ они церкви спонсировать не смогут. Дурацкая ситуация, честно говоря.

Есть у православных предпринимателей и другая проблема: их инициатива. Они люди инициативные, каждый хочет добра, делает то, что он считает нужным. Но в том то и дело: их действия не согласованы друг с другом. Производят ли они то, что нужно стране? Знаете, не факт! Отнюдь. И в этом смысле плановая экономика просто на порядок более эффективна, именно за счёт плана, когда расписывается, сколько нужно произвести, и какова номенклатура того, что надо произвести. А номенклатура определяется вовсе не меркантильными соображениями, не соображениями прибыли, а совершенно другими. Во многом в Советском Союзе она определялась морально-нравственными соображениями. Ну, конечно, наши православные предприниматели ‑ они всё-таки люди совестливые, откровенную порнуху они производить не будут, но всё же... Вы поняли проблему: что эта  вот несогласованность действий ‑ это нехорошо. Это, собственно, присуще всему капитализму. Ну и вот эта их благотворительность… Тут тоже проблема. Казалось бы ‑ да, церкви надо возрождать, строить, ремонтировать, и всё это правильно. Но мне всё больше и больше видится вот такая картина ‑ в общем-то, картина немножко страшная: что стоят церкви новенькие, с иголочки отремонтированные, выкрашенные, но стоят посреди бурьяна, стоят посреди полей совершенно не засеянных. То есть получается какая-то парадоксальная диспропорция: чем больше у нас храмов и чем они лучше выглядят, тем хуже живёт народ, тем мы более опускаемся в яму той катастрофы, в которой мы последнее время находимся.

Но вернёмся к притче потому что, мне кажется, эта притча ‑ это просто бриллиант, она настолько глубока, столько из неё можно ценного получить, если хорошенько прочитать! Теперь я прокомментирую первую часть фразы: «Приобретайте себе друзей богатством неправедным». Кто же такие «друзья»? Я думаю, что мы правильно ответим на этот вопрос, если ответим на другой вопрос: как можно мамоной и неправдой приобрести себе друзей? Действительно, «приобретать себе друзей богатством неправедным» ‑ фраза непонятная. Как можно приобрести друзей? Вы же понимаете, что настоящих друзей за «бабки» не приобретёшь, это иная категория. Ну, ясно, что приобрести себе друзей можно только путём раздачи этой неправедной мамоны. Вот это ‑ реально. Если мы не покупаем их, не обязываем, а просто раздаём. И святой Иоанн Златоуст говорит о двух способах раздачи. Об одном мы уже много раз говорили: это раздача милостыни. И в одном из мест, так вскользь, Иоанн Златоуст так и интерпретирует притчу о неверном управителе. Он говорит, что здесь Он (Господь) разумел ни что иное как милостыню. Его слова имеют такой смысл: ты приобрёл худо ‑ истрать хорошо, собрал неправедно ‑ расточи праведно. И говорит: «Здесь заповедывается ни что другое как только щедрая милостыня». То есть, таким образом Златоуст привлекает притчу о неверном управителе в качестве апологии милостыни ‑ личной милостыни и благотворительности. Но, понимаете, тут Златоуст задает нам задачку. Ибо под милостыней он подразумевал не то, что мы обычно понимаем. Милостыня для нас:  сидит там какой-то грязный нищий, мы ему монетку в 10 рублей бросили и пошли дальше. Довольные! О-о-о, сделали доброе дело! А с точки зрения Златоуста ‑ я уже, кажется, об этом говорил ‑ это не милостыня. Это – лишь повод потешить своё самолюбие. Впрочем, для людей таких жестокосердных, как мы, и это хорошо. Он замечает: делайте это. Если вы и это не будете делать, то превратитесь, вот, тук-тук, в деревяшку. Но для Златоуста всё ж это не милостыня. А милостыня по его понятиям – это щедрая милостыня, когда ты действительно отстёгиваешь от себя нечто, что тебе нужно на самом деле. Вот то – милостыня. Милостыня ‑ это когда ты даёшь всем, без разбора, не взирая на лица. А мы так: вот этот ‑ грязный, какой-то противный, и я ему ничего не дам, а вот этот ‑ почище, я ему монетку брошу. С точки зрения Златоуста это неправильно. И милостыню должны давать все: и бедные, и богатые. То, что вы бедны, вовсе не избавляет вас от милостыни. И вот если этому мы научимся, если все будут отдавать всем всё, то, как говорил Златоуст, наше общество превратится в Иерусалимскую общину, которая описана в Деяниях апостольских. Он говорит, что «таков плод милостыни, через неё упраздняются перегородки и препятствия; души их тотчас соединялись, у всех было и сердце, и душа едины». Это он говорит про Иерусалимскую первохристианскую общину, о которой мы будем говорить на следующей лекции. И в результате (здесь я уже пропускаю некоторые фазы доказательства) у святых отцов есть два способа толкования, кто же является вот теми друзьями. Это, во-первых, нищие, которым мы даём  милостыню, во-вторых ‑ святые на небесах. И наш замечательный евангелист, евангелист Лука, объясняет, что это, собственно, одно и то же. Он соединяет оба толкования. По его мнению, нищим определено место на Небе, и он говорит: «Блаженны нищие». В Евангелии от Матфея сказано «блаженны нищие духом». А в Евангелии от Луки на самом деле сказано «блаженны нищие» просто. И эта фраза приобретает иной, социальный смысл ‑ тот смысл, о котором мы всё время говорим, смысл имущественной этики. Правда у нас, в нашем синодальном переводе, и в Евангелии от Луки стоит «блаженны нищие духом». Но это, я вам скажу, неправильно. «Духом» в Евангелие от Луки было вставлено только примерно в VIII веке. И все наши великие святые отцы читали Евангелие от Луки без «духом» – там было просто «блаженны нищие». Более того, «блаженны нищие» имеется во всех западных переводах, которые сделаны со знаменитой Вульгаты (Вульгата ‑ это перевод Евангелия и вообще всей Библии на латынь, сделанный в V веке Иеронимом Стридонским). Если вы возьмёте, например, английский перевод ‑ хороший, не современный, а более-менее добротный ‑ там тоже будет «блаженны нищие». Более того, «блаженны нищие» у Луки, оказывается, есть и в греческом тексте «текстус рецептус», то есть в тексте каноническом для греческой церкви. И только у нас в церковнославянском тексте в русском стоит «блаженны нищие духом». Ну, вот такая ситуация. Я сейчас не буду растекаться по древу и объяснять, почему так сложилось.

Теперь перейдём к другой фразе: «Ибо сыны века сего догадливее сынов света в своём роде». О чём здесь речь идёт? Это довольно загадочная фраза, которая тоже ставила толкователей в тупик. Ну, сыны света ‑ это христиане. А сыны века сего ‑ это не христиане: всякие там язычники, атеисты. Почему же всё-таки сыны века сего оказываются догадливее? Опять здесь вставлено слово «догадливее». А в греческом тексте сказано «мудрее». Это тоже очень интересный момент. И в своём толковании блаженный Феофилакт как бы пеняет церковным людям: да, здесь Господь говорит, что именно имением христиане, сыны света,  оказывается,  управляют менее успешно, чем сыны века сего. В общем-то, так быть не должно. И здесь тоже видится некое пророчество. Понимаете, это пророчество о нас, о наших временах. Вот те сыны века сего, можно так понять, ‑ это большевики, которые взяли и установили общественную собственность на средства производства. И тем самым в имущественных отношениях вполне выполнили волю Божию в отличие от христиан. А христиане ‑ они всегда были твёрдыми собственниками:  как раньше, так и сейчас. И свернуть их с этой позиции, надо сказать, очень-очень трудно.

Теперь пойдём дальше. Притча ещё не закончена. Дальше Господь нам уже говорит (Евангелие от Луки 16:10): «Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом». Понимаете, раз это притча о частной собственности, то «малым» Господь называет вот эту собственность. И если вы в этом малом не верны ‑ вы взяли имение в собственность ‑ вы и в большом будете не верны. А большое ‑ это Царство Небесное. «Если вы в неправедном богатстве не были верны, то кто поверит вам истинное». Ага, это опять Господь обзывает частную собственность неправедным богатством! И дальше: «Если вы в чужом не были верны, то кто даст вам ваше». Оказывается, собственность ‑ это чужое с точки зрения Бога. А ваше ‑ это Царство Небесное. И дальше идёт замечательный текст.

Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и мамоне (Лк. 16,13).

«Не можете служить Богу и мамоне!» Вот я своим студентам на социологическом факультете всё время повторяю, что надо это речение твердить, как Иисусову молитву: «Не можете служить Богу и мамоне, не можете служить Богу и мамоне». И тогда после определённого количества повторений у вас в мозгу что-то установится и прояснится. Понимаете, это речение огромной силы: либо мы служим Богу, либо мамоне. И промежуточного состояния быть не может. А у нас, к сожалению, смешивать эти два ремесла есть тьма искусников. Ну, что делать… И на полном серьёзе очень часто наше богословие просто изощряется, чтобы доказать: а всё-таки можно. И пролезть верблюду сквозь игольное ушко можно, и служить Богу и мамоне всё-таки можно.

Капитализм ‑ это строй служения мамоне. Чем капитализм страшен? Вкратце отвечу. Во-первых, капитализм воспитывает эгоистов. Частная собственность растаскивает нас по углам. И засилье вот этого принципа ежечасно, ежесекундно всех-всех воспитывает в этом духе. Люди ‑ существа воспитуемые, поддающиеся. Поэтому мы и сейчас видим огромное засилье эгоизма. Коллективизм ‑ он просто исчез из нашего общества. Во-вторых, капитализм несправедлив, о чём, собственно, и говорит эта притча. Я не буду здесь повторяться, но, собственно, то, что он несправедлив ‑ это давно доказано добросовестными экономистами и в XVII веке, и в XIX, и в XX. И только мощная промывка мозгов современного человечества снова этот простой вопрос затуманила. И теперь наша молодёжь считает, что вот это и есть сама справедливость. Но дело ещё хуже. Капитализм ‑ это общество разврата. И такими развратными людьми оно всех нас и воспитывает. И самое страшное ‑ ну, мы-то всё-таки люди взрослые ‑ воспитывает в разврате наших детей, нашу молодёжь. Механизм простой: прибыль превыше всего. А поскольку человек существо падшее, то лучше всего продаётся именно грех. Гадость ‑ она для падшего человека дорого стоит, поскольку он тянется к этому. Это, конечно, давно было замечено нашими бизнесменами, а именно то, что производить грех, греховные товары вы-год-но! Это - самый хороший бизнес. Поэтому это и производится. А в чём функции рекламы? Чтобы представить вот этот грех как норму, представить гадость в хорошем, красивом виде. Вот так и работает капитализм, вот так мы все и живём. То есть гадость, извращение представляется как норма. Поэтому у нас и голубые ‑ это нормально сейчас, и ювенальная юстиция внедряется, и так далее. И, наконец, для меня last but not least, то есть последнее по порядку, но не по важности: капитализм уводит от Бога. Замещает в наших сердцах Бога мамоной. Все мы становимся под его воздействием людьми «экономическими», начинаем считать денежки, начинаем видеть в собственности нечто важное, притягательное, от которого зависит вообще всё и вся. Как говорил Бердяев, капитализм ‑ это практический материализм. И, действительно, если наш советский строй, так сказать, идеологически всё время насаждал материализм, то фактически он был очень идеалистичен. Там не было поклонения мамоне. Во всяком случае, если и было, то в меньшей степени. А сейчас деньги ‑ это «альфа и омега».

И, наконец, самый последний сюжет, который касается этой притчи. Конец притчи такой:

14. Слышали всё это и фарисеи, которые были сребролюбивы, и они смеялись над Ним (то есть Христом – прим. лект.).

15. Он сказал им: вы выказываете себя праведниками пред людьми, но Бог знает сердца ваши, ибо что высоко у людей, то мерзость пред Богом. (Лк. 16,14-15)

Понимаете, фарисеи, которые стояли рядом с Христом и слушали всё это изложение, дураками не были. И не были наивными людьми, вроде наших богословов. Они прекрасно поняли, что эта притча о них. О них эта притча! Потому что вот эта капиталистическая прокрутка богатства в Иудее была очень и очень развита. Недаром для всех было понятно, что управитель кладёт денежки в карман, и всем были понятны механизмы получения его богатства. Они смеялись над этим совершенно непонятным для них пророком Иисусом, смеялись над тем, что он наивен, наверное, или же что он недальновиден. Смеялись, потому что они не собираются от частной собственности отказываться. Ибо именно она даёт им власть. Как власть отдельным людям, так и всему Израилю в целом. А Христос очень жёстко им ответил, что «вы выказываете себя праведниками... но Бог знает сердца ваши. Ибо что высоко у людей» ‑ то есть у них высок принцип частной собственности, ‑ «то мерзость перед Богом». Так что именно мерзостью Христос капитализм и называет.

На этом я закончу. Теперь ‑ вопросы.

Вопрос: Человек в системе капитализма, если он не живет по этим правилам, особенно в бизнесе, в управлении, то он соответственно не конкурентоспособен, он выдавливается с рынка, то есть все люди, которые как-то действительно придерживаются православного мировоззрения, каких-то морально-нравственных норм, они с управленческого уровня выдавливаются. В том числе с управления соответственно муниципального, государственного, социального. Потому что там люди с такой установкой не приживутся, так как там идет распределение государственной казны и там без своего интереса человека не оставят.

Лектор: Распределение, во-первых, с точки зрения прибыли, а не с точки зрения морали, согласен. И там тоже надо быть коррупционером.

Вопрос: Какие Вы видите пути выхода, потому что это замкнутый круг, потому что люди оттуда выдавливаются? Соответственно приходят люди с другими религиозными установками, другими религиозными мировоззрениями, все кто наверх поднимаются. Как выйти из этой ситуации, как этот круг замкнутый разорвать?

Лектор: Только изменением социального строя, если говорить кратко. Я ещё раз подчеркиваю, я социалист, но я ратую за христианский социализм, то есть за социализм, когда идеология общества будет христианская, а вот экономическая модель общества будет социалистическая. Социалистическая в смысле буквальном, в смысле общественной собственности на средства производства, как это было при Сталине. Как перейти к христианскому социализму? – вот этого я не скажу, не знаю.

Комментарий из зала: Ортодоксальная Церковь категорически против, называет это ересью, не получится у нас перейти.

Лектор: Понимаете в чем дело, в Церкви тоже не все так просто. Ладно, считайте, что Вы мне задали вопрос. Понимаете, в Церкви тоже есть разные силы. Вот я в Церкви, я член Церкви, и не один я такой. Очень много мирян поддерживают примерно такие же или чуть более мягкие мнения, как мои. Другое дело, батюшки – да, там большинство за частную собственность. И чем мы выше пойдем по иерархии, тем вот эта капиталофилия, то есть принятие капиталистических принципов, более явная.

Понимаете, Церковь ‑ институт очень инерционный. Но и там всё может постепенно меняться. 10-15 лет назад было вообще плохо, меня просто обзывали психом, ненормальным и всё. Сейчас у меня много сторонников. Я думаю, с Церковью надо работать, аккуратно, вежливо, а главное квалифицированно. Там же наработано мощное богословие и, как видите, богословие тоже противоречивое. Иоанн Златоуст ‑ он за нас (и многие святые отцы), поэтому от этого надо и отталкиваться в нашей проповеди. Надо актуализировать его учение, надо его пропагандировать, надо доказывать, что оно зиждется на Евангелии. Вот это, собственно, мой подход к проблеме: начинать с Евангелия, с святоотеческих толкований Евангелия. Так что дело не безнадежно, надо только терпеливо работать.

Вопрос: Говоря об этой притче, Вы говорили, что много противоречивых толкований и в конце мы остановились на толковании, которое толкует, что это частная собственность, и управитель играет роль собственника. Когда появилось это толкование? Кто ему противостоял, если кто-то противостоял? Его генезис? И на сколько это толкование живо в различных христианских конфессиях, в частности в католицизме, протестантизме, есть какие-то различия?

Лектор: Нет. Понимаете, я Вам открою секрет, что относительно этой притчи Феофилакт Болгарский говорил о собственности вообще, считал, что смысл этой притчи ‑ именно проблема собственности. А вот то, что это частная собственность, это, извините, придумал Ваш покорный слуга. Что-то похожее говорил Лев Толстой, потому что, говоря о собственности, он всегда имел в виду частную собственность. Так что вот такая ситуация.

Вопрос: То есть, рассматривая эту притчу, ставя в центре её ренту, это у нас только сейчас возникло, только в 21 веке? До сих пор это никто не рассматривал в таком разрезе?

Лектор: Понимаете, то, что господин получал ренту со своего имения, это для всех было всегда очевидно, во все века и для всех народов. А вот то, что управитель фактически является частным собственником, и именно об этом притча – тут я с вами согласен.

Вопрос: Политическая идея христианского социализма выглядит необычайно привлекательно, с одной стороны. Но, с другой стороны, нет ли здесь вечной исторической проблемы, связанной с тем, что государство ‑ это есть аппарат насилия. И если светское государство, осуществляющее насилие, это неприятно, но как-то понимаемо, то вечная трагедия христианского государства заключалась в том, что насилие осуществлялось именем Христовым, порождая очень сильное противостояние в обществе. Потому что понятно, что казнить именем того, который сказал, что «подставь другую щеку» ‑ в этом есть глубокое трагическое противоречие, которое с трудом христианским миром принималось и так и не было решено. Даже в монархии, даже в идее симфонии византийской, где все-таки как-то разделялось, что казнить императора благословляет патриарх. А если бы было просто социалистическое государство, где все несут вроде бы ответственность.

И опять же возвращаемся к идее того, что все равно, это государство будет осуществлять свою власть где-то как-то насильственным путем просто потому, что всегда рождаются какие-то противоречия в обществе. И это насилие опять будет осуществляться именем Христовым?

Лектор: Во-первых, у Вас очень ёмкий вопрос, на который надо отвечать долго, целую лекцию читать. Но я не согласен с этим ленинским определением, что государство есть аппарат насилия. Государство есть аппарат управления. А насилие ‑ в каком смысле? Не насилие, а принуждение тех, которые законы государства не исполняют. Если эти законы на пользу всему обществу, то они должны быть исполняемы, это справедливо, и здесь вот такая свобода неисполнения законов никуда не годится.

Христос в общем-то никогда не говорил, что надо не исполнять государственные законы, нигде Вы это не найдете. А апостол Павел наоборот говорил, что власть от Бога установлена, и вот этот начальник ‑ он слуга Божий, а поэтому ему надо повиноваться. Но прибавлял, что повиноваться надо не под страхом наказания, а по совести. Что он имел ввиду? То, что повиновение законам, если они хорошие, справедливые, означает,  что вы любите всех. Не только себя любите, а уважаете те принципы, которое приняло общество. Так сказать, себя смиряете перед этими принципами. И это любовь.

Поэтому в нашем падшем мире до тех пор, пока существует грех, будет существовать и насилие в смысле принуждения. Я нисколько не сомневаюсь, что работать, трудиться должны все. Это справедливо или нет? Справедливо. Если это установлено в законах государства, как это было у нас в Советском Союзе, это хорошо. А если ты этому не подчиняешься, то ты справедливо подвергаешься вот этому, как Вы сказали, насилию. И это вовсе не противоречит христианству.

Что касается щеки, которую надо подставлять, то понимаете в чем дело. Если это свои щёки, то, пожалуйста, подставляйте сколько угодно ‑ и правую, и левую. Это только возвысит ваш дух. Но если начинают бить по щекам Вашего ближнего, то Ваш долг вовсе не аплодировать этому, а тому насильнику врезать как следует! Это тоже будет правильно. Но об этом надо говорить долго и серьезно.

Вопрос: Если сделать такой аналитический вывод: после искусственного убийства Советского Союза у нас произошел в мире перевес в капиталистическую систему, и теперь нет сдерживающей силы как таковой, явной. И вот капитализм, как было уже здесь замечено ‑ это мамона, это дьявольская система. Это так. В Писании сказано, что должен прийти Антихрист. То есть получается, что мир, видя такой способ хозяйствования, жизни капиталистической, готовится фактически к пришествию, явлению Антихриста, о котором в Писании сказано. Как Вы думаете, получается так? Мы всё равно движемся, как сказано в Писании? Потому что эта система, получается, готовит мир для пришествия Антихриста?

Лектор: Я согласен с Вами, но с одним небольшим добавлением. Пророчества, в том числе апокалипсические пророчества, условны. Во-первых, они условны в смысле времени: мы не знаем когда это будет, и в Писании сказано, что только один Бог Отец это знает. Поэтому никакого фатализма здесь нет. Да, эта тенденция, если ей не сопротивляться, приведет к Антихристу. Это очевидно. Но, понимаете, наша с вами задача, несмотря ни на что этому противостоять. Не важно, сбудется это или не сбудется, потому что в любом случае в этом правда Божия.

Вопрос: Все известные творения святых отцов создавались в государствах, в которых наличествовала частная собственность: рабовладельческий строй, феодальный строй, феодализм в России. Есть ли какой-то след противоречия между христианством и частной собственностью в творениях святых отцов? Так как они всё время находились в общественном строе, где владычествовало неправильное отношение к собственности, наверное, это как-то отражалось в их суждениях? Известны ли ещё другие осуждения частной собственности у святых отцов?  

Лектор: Давайте посмотрим. Например, возьмем Византию. С одной стороны, Церковь главенствует и в почёте, развивается высокое богословие, церкви, монастыри, поголовно все жители империи христиане, и пр. С другой стороны, Вы совершенно правы: экономический строй Византии вовсе не христианский. Это такой вариант феодального общества, далеко не самый мягкий. Расслоение очень мощное между бедными и богатыми. Люди все бегут за богатством, об этом всё время говорит Златоуст и ужасается: что делается ‑ сребролюбие возмутило всю Вселенную, говорит он, имея в виду под Вселенной империю.

Поэтому тут налицо ножницы между христианской нравственностью и экономическим строем. И они обратно влияли на святых отцов. Я на прошлых лекциях говорил, что существуют разные школы богословские именно по отношению к имущественной проблеме. И насчитали мы тогда четыре разных школы. Все эти четыре школы, так или иначе, например, сейчас, присутствуют в нашей церкви, и существовали в ранние времена. Ибо они возникли рано, и сосуществовали друг с другом. И между святыми отцами в этом вопросе происходила такая неявная, подпольная, но достаточно упорная полемика. Здесь Вы правы, но для того, чтобы Ваш вопрос раскрыть надо гораздо больше приводить фактического материала.

Вопрос: Я бы хотел одно замечание, в продолжение темы конца света. У нас была в Краснодаре в конце декабря конференция совместно с православными. И там прозвучал вопрос о конце света и православный священник или преподаватель ‑ я не помню, кто конкретно ‑ сказал, что конец света уже наступил, теперь ожидаем конца тьмы.

Но вопрос мой другой. Вы говорили о причине, почему частная собственность неправильная. Потому что она позволяет получать нетрудовые доходы. С духовной точки зрения, может ли капитализм вообще существовать без ренты, без банковского процента? Есть некоторая общественная мысль о том, что давайте законодательно отменим банковский процент, и тогда всё будет замечательно, и ничего больше менять не будем. С другой стороны, протестантская этика, она вроде бы тоже говорит о трудовом накоплении богатства, а не о ростовщичестве и не о банковском проценте?

Лектор: На счет процента вопрос не такой простой. Сейчас в Японии берут кредит практически под нулевой процент. И, тем не менее, там самый настоящий капитализм. Более того, есть проекты внедрения так называемых гезелевских денег: вы сами должны платить за то, что они находятся в банке. И это не так глупо, потому что если вы их положите просто в чулок, они инфлируют быстрее. Более того, если ввести такие деньги, за которые вы будете платить, деньги всё время будут в обороте, и скорость этого оборота очень сильно повысится, потому что все, конечно, платить не хотят. Такой проект есть. Это один из способов раскрутки экономики. Так что не всё дело в проценте.

Частная собственность не может быть чисто трудовой. Она частично трудовая. Я не отрицаю того, что капиталист работает, мозгами что-то комбинирует, звонит по телефону. Но всякому понятно, что эта работа не соответствует прибыли, которую он получает. То есть, там есть аспект трудовой, а есть – не трудовой. И вот то, что есть нетрудовая составляющая очень хорошо показано вот в этой притче о неверном управителе. Нельзя сказать, что управитель совсем не трудится. Надо придумать, надо соображать, надо работать, к тому же риск большой, видите, как получается. Но то, что есть обязательно нетрудовая составляющая  – это давно понято нашими добросовестными экономистами.

Что касается трудовой этики, то и там то же самое. Это только говорится, что это трудовое накопление богатства. «От трудов праведных, не наживешь палат каменных». Это очень точная русская  пословица.  А если наживаешь дачу трехэтажную, то это не от праведных трудов. Здесь всё очень просто.

Вопрос: Мы рассматривали этику для людей, а интересует имущественная этика для Церкви. Для меня лично, если я несу деньги в Церковь ‑ значит, я их не отдал нищему, а он умер. Значит я убийца? С точки зрения не меня лично, с точки зрения Церкви: всё богатство, которое есть у Церкви ‑ его нет в каком-то другом месте. Понятно, что Церковь – это культурное наследие. И где этот культурный баланс при синтезе христианства и красной идеи? И как должна финансироваться Церковь?

Лектор: Для меня Церковь ‑ не культурное наследие, а неизмеримо больше. Церковь – это носитель истины, и путь, корабль, на котором вы двигаетесь  к спасению.  Вот, что пишет насчет этого вопроса Иоанн Златоуст: «Церковь не на то, чтобы плавить в ней золото и ковать серебро. Она есть торжественное собрание ангелов, поэтому мы требуем в дар ваши души, ведь ради душ принимает Бог и прочие дары. Что польза, если Христова трапеза полна золотых сосудов, а сам Христос томится голодом?»

Под Христом Иоанн Златоуст понимал именно нищего, он отождествлял Христа с нищим, что кажется удивительным. «Сперва напитай его алчущего, украшая дом божий. Не презирай скорбящего брата». Вот тут нищий человек ‑ дом Божий. «Этот храм превосходнее первого». То есть лучше церковного здания. Понимаете, мне думается, что для Церкви будет лучше, если она будет бедной. Тогда она действительно будет иметь духовный авторитет.

Николай Сомин