Храм во имя Сретения Господня. 1836 г. По проекту А.С.Хомякова и крепостного архитектора С.Александрова

После смерти жены Хомяков стал больше внимания уделять богословию. Впрочем, свое лучшее богословское сочинение Хомяков пишет еще при жизни Катеньки. Это «Церковь одна» или, как его называл Хомяков, «Исповедание». Он хочет вполне объективной, независимой оценки этой работы, и потому пускается на мистификацию (впрочем, вполне в его духе): говорит, что это перевод с греческого найденной им старинной рукописи. И предпринимает усилия к напечатанию – будучи заграницей, передает ее Гоголю и Жуковскому. Но те решили, что нужны Предисловие и Введение. Хомяков их пишет, но рукопись, видимо,  пропала при пересылке. В результате  мы не имеем этих частей работы, которыми Хомяков был особенно доволен. Пересылал Хомяков свою работу и святителю Филарету. Однако тот лишь заметил, что, видимо, это сочинение не грека, а кого-то из наших, но от публикации уклонился. «Церковь одна» была напечатана лишь после смерти Хомякова в 1864 г.

«Церковь одна» – одно из самых удивительных богословских сочинений. Вера в Церковь тут просто безгранична. Хомяков и не пытается ее объяснить – он просто с огромной силой декларирует ее.  Об этом специально упоминает о. Георгий Флоровский:

«Хомяков сознательно не доказывает и не определяет, — он свидетельствует и описывает. Вместо логических определений он стремится, начертать образ Церкви. Он старается изобразить ее во всей ее духовной жизненности и самоочевидности».

Самарин говорит об этом короче: «Хомяков жил в Церкви».

В основу всей жизни человека Хомяков ставит любовь: «Выше же всего единение святости и любви». Церковь и есть созданный Богом храм любви, в который может зайти каждый, кто хоть немного причастен этой высшей добродетели.

Характеризуя Церковь, Хомяков отталкивается от Символа Веры:  «Во Едину, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь». Единую и Апостольскую – Хомяков трактует достаточно кратко, в силу очевидности:

«Единство Церкви следует необходимо из единства Божьего, ибо Церковь не есть множество лиц в их личной отдельности, но единство Божией благодати, живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати... Единство же Церкви не мнимое, не иносказательное, но истинное и существенное, как единство многочисленных членов в живом теле»

«Церковь видимая и земная живет в совершенном общении и единстве со всем телом церковным, глава которого есть Христос. Она имеет в себе пребывающего Христа и благодать Духа Святого во всей их жизненной полноте, но не в полноте их проявлений, ибо творит и ведает не вполне, а сколько Богу угодно». 

«Церковь же видимая не есть видимое общество христиан, но дух Божий и благодать таинств, живущих в обществе».

 А вот свойства Святую и Соборную – Хомяков описывает более подробно и тщательно. И прежде всего поражает уверенность, что Церковь не просто содержит истину, но Сама есть истина.

«Церковь и ее члены знают, внутренним знанием веры, единство и неизменность своего духа, который есть дух Божий. …Посему не была и не могла быть Церковь измененною, помраченною или отпадшею, ибо тогда она лишилась бы духа истины. Не могло быть никакого времени, в которое она приняла бы ложь в свои недра, в которое бы миряне, пресвитеры и епископы подчинились предписаниям и учению, несогласному с учением и духом Христовым… . Церковь знает не отчасти-истину и отчасти-ложь, а полную истину и без примеси лжи. Живущий же в Церкви не покоряется ложному учению, не  принимает таинства от ложного учителя, зная его ложным, не следует ложным обрядам. И Церковь не ошибается сама, ибо есть истина; не хитрит и не малодушничает, ибо свята».

«Святая Церковь исповедует и верует, что никогда овцы не были лишены своего Божественного Пастыря и что Церковь никогда не могла ошибиться по неразумию (ибо в ней живет разум Божий), ни покориться ложным учениям по малодушию  (ибо в ней живет сила духа Божия)». 

Позднее Хомяков в первой «французской» брошюре эту мысль сформулирует совершенно четко:

«Нет: Церковь не авторитет, как не авторитет Бог, не авторитет Христос; ибо авторитет есть нечто для нас внешнее. Не авторитет, говорю я, а истина и в то же время жизнь христианина, внутренняя жизнь его».

Казалось бы, все ясно: Церковь – сама истина,  и потому все, что она говорит, тоже автоматом оказывается истиной. Однако в одном из писем он делает чрезвычайно важное разъяснение:

«Так называемое мнение есть весьма часто пустая или неясная формула, допущенная в обиход для устранения мнений, которые под нею притаиваются, нередко разноглася между собою и связываясь с формулами тонкими нитями диалектики, допускающими почти совершенное отрицание. Вот причина, поему я позволяю себе не соглашаться с так называемым мнением Церкви…Убеждения или мнения и формулы обиходные далеко не совпадают друг с другом, и я считаю себя  в праве быть смелым  в отношении к формуле, вполне преклоняясь перед убеждением. Верую Церкви, в которой нет и не может быть  ошибки или лжи» (И.С. Аксакову, 356-357).

Вот и пойми – оказывается «мнение» Церкви вовсе не истина; истинно только «убеждение». Но как отличить мнение от убеждения?  С токи зрения Хомякова – только Духом Святым. Каких-то формальных критериев, типа решений Вселенских соборов, Хомяков не признает, замечая, что соборы по всем признакам вселенские, оказывались разбойничьими. Если Дух Святый есть, то это Церковь; Его нет – это, видимо, «кушитская» оболочка Церкви.  Хомяков ценит свободу в Церкви и потому старается избежать принуждающего понятия «авторитет». Истина – не принуждает; настоящий человек покоряется истине свободно. По этому поводу Флоренский о Хомякове ехидно  замечает: «тогда понятно, почему он отрицает авторитет, како­вой есть авторитет лишь постольку, поскольку он вне того, кто авторитету подчиняется» /5/.

Свободное единение в истине при посредстве любви – и есть, по Хомякову,  соборность. По сути дела у Хомякова соборность – это  основное свойство Церкви: Дух Святый объединяет всех членов Церкви в истине и любви в единый мистический организм:

Соборность – сама сущность Церкви. Она является и основным сотериологическим понятием:

«Мы знаем, когда падает кто из нас, он падает один, но никто один не спасается. 
Спасающийся же спасается в Церкви как ее член, и в единстве со всеми другими ее членами» /3/.

Более того, непогрешимость Церкви, о которой мы только что говорили, фактически оказывается тождественна соборности. Соборность – критерий истинности. Но это означает и обратное: если соборность в Церкви (например, поместной)  умалена, то и нет доверия высказываниям иерархии такой Церкви. Так что соборность – очень точный индикатор здоровья церковного тела.

Николай Сомин