А. С. Хомяков. Рисунок Э. Дмитриева-Мамонова, 1830-е гг. Третьяковская галлерея, Москва.Фрагмент

Патриотизм. Следует подчеркнуть, что либерализм у Хомякова сочетается с патриотизмом.

"Строго осуждается человек, без крайней нужды бросающий свою родину... влачит он грустную и бесполезную жизнь ... Кто оторвался от своего народа, тот создал кругом себя пустыню".

Но патриотизм этот особый – христианский:

«Для России возможна одна только задача: сделаться самым христианским из человеческих обществ».

Вне Православия Россию он не мыслил.

Он верил во всемирное призвание России. Россию он ставил выше Запада и предрекал ей великое будущее.  Но, несмотря на патриотизм, Хомяков критически мыслил о русской истории. Главная наша болезнь – «подражательность» – говорил он. Хомяков отрицательно относился к петровским реформам – они надломили русское общество, но не поставили его на путь преображения. Замечательно, что он верил в общественные грехи и считал, что нам надо каяться за грехи России:

За рабство вековому плену,
За рабость пред мечом Литвы,
За Новград и его измену,
За двоедушие Москвы;
За стыд и скорбь святой царицы,
За узаконенный разврат,
За грех царя-святоубийцы,
За разорённый Новоград;
За клевету на Годунова,
За смерть и стыд его детей,
За Тушино, за Ляпунова,

(так и хочется дополнить: За Ельцина, за Горбачева,)
За пьянство бешенных страстей,

За сон умов, за хлад сердец,

За гордость темного незнанья,

За плен народа; наконец,

За то, что полные томленья,

В слепой терзания тоске,

Пошли просить вы исцеленья,

Не у Того, в Его ж руке

И блеск побед, и счастье мира,

И огнь любви, и свет умов,

Но у бездушного кумира,

У мертвых и слепых богов.

(«Не говорите: то былое»).

А вот еще:

     В судах черна неправдой чёрной

     И игом рабства клеймена;

     Безбожной лести, лжи тлетворной,

     И лени мёртвой и позорной,

     И всякой мерзости полна!

(«России», 1854, )

Кстати последнее стихотворение, написанное во время Крымской кампании, наделало много шума, и было встречено нашей общественностью крайне негативно. Однако к критике Хомякову было не привыкать.

Англия. Несмотря на все свое русофильство, Хомяков любил Запад и признавал его (как и Достоевский) «страной святых чудес». Кстати, эта ставшая пословицей строка из стихотворения «Мечта» употреблена Хомяковым по отношению к Англии. Хомяков был в Англии в 1847 г., за год до выхода «Коммунистический манифеста». Как известно, именно на фактах эксплуатации рабочих в Англии Маркс и Энгельс создали и «Капитал» и коммунистическую теорию. Но Хомяков заметил совершенно другую Англию – Англию традиций и народных обрядов. «Торизм» англичан он рассматривал как их универсальное свойство активно сохранять свою идентичность.  Вообще, Хомяков был англофилом, и из европейских стран только Англию он причислял к государствам «иранского» типа. Его «Письмо об Англии» (1848г.)  поражает односторонней неумеренной восторженностью.  В английском духе он хотел воспитывать и своих детей:

«Мне непременно хочется иметь при детях англичанку (Алексею Веневитинову, 21 мая 1845).

 Остальные страны Запада Хомяков заносил в разряд кушитства. Ибо Запад вместо здоровой веры ударился в рационализм и индивидуализм, и даже реформировал в таком духе свое христианство. Немцев и французов Хомяков не жаловал:

«Что нам немцы несколько докучают, понятно. Есть что-то в них плоховатое, именно как Плещеев говаривал: всякий немец по естеству туп. Впрочем, все же лучше сумасбродных французов, хотя эти веселей» (Н. Языкову, 1840).

Свое отношение к Западу Хомяков суммировал в афоризме:

«Учитесь у западных народов, это необходимо; но не подражайте им, не веруйте в них».

Москва и Петербург. Хомяков был патриотом не только России, но и Москвы, как средоточия всего русского, органического. По его мнению, только в Москве возможна зрелая русская мысль, только Москва рождает истинно русских людей. В противоположность Москве Петербург – город искусственный, с нелепой западной  архитектурой, город чиновников, город, в котором живой духом человек – редкость. Для него Петербург = Вавилон. Хомяков принципиально не ездил в северную столицу, хотя важные дела решались именно там, и предпочитал действовать через друзей-петербургцев, таких как Алексей Веневитинов. Впрочем, жителей Петербурга он называл очень по-современному – «петербургеры». Лишь после смерти Николая I Хомяков почувствовал, что наступил момент, когда может решиться очень многое и поехал в Питер. Что в конце концов и привело к отмене табу на публикации славянофилов.

Социологичность. В целом воззрения Хомякова имеют одну очень сильную сторону: они существенно социологичны. Сам мыслитель четко разделял политическое и общественное. Он писал:

«Вопросы политические для меня не имеют никакого интереса. Одно только важно – это вопросы общественные» (Блудовой,26 ноября, 1848 г.).

Он все выводит из состояния общества. И поэтому не государством надо заниматься, а общество воспитывать.

«Перевоспитать общество, оторвать его от вопроса политического и заставить его заняться самим собою, понять свою пустоту, свой эгоизм и свою слабость: вот дело истинного просвещения»  (Попову, 17 марта 1848 г.).

При этом важна не форма, а внутреннее содержание. Он изучает мнение общества, считая его решающим для судеб России: является ли это мнение народным или нет.

Хомяков даже выводит некоторые законы социальности. Например, такое любопытное заключение:

«В этом случае, как и во многих других явлениях истории, сохраняется закон, по которому высшее начало, искаженное, становится ниже низшего, выражающегося в целости и строгой последовательности» (Гильфердингу)

Экономика.  В переписке Хомяков излагает такой взгляд на проблему собственности:

«Всякая частная собственность есть только более или менее пользование, только в разных степенях… юридическая антиномия… может разрешаться в будущем только  духовным тождеством собственников и владельцев. Если же собственники не решатся на это, то они, становясь в прямой вражде с другим более строго-историческим правом, должны наперед раскланяться со своим правом» (Самарину, 1948).

Это означает, что Хомяков за то, чтобы собственность была у работников, причем собственность частная. И это, заметим, несмотря на приверженность философа идеям общины. Кстати переделы земли в общине он считает негативным явлением, и они должны со временем отмереть. Иначе говоря – он за «народный капитализм». Позже этот взгляд, как типично «славянофильский», развил известный русский экономист С.Ф. Шарапов.

Социализм и коммунизм. Всю проблематику социализма Хомяков считал выдуманной, неорганичной, и относился к ней отрицательно.

«Все эти системы (коммунизма или социализма – Н.С.), порожденные, по видимому, вещественными болезнями общества и имевшие, во-видимому, целью исцеление этих болезней, были действительно рождены внутреннею болезнию духа и устремлены к пополнению пустоты, оставленной в нем падением прежней веры или прежнего признака веры. Все они пали или падают вследствие одной и той же причины, именно той субъективности и произвольности, на которой они основаны».

Группу петрашевцев ехидно именовал «северным коммунизмом». Впрочем, он не отрицал христианское происхождение коммунизма. Иерусалимская община, по Хомякову, очень высока, но ее опыт не может быть широко растиражирован. Поэтому христианство, ради своего распространения, снизило планку. И, мол, правильно сделало.

Мировоззрение славянофилов, естественно, он ставил выше социалистического:

«По сущности мысли своей мы не только выше политики, но даже выше социализма, который есть почти ничто иное как вывод, и вывод односторонний, из общего воспитания человеческого духа» (Попову, 28 июля 1846 г.).

Конечно, о социализме знает лишь понаслышке и судит умозрительно. Ему больше по душе личная хозяйственная инициатива. Но, будучи человеком докапиталистической формации, Хомяков совершенно не представлял себе, к каким капиталистическим мерзостям приводит в конце концов эта самая «инициатива».  

Николай Сомин