И все же в первую очередь Хомяков был не писателем а собеседником. Он любил разговаривать, спорить, доказывать, убеждать. Его называли «московским Сократом». А убеждения его были, как можно видеть, вполне определенными: православие, общинность, русофильство, патриотизм. В результате вокруг Хомякова образовалась компания единомышленников – славянофилов. Само это слово «злохитростно» (по выражению сына А.С. Хомякова – Дмитрия Алексеевича) придумали их противники – западники. Но Хомяков с ним согласился:

"Некоторые журналы называют нас насмешливо славянофилами, именем, составленным на иностранный лад, но которое в русском переводе значило бы: славянолюбцев. Я со своей стороны готов принять это название".

И в самом деле, надо сказать: название неудачное, запутывающее все дело, ибо славянофилы были прежде всего русофилами, сторонниками уникального русского цивилизационного пути. Именно статья «О возможности русской художественной школы», из которой взята последняя цитата, фактически явилась манифестом славянофилов. Ее содержание шире названия – Хомяков доказывает, что не только наше художественное творчество должно быть русским, но и все мировоззрение, начиная с Церкви и кончая бытом. Мы должны, мы обязаны сказать свое, великорусское, слово в мире – только тогда мы станем великим народом. Путь же копирования западных образцов – бесперспективный, ложный, мертвый, просто гибельный. Так что по- настоящему славянофилов следовало бы переименовать в «русофилов». Именно русский национальный путь отстаивает Хомяков практически во всех своих статьях.

Удивительное дело: славянофилы всегда признавали формулу «Православие, самодержавие, народность», но все же их сильно недолюбливали. Когда в 1849 г. императрица Александра Федоровна захотела увидеть одного из славянофилов, то граф С.Г. Строганов ее тут же предупредил: «Вашему Величеству не следует их видеть, это люди опасные» . Оказывается, все три члена формулы они понимали иначе, чем официальные круги:

– Православие, но со свободной Церковью.

– Самодержавие, но опирающееся на общество, а не на бюрократическую машину.

– Народность, но не безгласная, а опирающаяся на общину, осуществляющая местное самоуправление и громогласно выражающее свое мнение.

Поэтому судьба славянофилов была непростой. Печатались они с большим трудом: цензура свирепствовала – либо запрещала их статьи целиком, либо вымарывала даже безобидные куски. Издания, которые пытались организовывать славянофилы – газета «Молва», журнал «Московитянин», журнал «Русская беседа» – быстро разваливались. Да и личные их судьбы как правило, заканчивались преждевременно.

В 25 лет умер Дмитрий Валуев – племянник Екатерины Михайловны, человек исключительной чистоты, упорства и обладатель больших организаторских талантов. Хомяков его принял как сына, и известие о смерти Валуева его просто ошеломило.

В 1847 г., в 42 смерть настигла Николая Языкова, замечательного поэта, брата Катеньки и большого друга Хомякова. Именно под влиянием Хомякова Языков перешел на славянофильские позиции.

В 1856 г. неожиданно в 50 лет умирает Иван Киреевский – мыслитель огромного масштаба, идеи которого многие считают вершиной славянофильства. Это был закадычный друг Хомякова, с которым, однако, Хомяков часто спорил. Необычайно ценя Киреевского и будучи единомысленным с ним в главном, в частностях Хомяков далеко не во всем с ним соглашался.

В том же году похоронили Петра Киреевского, увлеченного собирателя русского фольклора – он не пережил смерти брата.

Ну а в год смерти Хомякова, в 1860 г. умирает Константин Аксаков, «Белинский славянофильства», человек очень яркой и бескомпромиссной мысли.

Только А.И. Кошелев, один из первых завсегдатаев кружка славянофилов, пережил Хомякова. Но идеи славянофильства оказались очень живучими – они отвечали глубинным чаяниям русского человека. И появились славянофилы второй волны: Ю.Ф. Самарин, И.С. Аксаков. Да и Достоевский, начинавший западником, после чтения работ Хомякова постепенно перешел на позиции, близкие славянофильству.

Все творчество Хомякова можно весьма условно разделить на два периода. Сначала он занимался разработкой социальных и исторических вопросов. Но после 1852г. центр тяжести его мысли перемещается в богословие. В результате, на основе более глубокой проработки богословских вопросов, он корректирует и свои социологические воззрения.

Впрочем, о воззрениях – в следующий раз.

Николай Сомин