Ш. Козина. Портрет П. Я. Чаадаева. Фрагмент

Учение Чаадаева, однако, гораздо глубже, чем просто нападки на Россию. Он выработал целую социальную философию, в основе которой было христианское понимание истории. И только неудачная подача материала (в первом же «Философическом письме» были сделаны шокирующие выводы о России, причем, как выясняется, неокончательные) не позволили обществу с этой философией познакомиться. В начале письма он пишет: «Но поговорим сначала еще немного о нашей стране, при этом мы не отклонимся от нашей темы. Без этого предисловия вы не сможете понять, что я хочу Вам сказать». Хотя надо сказать, что первое письмо являет собой вполне законченный  абрис всей философии Чаадаева.

По автооценке Чаадаев – «христианский философ». Причем, философ социальный:

«Христианство обладает двумя легко различимыми функциями. Во-первых, действием на индивидуальное, во-вторых, действием на общее сознание».

«Народы – существа нравственные, точно так, как и отдельные личности. Их воспитывают века, как людей воспитывают годы».

«Таков подлинный смысл догмата о вере в единую Церковь... в христианском мире все должно способствовать - и действительно способствует - установлению совершенного строя на земле - царства Божия»

Мысль о водворении Царства Божия на земле у Чаадаева превращается в навязчивую идею:

«Я только одно непрестанно говорю, только и делаю, что повторяю, что все стремится к одной цели, и что эта цель царство Божие» (письмо А.И. Тургеневу, октябрь 1835 г.).

Чаадаев постоянно и настойчиво говорит об историчности христианства: "христианство является не только нравственной системой, но вечной божественной силой, действующей универсально в духовном мире"... "Ничего не понимают в христианстве те, которые не замечают в его чисто исторической стороне, составляющей столь существенную часть вероучения, что в ней до некоторой степени заключается вся философия христианства".

"Разум века требует совершенно новой философии истории".

"Способность сливаться (с другими людьми) - симпатия, любовь, сострадание... - это есть замечательное свойство нашей природы", – говорит Чаадаев. Без этого "слияния" и общения с другими людьми мы были бы с детства лишены разумности, не отличались бы от животных: "без общения с другими созданиями мы бы мирно щипали траву".

Смысл истории осуществляется "божественной волей, властвующей в веках и ведущей человеческий род к его конечным целям".

В истории творится Царство Божие – вот главная мысль Чаадаева. "Призвание Церкви в веках, - писал позже Чаадаев, - было дать миру христианскую цивилизацию",

Причем, Христос это делает даже помимо воли людей.

«Всюду, где произнесено имя Христа, оно само по себе неотразимо увлекает людей, что бы они ни делали».

И Запад идет в этом деле далеко впереди России. По его мнению:

"На Западе все создано христианством"; "если не все в европейских странах проникнуто разумом, добродетелью и религией, то все таинственно повинуется там той силе, которая властно царит там уже столько веков". И даже такие перлы:

"И поэтому, невзирая на все незаконченное, порочное и преступное в европейском обществе, как оно сейчас сложилось, все же царство Божие в известном смысле в нем действительно осуществлено".

«англичане, – собственно говоря, не имеют истории, помимо церковной» (!).

В России же ничего подобного:

«Окиньте взором все прожитые века, все занятые нами пространства, и Вы не найдете ни одного приковывающего к себе воспоминания, ни одного почтенного памятника, который бы властно говорил о прошедшем и рисовал его живо и картинно. Мы живем лишь в самом ограниченном настоящем без прошедшего и без будущего, среди плоского застоя».

Это безоглядное западничество Чаадаева настолько тенденциозно, что и в самом деле производит впечатление неадекватности. И в этом смысле выходка Николая I, объявившего философа сумасшедшим, представляется мастерским ходом, высмеявшим всю абсурдность подобных воззрений философа. Впрочем, нынешнее либеральное западничество далеко превзошло Чаадаева. Тем более, что позже философ скорректировал свои взгляды относительно будущего России. В «Апологии сумасшедшего» (недописанной и неопубликованной при жизни) он писал:

«Больше, чем кто-либо из вас, поверьте, я люблю свою страну, желаю ей славы, умею ценить высокие качества моего народа; но верно и то, что патриотическое чувство, одушевляющее меня, не совсем похоже на то, чьи крики нарушили мое спокойное существование и снова выбросили в океан людских треволнений мою ладью, приставшую было у подножья креста. Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами».

И  это совершенно верно. И Чаадаев искренне верит в великое будущее России:

«Более того, у меня есть глубокое убеждение, что мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество».

И все же патриотизм у Чаадаева – не самая высокая добродетель:

«Прекрасная вещь — любовь к отечеству, но есть еще нечто более прекрасное — это любовь к истине. Любовь к отечеству рождает героев, любовь к истине создает мудрецов, благодетелей человечества. Любовь к родине разделяет народы, питает национальную ненависть и подчас одевает землю в траур; любовь к истине распространяет свет знания, создает духовные наслаждения, приближает людей к Божеству. Не через родину, а через истину ведет путь на небо.

«Философические письма» – исходная точка, откуда начала расти вся русская философия.

Закончим рассказ о них мнением двух наших великих соотечественников:

Пушкин: «Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться…. клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал.»

 «Гадкая статья Чаадаева», – напишет Достоевский о знаменитом первом философическом письме в Записной тетради 1864 года.

Николай Сомин