Крестный ход в воспоминание путешествия Владимирской иконы по Руси. Искусствовед Мария Голдинова делает нас очевидцами пути великой русской Святыни.

Из  древнего Киева, минуя временные  земные границы, в Первопрестольную, к Владимирской Богоматери, Её первому образу, а затем во Владимир движется многотысячный крестный ход. На пути к заветному семихолмию обители Богородицы  он останавливается в тихих монастырях и храмах провинции, припадая к Святыням. И, вот, наконец, Лавра и  Москва – образ Нерукотворного Града в царственной полноте.

Облака - вокруг,
Купола - вокруг,
Надо всей Москвой
Сколько хватит рук!

(М. И. Цветаева)

Пространство замкнулось в круг, стало целым, утратились временные границы… Полнота Любви и Вечность в иконе - это круг, это Единство Прествятыя Троицы, как в рублевской иконе, это трепетные лики Богоматери и Младенца, слитые воедино силой крестной Любви. Во Владимирской иконе, как и в Троице Рублева, та же округленность форм, та же полнота, святость, тишина вечности. Богородица  символизирует на иконе Церковь, навсегда единую со Христом в таинстве литургии.

Образ Святой Троицы явлен здесь прикровенно: символическим начертанием  золотых звезд на мафории Богоматери, одну из которых закрывает Младенец Христос, Сын Божий. Накануне Распятия Спаситель молится: «да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и я в Тебе, так и они, да будут в нас едино…» (Ин. 17.21).

Поэтому  преподобный Сергий говорит: «Воззрением на Пресвятую Троицу побеждается ненавистная рознь мира сего», а преподобный Андрей Рублев, вписывая композицию Троицы в круг, делает его центром Евхаристическую Чашу. И словно в воспоминание крестных страданий  Спасителя  - образ умиление, ласкание Богоматери Владимирской повторяет иконографию оплакивания Ею Христа во Гробе – предстоящий видит то же длящееся трепетное прикосновение ликов.

Не на троне – на Ее руке,
Левой ручкой обнимая шею,
Взор во взор, щекой припав к щеке,
Неотступно требует... Немею,
Нет ни сил, ни слов на языке...

Образ Богоматери, названный Владимирским, был написан, как говорит благочестивое предание, евангелистом Лукой при жизни Богородицы на доске от стола, за которым трапезовало Святое Семейство. Список этой иконы был в XII  веке привезен на Русь, в дар от Патриарха Цареградского.

От мозаик, золота, надгробий,
От всего, чем тот кичился век, –
Ты ушла по водам синих рек
В Киев княжеских междуусобий.

Благоверный князь  Андрей  в тайне ночью вывез чудотворную Владимирскую икону из Вышгорода, где она находилась. Он знал, что ночью, заходя в храм, клирики неизменно видели икону  сошедшей со стены и парящей в воздухе, словно готовящейся в путь.

Не погром ли ведая Батыев,
Степь в огне и разоренье сел –
Ты, покинув обреченный Киев,
Унесла великокняжий стол?

Он повез Её в Суздаль – чаяния князя были связаны с этим городом, как будущим центром  нового княжества. Девятьсот лет исполнилось  с тех пор, как на Владимирскую землю  благоверный князь Андрей Боголюбский принес главную русскую  Святыню. Оттуда Она уйти не пожелала. Неподалеку от Владимира княжеские кони  заупрямившись, встали как вкопанные, но князь повелел запрячь новых. Когда и те не двинулись с места, князь прозрел и стал молиться. Он удостоился видеть  Богородицу в тонком сне, и Она повелела ему оставить Свой Образ во Владимире. Для Нее во Владимире  заложили Успенский собор. Точно так же, Владимирская икона позже будет пребывать в московском Успенском соборе. На месте видения князь повелел устроить монастырь и поставил двор – Боголюбово, который стал его любимым местом отдохновения, и где, впоследствии, он принял мученическую кончину от рук предателей.

И ушла с Андреем в Боголюбов,
В прель и глушь Владимирских лесов,
В тесный мир сухих сосновых срубов,
Под намет шатровых куполов.

Когда  в 1395 году, Железный Хромец, не знавший поражений Тамерлан, подступил к московским границам, Владимирскую икону крестным ходом перенесли в Москву. Предание говорит, что в ужасе проснувшийся от страшного видения Тамерлан, поняв, с Кем он  должен выступить на брань, внезапно покинул пределы Руси.

И когда Хромец Железный предал
Окский край мечу и разорил,
Кто в Москву ему прохода не дал
И на Русь дороги заступил?
От лесов, пустынь и побережий
Все к Тебе за Русь молиться шли:
Стража богатырских порубежий...
Цепкие сбиратели земли...[1]

Крестный ход, идущий дорогой великой русской Святыни в  воспоминание Её  путешествия по Руси, достиг Москвы. В нем сомкнулись временные и пространственные границы истории, земная жизнь  стала причастна вечному бытию, как бы растворившись в нем и в молитве Великой Заступнице.

Этот путь к горнему Иерусалиму, постижение Его через Образ, который являл каждый древнерусский город и в полноте Москва, путь, наполненный  радостью настоящей  и будущей Встречи - жизненный путь христианина. Паломничество - образ (икона) пути ко Христу.

Мысленное же паломничество, постижение Святыни через  её молитвенное воспоминание было  хорошо известно на Руси. Этот путь восхождения  от Образа к Первообразному  призвана открыть икона. Все в мире  может  и должно стать иконой, потому  что мир  создан и дарован человеку  как икона.

Как писал Михаил Васильевич Ломоносов: «Создатель дал роду человеческому две книги: в одной показал свое величество, в другой свою волю. Первая книга — видимый сей мир».

Мария Голдинова