17 (30) мая — день памяти преподобной Евфросинии (в миру Евдокии), великой княгини Московской

В 2007 году, к 600-летию со дня преставления, на юге Москвы, в бывшем загородном поместье Димитрия Донского — Котлы (на теперешнем Нахимовском проспекте) — состоялось освящение храма во имя преподобной Евфросинии Московской, покровительницы Российской столицы.

Счастливый союз

26 ноября 1353 года в семье великого князя Суздальского Димитрия Константиновича и его супруги Анны родилась дочь, которую нарекли Евдокией. Отличавшийся ученостью и любовью к старине (по его повелению был составлен и написан древнейший из сохранившихся летописных сводов — «Лаврентевский список»), великий князь воспитывал свою миниатюрную дочь (по антропологической реконструкции ее рост был около 153 см) в благочестии и «приязни к чтению книжному».

В тринадцать лет Суздальская княжна Евдокия была просватана за великого князя Московского и Владимирского, внука Иоанна Калиты и сына Иоанна II Красного 16-летнего Димитрия. Этот брак был в своей основе политическим: между московскими князьями и отцом Евдокии, князем Суздальским, шла многолетняя борьба за великокняжеский стол — породнившись, вчерашние враги стали союзниками, а со временем даже и друзьями. Свадьбу отпраздновали 18 января 1366 года весьма торжественно и пышно в древней Коломне — в летописи зафиксировали это знаменательное событие так: «Земля Русская была рада».

Приехав в столицу, княгиня Евдокия с головой окунулась в московские беды: после страшного пожара 1365 года, когда «погоре весь град Москва и посад, и Кремль, и загородье, и заречье», и «великого мора» (чумы), докатившегося сюда с Поволжья (осень-зима 1366 года), вокруг были только потерявшие всё погорельцы да болящие. Молоденькая княгиня не жалела сил и собственных средств, помогая и тем, и другим; на свои средства хоронила умерших от мора в скудельницах (на погостах, кладбищах).

Страшное моровое поветрие не обошло и великокняжескую семью: за год до их свадьбы умерли младший брат Димитрия Иоанн Малый и его мать — великая княгиня Александра; скончался и дядя Евдокии, Нижегородский князь Андрей.

Видя ее сострадание к чужому горю, желание помочь обездоленным и увечным, москвичи всем сердцем приняли великую княгиню, которая к тому же являла собой и образец преданной и любящей супруги: по словам летописца, она обращалась к мужу не иначе как «свете мой светлый».

Древний автор посвятил этому святому семейству такие проникновенные строки: «Еще и мудрый сказал, что любящего душа в теле любимого. И я не стыжусь говорить, что двое таких носят в двух телах единую душу, и одна у обоих добродетельная жизнь... Так же и Димитрий имел жену свою Евдокию, и жили они в целомудрии…»

Через три года после свадьбы Евдокия родила первенца, которому дали имя Даниил — в честь первого правителя Москвы, основателя Московской княжеской династии. Крестил малыша сам преподобный Сергий Радонежский. Кстати, кроме «игумена земли Русской» великую княгиню опекали и митрополит Московский Алексий, и архиепископ Ростовский Феодор (племянник преподобного Сергия). Последний был духовником великокняжеской четы.

Княжичу Даниилу суждено было прожить всего шесть лет… Безмерное горе молодой матери долго не могли унять даже трехлетний Василий и полуторагодовалый Юрий. Всего же за двадцать три года супружества у Димитрия и Евдокии родилось двенадцать детей: восемь сыновей — Даниил, Василий, Юрий, Андрей, Семен (умер младенцем), Петр, Иван, Константин и четыре дочери — Софья, Анна, Настасья и Мария.

Испытания

В первые четырнадцать лет совместной жизни княгине Евдокии пришлось пережить немало жизненных испытаний: и войну мужа с Рязанским князем Олегом Иоанновичем, и неоднократные опустошительные нашествия литовского князя Ольгерда, и поездку Димитрия в Орду за великокняжеским ярлыком, и вновь осложнившиеся отношения с татарами, окончившиеся великим противоборством на поле Куликовом осенью 1380 года.

В слезах провожала Евдокия Димитрия на эту решающую битву до Флоровских (ныне Спасских) ворот, потом молча поднялась в свой стоящий неподалеку терем и долго смотрела вслед уходящему войску, не надеясь на возвращение супруга: «Уже в последний раз смотрю я на тебя, государь мой великий князь». Княгиня Евдокия молилась денно и нощно — это засвидетельствовано в летописи: «постоянно пребывала в святой церкви, молясь день и ночь», призывая небесную помощь супругу, чтобы он «своей твердой рукой победил вышедших на него всех поганых» (Сказание о Мамаевом побоище»). И у тех же ворот встречала она своего победителя-мужа, получившего после этой судьбоносной победы прозвание «Донской».

Но недолго москвичи праздновали победу — 26 августа 1382 года русская столица была захвачена и разграблена ханом Тохтамышем, потомком грозного Чингиc-хана: «в один день погибла ее красота; остались только дым, пепел, земля окровавленная, трупы и пустые обгорелые церкви. Ужасное безмолвие смерти прерывалось одним глухим стоном некоторых страдальцев, иссеченных саблями татар, но еще не лишенных жизни и чувства».

Великой княгине Евдокии с детьми с превеликими трудностями удалось-таки выбраться из осажденного града — через несколько тревожных дней, едва не попав в плен, они добрались до Костромы, где находился князь Димитрий…

Считая себя виноватыми в том, что не уберегли своих подданных, вернувшаяся в опустошенную Москву великокняжеская чета на свои собственные средства, по данным летописи, похоронила двадцать четыре тысячи погибших.

Тем временем победитель Тохтамыш потребовал к себе в Орду в качестве заложника того, что Москва опять будет платить установленный татарами выкуп, Димитриевого сына-наследника. Теперь уже Евдокия провожала в неизвестность 11-летнего Василька… Нетрудно представить себе, что она чувствовала в эти минуты. Только через три года княжичу Василию удалось бежать; больше года, окольными путями, добирался он до отчего дома…

К этой душевной ране вскоре прибавилась и скорбь по скончавшемуся отцу — через три года после Куликовской битвы князь Димитрий Константинович закончил свою жизнь схимником.

Весной 1389 года с разницей в три дня в великокняжеской семье произошло два события: 16 мая родился их последний сын Константин, а 19 мая скончался герой Куликовской битвы Димитрий Донской. В своем духовном завещании, скрепленном подписью преподобного Сергия Радонежского, Димитрий Иоаннович объявил своим преемником старшего сына Василия. Каждый из остальных сыновей получил свои уделы, княгине супруг завещал несколько поместий и значительную часть московских доходов.

Красноречивая деталь: из драгоценных вещей после великого князя Московского и Владимирского остались одна икона, одна цепь, восемь поясов, бармы (драгоценное оплечье со священными изображениями, которое надевали русские князья и цари во время коронаций и торжественных выходов), шапка золотая, наплечники, два золотых ковша и еще три ценных предмета. «Эта умилительная бедность домашней обстановки, в которой умер Димитрий, — замечает член Императорского русского военно-исторического общества Александр Нечволодов (1864–1938), — ясно показывает, насколько он был далек от личного обогащения, посягая на других князей и приводя их под руку Москвы во имя собирания воедино своей Родины».

Перед кончиной князь Димитрий наказал всем детям во всем слушать княгиню Евдокию и действовать единодушно: «Вы, дети мои, живите заодно, матери своей слушайтесь во всем, из воли ее не выступайте ни в чем. А который сын мой не станет слушаться матери, на том не будет моего благословения».

Плакали тогда все русские люди… Плакала и 36-летняя вдова: «Како умре, животе мой драгий, мене едину вдовою оставив? Почто аз преже тебе не умрох? …Немного порадовахся с тобою; за веселие плач и слезы приидоша ми, а за утеху и радость сетование и плачь явимися… Не слышиши ли, господине, бедных моих слез и словес, не смилят ли ти ся моя горкиа слезы?»

По обычаю того времени Евдокия должна была принять монашеский постриг, но по мужнину завещанию именно она была обязана поднять на ноги детей, стать соправительницей старшему сыну. Княгиня не посмела нарушить последнюю волю супруга и разделила с Василием все тяготы великокняжеского правления, через полтора года она весьма удачно женила его на дочери литовского князя Витовта Софии.

А между тем нашлись на Москве недоброжелатели, которые распустили слух, что живет-де вдова «нечестно». «Смутились» этими слухами и ее сыновья. Тогда, по преданию, княгиня раскрыла перед детьми роскошное княжеское облачение и показала им увешанную веригами грудь, как свидетельство принятия тайного монашеского обета и его соблюдения: «Узнайте, дети мои, истину, и да не смущают вас несправедливые обо мне клеветы». Увидев «очернелое от трудов тело» и «прильнувшую к костям плоть», княжичи со слезами просили у матери прощения.

Московский Вознесенский девичий монастырь на территории Кремля, близ Спасской башни

Заступница Небесная

В 1395 году, через шесть лет после кончины Димитрия Донского, до Москвы долетела весть о нашествии могущественнейшего Тамерлана (Темир-ленга — «Тимура-хромца»). Этот завоеватель, которого недаром называли «бичом народов», истребив миллионы людей и пролив реки крови, после опустошения целого ряда стран направился в пределы Руси, всюду сея горе, страх и ужас. Он дошел уже до реки Дона, взяв Елец, где погубил множество людей вместе с князем.

Спешно собрав рать, великий князь Московский Василий Димитриевич вышел ему навстречу и остановился у Коломны на берегу Оки. Одолеть такого врага своими силами было невозможно — это понимал каждый, а потому по всей Русской земле начали возносить горячие молитвы к Богу и к Пречистой Его Матери, накладывали на себя трехдневные посты. Пример в этом всенародном порыве подавал сам великий князь и его мать.

По совету великой княгини из Владимира в Москву перенесли чудотворную икону Божией Матери. 26 августа святыню ожидала торжественная встреча на Кучковом поле (ныне это часть Москвы между современными Лубянской площадью и Сретенскими воротами): «Весь град изыде противу иконы на сретение ея». Увидев святую икону, москвичи пали на колени и поклонились ей, как Самой Матери Божией, пришедшей к ним на помощь, и с величайшим благоговением отнесли Ее образ в Успенский собор Московского Кремля, прося избавить от нашествия страшного врага.

Эта слезная всенародная молитва была услышана Богоматерью — свершилось до сих пор необъяснимое чудо. В тот самый день и час, когда святую икону торжественно встречали в Москве, Тамерлан задремал в своем шатре. И видит он высокую гору, с вершины которой спускаются к нему святители с золотыми жезлами, угрожая ему ими. А над ними, сияющая «паче солнца молниезрачными лучами», стоит таинственная Жена в багряном царственном одеянии, окруженная множеством воинов с огненными мечами. Грозно обратив Свой взор на Тамерлана, Она повелела ему немедленно оставить пределы Русской земли. И в тот же миг бесчисленные воины устремились на него…

Бесстрашный Тамерлан проснулся от охватившего его ужаса. Созвав своих военачальников, мудрецов и гадальщиков, он рассказал им свой странный сон. Мудрейшие из них объяснили, что виденная повелителем во сне величественная Жена в царственном одеянии — Заступница русских, Матерь их христианского Бога, и что сила Ее неодолима. «Тогда нам с ними не сладить!» — воскликнул, по преданию, грозный хан и тотчас же отдал приказ поворачивать назад. Как отметил летописец, «и бежал Тамерлан, гонимый силою Пресвятой Девы».

А в Москве на месте встречи Владимирской иконы Божией Матери по распоряжению княгини Евдокии и князя Василия был заложен Сретенский монастырь: «да не забудут людие дел Божиих».

Последнее десятилетие

В память об усопшем супруге княгиня Евдокия повелела возвести в Кремле величественный храм Рождества Пресвятой Богородицы (1396), который расписывали выдающиеся живописцы того времени Феофан Грек и Даниил Черный. Строит она в это время и несколько храмов и монастырей в Переславле-Залесском.

17 мая 1407 года 53-летняя Евдокия Димитриевна приняла постриг с именем Евфросиния, что значит «радость». Через три дня у Флоровских ворот Московского Кремля, на месте сожженного Тохтамышем княжеского терема, она «постави церковь каменную Вознесения и монастырь честен возгради, иже ныне есть девический общежительный монастырь», где завещала похоронить себя.

 Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл у мощей святой Евфросинии, почивающих в приделе мученика Уара.Фото с сайта Патриархия.ру

Но не довелось Евфросинии увидеть завершения этого строительства — уже 7 июля великая княгиня Московская скончалась, пережив своего горячо любимого мужа на восемнадцать лет. Была она похоронена при огромном стечении народа в храме Вознесенского женского монастыря, который с тех пор стал усыпальницей великих княгинь и цариц Российского государства.

Впоследствии здесь были погребены:

- Софья Палеолог, вторая жена Иоанна III (1503),

- Елена Глинская, мать Иоанна IV Грозного (1538),

- Марфа Собакина, третья жена Иоанна IV Грозного (1571),

- Ирина Годунова, супруга царя Феодора Иоанновича (1603),

- Наталия Кирилловна, мать Петра I (1694),

- Наталия, дочь царевича Алексея и внучка Петра I (1728) и другие.

К началу XX века в храме находилось около семидесяти саркофагов, половина из них — детские. В 1929 году по постановлению советского правительства редкостной красоты Вознесенский монастырь был взорван, на его месте построили военную школу ВЦИК. Удивительно, но царские саркофаги уцелели — их перенесли в одну из подземных палат Кремля.

Новое обретение нетленных мощей преподобной Евфросинии-Евдокии состоялось в 2000 году, когда раку с ними (вместе с останками других великих княгинь) нашли в запасниках кремлевских музеев.

Ольга Глаголева