Событие, о котором догадывались и которого ждали, в котором почти никто не сомневался, состоялось и многих, «кому за державу обидно», повергло в шок. Владимир Путин не отважился сменить главу правительства, а любому мало-мальски сведущему в придворных делах аналитику и без слов понятно: как бы ни передвигались по доске власти более мелкие кабинетные фигуры, общий курс в лице Дмитрия Медведева определён, оставлен, по сути, неизменным. И будет таковым не на год и не на два. В скрытые символические смыслы столь болезненного для патриотов президентского решения накануне Великой Победы вдаваться не стану. Неохота. Пусть там копаются конспирологи.

Перейдём сразу к делу. В переназначении всенародно нелюбимого Д. А. на второй по значению пост в России без малейшего труда угадываются две вещи. Первое – это сигнальная ракета Кремля Западу о готовности и дальше терпеть, игрушек не ломать, компромиссы искать ради возвращения, пусть и не на первых ролях, за общий великопанский глобальный стол. Шансов, что туда позовут, ровно ноль, однако надежда на чудо, как видно до конца не угасла.  Путин как бы невзначай отсылает своих «заклятых друзей» к 2012-му году, когда он отказался принять от связки Байден – Клинтон «черную метку» с требованием уступить президентское кресло Медведеву. Нынешним своим кадровым демаршем, которого от него, похоже, никто и не думал требовать, вновь избранный президент откровенно и даже не без нарочитости демонстрирует лояльность: мол, все ключевые фигуры на местах, резких (читай: неугодных Западу) сдвигов в политике России не будет.

Второй момент, как представляется, связан с оценкой реформаторского потенциала самого Путина, особенно во внутриполитической плоскости, где у нас, не без усилий прежнего-нынешнего премьера (с депутатской «таможней» на сей счёт договорятся – к бабке не ходи!) как раз и накопились главные прорехи, слабости и изъяны. Волевое решение оставить кабинет с пусть и подтухшей, но набившей руку - интересно, на чём? – головой, лично мне говорит о том, что на пике своего электорального доверия президент не находит в себе достаточно сил, решимости и пассионарности – уж не возраст ли тому виной! – чтобы, оттолкнувшись от недавних побед в Сирии и разброда в западных рядах, сместить курс страны ещё на пару-тройку градусов в сторону окончательного решения архиважной задачи – разрыва с наиболее гнусными проявлениями ельцинского наследия и практического усиления на ключевых участках подлинно национальной независимости России.

Это не сделано в принципе, а некоторые потешные – иначе и не назовёшь! – назначения в новом кабинете, например, удалого Мутко – главой Минстроя, превращают самые смелые фантазии о каких-то «тайных замыслах» и «скрытых маневрах» президента в нечто вроде смехопанорамы.

Президент остаётся верен себе. Ещё с восьмидесятых годов он бредил идеей всеевропейской либеральной конвергенции, чем-то вроде Соединённых Штатов Европы от Лондона до Сахалина. На днях в одной из телепередач я, будто в напоминание, услышал его восторженные, с придыханием, оценки деятельности экс-канцлера ФРГ Гельмута Коля. Да,  идея объединённой Европы всё ещё манит его разум, греет сердце. Какая заманчивая перспектива для рационального ума: с одной стороны –  технологически и социально преуспевающая но бедная ресурсами «Старушка Европа», с другой – необъятная, безлюдная, неисчерпаемо богатая, до зубов вооружённая, но, увы, отсталая и по-прежнему отстающая Россия! Кажется, сложи эти соседние части исторического пазла в единое целое, свяжи мостами гуманитарно-экономических бизнес перетоков, оживи все выше сказанное росой «свободного рынка», - и вот тебе искомое царство Божие на земле, а заодно и новый могущественный мировой центр силы.

Всё так, да не так. Нету, не присутствует такая практическая перспектива в обозримом русско-европейском будущем. А если уж быть до конца строгим, её никогда и не было. Войны, нашествия, агрессии, провокации, натравливания, притом, всегда с Запада на Восток, через границу исторической России с целью её расправославливания, а попутно уничтожения как единого государства – таких примеров найдём не один десяток, в том числе и в самом недавнем прошлом. Горько сознавать, но Владимир Владимирович Путин, очарованный сладкой химерой либерал-конвергенции, будто бы и не видит или не хочет видеть непроходимый духовной пропасти, разделяющей «Третий Рим» и инославный, погрязшей в содомских пороках Старый Свет. Этой пропасти уже более тысячи лет. Её видели и монашествующие Святые Отцы, и историки Киреевский с Данилевским, и мэтр эстетической историософии Константин Леонтьев, задолго до Шпенглера разглядевший закат Европы, и оптинские старцы, и великий Достоевский.  На протяжении тысячи с гаком лет после разлучения восточной и западной ветвей христианства пропасть сия ни разу ни обнаруживала признаков сужения. Даже, когда в 1917 году основательно подгнившая православная империя Романовых слетела под откос уготованного ей Промыслом блистательного пути и на целых сто лет погрузила Русскую Церковь вместе с её народом в пучину невыразимых страданий официального безбожия и лабораторных попыток вживить в русское духовное тело вирусы западного обмирщения и растления. Даже такое нечеловеческое по  масштабам и мощи усилие, предпринятое в отношении России дьяволом и его агентурой – сознаёт ли это вполне наш лидер? – даже оно не только не сблизило края духовной пропасти между Россией и Западом, но и парадоксально раздвинуло их. Решающим образом здесь сказались два обстоятельства: первое – опережающая культурно-социальная деградация Запада в условиях краха католицизма и торжества апостасии, повсеместно возведённой в ранг государственной политики и верховного божества западного человечества. Второе – феноменальный, почти вертикальный взлёт Русской Православной Церкви в начале 90-х годов на пепелище разрушенной и разграбленной постсоветской России, вопреки всякому здравому смыслу, то есть, следовательно, при прямом и всевластном участии Божьей Воли. Хотя за тысячелетие раскола инославный Запад не раз пытался заразить нас, русских, своей неприличной болезнью вероотступничества. Он добивался этой стратегической для себя цели то прямыми военными ударами, то исподволь, под слащавой видимостью всякого рода перестроек и демократических преобразований (по его, западным, разумеется, лекалам и под его же контролем). Сегодня, когда либеральному реваншу Запада в России стукнуло почти тридцать лет, можно смело сказать: ничего у вас, господа, толком не получилось. Культурно-исторические типы, западный и русский, слишком духовно чужды друг другу, чтобы можно было всерьез говорить о какой либо их конвергенции.

Своими очередными кадровыми «сюрпризами» накануне 9-го мая президент Путин, а в его лице вся правящая верхушка России, отстроенная и подобранная под задачи конвергентного сценария, ставит себя в довольно-таки неловкое положение. Внешне всё выглядит слишком буднично и стабильно: высокие рейтинги, победные реляции, грандиозные планы (майские указы) один в один с теми, что принимались и ранее, но так и остались на минимальных уровнях реализации в силу самой самурайской природы нашей «пятой колонны». С какой стати нынче ждать вожделенного экономического рывка при неизменной социально-политической базе и тех же исполнителях, да ещё и в условиях жесточайшего прессинга «западных партнёрах»?  

Есть другой путь –  органично вытекающий из всей логики промыслительных потрясений, блужданий и жертв, перенесённых Россией. На протяжении всего минувшего столетия, под прямым гнётом духовно-враждебной линии развития этот путь не только не терялся в дебрях потребительства и нигилизма, пошлости и распутства, навязанных нам извне, - напротив, именно под этим давлением он становился шире и крепче, превращаясь в столбовую дорогу Русского будущего, к  который обращены сегодня взоры миллионов честных, искренних и верующих людей нашей отчизны.

Имя этому пути, названное ещё Константином Леонтьевым и преподобным Серафимом (Саровским), - русская духовно-светская цивилизация в окружении всеобщей апостасии.

Александр Нотин