В истории с попыткой военного переворота против президента Турции Эрдогана лично для меня есть пара – тройка темных пятен, за которыми, как правило, любят скрывать нечто важное и даже истинное.

Одно из таких пятен – странное несоответствие между масштабом путча и размахом мгновенно последовавших за ним репрессий. Впечатление такое, что а) Путчисты не знали, что делать; б) Эрдоган будто ждал их и заранее подготовил «расстрельные списки». Бестолковость, неорганизованность и неэффективность действий путчистов действительно беспримерна и чем-то очень напоминает трагикомедию ГКЧП в СССР в 1991 году. Поразительнее всего тот факт, что многоопытная турецкая армия четырежды до этого (с 1971 года) устраивавшая успешные перевороты, на этот раз как-то смешно и нелепо обмишулилась: вместо высших генералов по Стамбулу и Анкаре метались какие-то полковники и майоры. Мятежники быстро захватили центральные объекты власти, но даже в телевизионном эфире не смогли толком объяснить своих целей. Всё как-то нескладно, как говаривал известный генерал в «Особенностях национальной рыбалки».

Второе темное пятно – мощная, прекрасно скоординированная и поистине общегосударственная кампания по выявлению тех турецкоподданных, что осмелились выступить против Эрдогана. Каким образом за считанные дни после путча удалось «накрыть» десятки тысяч военных, чиновников, студентов, ученых, журналистов, то есть – практически представителей всех слоев общества, это загадка из загадок. Боюсь, что ответ мы не узнаем никогда. И он уйдет в преисподнюю вместе с Эрдоганом. Так или иначе, но «осадочек остался».

Третье пятно – участие России. Неожиданно резкое, многих удивившее и многих даже неприятно поразившее потепление в отношениях между Москвой и Анкарой буквально на следующий день после публичных извинений Эрдогана за сбитый самолет тоже оставило ряд закономерных вопросов. Откуда спешка? Стоило ли рисковать жизнями тысяч россиян, открывая президентским указом авиасообщение с Турцией непосредственно после теракта в стамбульском аэропорту? Какие таинственные интересы стояли за этими демаршами?

Ребус Эрдогана, как представляется, имеет две стороны – личную и глобально-политическую. Анализируя явные просчеты путчистов, особенно на фоне столь же явных успехов режима, можно сделать вывод либо о наличии у Эрдогана предварительной информации о готовящемся мятеже (а она могла прийти только из Москвы с учетом американского места жительства Гюллена), либо об инсценировке самого путча – уж слишком нарочито беспомощной и бестолковой выглядела данная вылазка бравой турецкой армии. И то, и другое вполне объясняет высочайшую организованность и масштаб послепутчевых репрессий. У Эрдогана явно было время подготовиться, списки составлялись заранее, а, значит, и с путчем что-то неладно.

Так или иначе, но Господь в очередной раз поднял победно руку Путина, «которой он не бил» (В.Высоцкий). Турция после путча выпадает (надолго ли?) из орбиты прямого подчинения Вашингтону. Ярость амбициозного Эрдогана не знает границ и явно превосходит его политическую гибкость. Нагло и безапелляционно потребовать от США экстрадиции Гюллена – это, знаете ли, с точки зрения янки, перебор! Стерпеть подобное от вассала, хотя бы и такого стратегически значимого, мировой жандарм позволить себе не может. А тут еще выборы… Тут еще в кровь бьются два пенсионера, незамеченные в нежных чувствах к Эрдогану.

В целом можно резюмировать, что Россия на ближневосточном направлении получает, благодаря путчу, важную передышку. И теперь нужно только правильно ею воспользоваться. Ни игиловцы, ни курды Эрдогана в покое не оставят, как бы крепко он ни закручивал – не сорвать бы резьбу! – диктаторские гайки. Временный триумф властелина Турции не забудут и турецкие военные, для которых любое политическое поражение, даже фейковое, является болезненным и заслуживающим реванша. Наращивая репрессии против генералитета, Эрдоган одной рукой укрепляет свои тылы, а другой роет себе яму, увеличивая число обиженных и униженных в армейской касте. В этом контексте Башар Асад получает бесценный шанс довести операцию в Сирии до победного конца или, по меньшей мере, с помощью Москвы надежно перекрыть турецкие каналы поддержки боевиков. Думается, эта передышка составит не менее одного года, что вполне достаточно для решения этой важнейшей задачи. Судьба же самого Эрдогана, с какой бы помпой ни праздновалась его победа, в результате путча выглядит еще более туманной. Своей импульсивной и непоследовательной политикой турецкий лидер успел противопоставить себя не только Сирии и Москве, но и Европе, НАТО и США. Кольцо дипломатической блокады замкнулось, оставляя Эрдогану лишь маленькую щелку на северном направлении. Ожидаемый приезд Эрдогана в Санкт-Петербург едва ли раскроет тайну путча или те скрытые политико-дипломатические и разведывательные механизмы, которые стоят за нынешним потеплением в российско-турецких отношениях. Впрочем, худой мир лучше доброй войны, а с паршивой овцы хоть шерсти клок – так учит народная мудрость.

Александр Нотин