В день ратификации «Беловежских соглашений» 12 декабря 1991 года атмосфера в зале заседания Верховного Совета поражала общей исступлённостью. Сохраняли трезвую голову немногие. Даже моя жена – единомышленник во всём – не выдержала в этот раз: "вечно ты против всех". Для меня с момента обнародования Беловежского сговора было ясно, что это катастрофа, поэтому ответил: "это отзовётся кровавой баней для наших детей". В те дни Рижская газета «Атмода» опубликовала моё высказывание: "Насильственный развал СССР грозит превратить шестую часть суши в чёрную дыру человечества, на краях которой не отсидятся ни маленькая Прибалтика, ни близкая Европа, ни далёкая Америка". 

(Очевидно, за это высказывание – других «преступлений» я не совершал – в 1997 году МИД Латвии, где я жил до двадцати трёх лет, где продолжали жить моя мама и брат, где могила моего отца, запретил мне и моей московской семье въезд в Латвию на девяносто девять лет… Мой рижский друг как-то прокомментировал: «Они страшные оптимисты, – думают, что их государство столько просуществует»). 

После доклада Ельцина мне удалось задать вопрос: «Борис Николаевич, средства массовой информации сообщили, что прежде чем ратифицировать Соглашение, Украинский парламент внёс в него изменения, которые были, как опять же было сообщено, согласованы Президентом Украины с Вами. Каковы эти изменения, если они были?»

Хотя содержание этих поправок ещё не было опубликовано в СМИ, но мне они были известны: Верховный Совет Украины согласился ратифицировать беловежские решения только при условиях: 1) Отныне и навеки границы Украины и России остаются неизменными, вне зависимости от того, будет Украина оставаться в СНГ или нет; 2) Все виды вооружённых сил, находящиеся на территории Украины, переводятся под юрисдикцию Украины; после чего Кравчук объявил себя главнокомандующим. Это означает, что статус Крыма и Севастополя, и всех областей Украины с подавляющим русским населением – не обсуждаемы. И это значит, что Черноморский флот и ядерные стратегические вооружения на территории Украины отходят к ней. Осознание этих фактов могло помешать ратификации Беловежских соглашений, поэтому президент великой державы солгал: 

Ельцин: «В основном это не изменения, а, я бы сказал, замечания, носят редакционный характер, и они даже не включены в текст Соглашения, а просто являются как бы приложением к тексту этого Соглашения. Единственно, о чём они просят, и чтобы мы с вами согласились (наверное, это, действительно, мы в Беларуси не учли), что это Соглашение должно быть ратифицировано Верховными Советами. А раз так, то должна быть статья 15 – о том, что Соглашение вступает в действие после ратификации Верховными Советами этих государств».

Ложь была настолько вопиющей, что министр иностранных дел Козырев в своём выступлении был вынужден смягчить: "Были не только редакционные замечания, но и поправки, но не существенные". После вопроса мой микрофон был отключён.
И демократы, и коммунисты – все требовали прекращения прений: "хватит болтать… мы предприняли мозговую атаку… президент впервые принял судьбоносное решение… давайте голосовать… надо работать". Здравомыслящие голоса потонули в общем хоре: "даёшь единство трёх славянских народов". Чего здесь было больше – глупости конформистов, предательства врагов России или шкурничества карьеристов и расхитителей!?..

В тот же день состоялась встреча Президента Ельцина с лидерами политических партий. Удивляло общее благодушие перед лицом исторической катастрофы мирового масштаба («геополитической катастрофы» – по характеристике президента Путина). С этим я и обратился к Ельцину. Знаменательно, что Ельцин не прерывал, – оскорбляли и пытались заставить молчать наши «демократы».

- «Борис Николаевич, вам уже говорили много лестных слов, слов поддержки. Я же хочу донести до вас критическую позицию. Хотел бы остановиться на некоторых болевых точках. Прежде всего, необходимо отдавать себе отчёт в том, что сегодняшняя ратификация является грубым нарушением нескольких ключевых положений действующей Российской Конституции. Либо решение Верховного Совета неконституционно, незаконно, либо перестаёт действовать Конституция. Эта ситуация конституционной революции, переворота. По существу, высшей законодательной властью России стимулируется правовой беспредел».

- После моего вопроса чинная атмосфера за столом была взорвана.

- Священник Глеб Якунин: «Мы пришли сюда задавать вопросы, а не читать лекции».

- Виктор Аксючиц: «Ваша точка зрения была сегодня многократно высказана на Верховном Совете, позвольте изложить другую позицию. Думаю, и это будет полезно».

- Глеб Якунин: «Аксючиц, мы вопросы задаём, а не лекции читаем президенту».

- Тельман Гдлян: «Что вы можете предложить, чтобы мы все вышли из этого опасного состояния, крючкотворство или политически выгодное решение?»

- В. Аксючиц: «Я всё-таки прошу меня не перебивать. Я обращаюсь не к вам, а довожу позицию нашей партии до президента».

- Т. Гдлян: «Вы уже пробовали выйти со своими лозунгами к народу и видели, какая была реакция. И эту митинговщину вы переносите сейчас сюда».

- В. Аксючиц: «На наш взгляд поспешный роспуск Союза чреват колоссальными опасностями. Прежде всего, вы сегодня сказали, что стратегическими войсками будут командовать представители всех республик. Это неизбежно создаст колоссальный очаг нестабильности, так как жёсткий, централизованный организм армии требует чёткого централизованного руководства».

- Борис Ельцин: «Единое командование стратегическими силами, оно и будет осуществлять контроль».

- В. Аксючиц: «Тогда не следует всё время подчеркивать, что создаются не централизованные органы, а лишь координирующие. Единое командование не является органом координирующим».

- Б. Ельцин: «Тут вы правы. Армия – исключение. Здесь речь должна идти не о координирующих, а о командных функциях».

- В. Аксючиц: «Союзное государство ликвидировано, а значит, ликвидирована и воинская присяга. Кому будут присягать сейчас призывники?»

- Б. Ельцин: «Сегодня было хорошо сказано: народу».

- В. Аксючиц: «Но это ведь может быть сказано лишь для красного словца».

- Б. Ельцин: «Почему? Народу России, если призывается в России, народу Украины, если призывается на Украине».

- В. Аксючиц: «Но никаких законов на этот счёт нет. Что делать армии сейчас? Те танки, которые раньше явочным порядком захватывало грузинское руководство, теперь уже оно может захватывать вполне законно, поскольку нет союзного государства, нет руководства союзной армии. Или другой пример. Кравчук уже объявил себя главнокомандующим. Понятно, что он немедленно подчинит себе те двадцать дивизий, которые дислоцируются на Украине. Отдаёт ли себе отчёт российское руководство, против кого будут направлены эти двадцать дивизий?»

- Б. Ельцин: «У нас с Украиной есть договор, в соответствии с которым число военнослужащих в национальной гвардии или армии устанавливается только по обоюдной договоренности. Поэтому о 200-300 тысячах речь не идёт».

- В. Аксючиц: «Однако Кравчук объявил себя главнокомандующим без консультаций с вами».

- Б. Ельцин: «Как раз он консультировался: он меня уговаривал стать главнокомандующим».

- Неужели Ельцин не понимал, что приватизация союзной армии и вооружений неизбежно приведёт к тому, что воинские контингенты страны очень скоро окажутся по разную сторону фронтов!? Впоследствии российское руководство вооружало Дудаева.

- В. Аксючиц: «Это Соглашение непременно будет стимулировать распад Российской Федерации. Многие автономии уже заявляли, что они согласны входить в Союз, но не в Российскую Федерацию».

- Б. Ельцин: «Например? Я могу привести вам много примеров обратных; из тех руководителей автономий, с кем я консультировался, все выступают за Содружество. А вы приведите другие примеры».

- В. Аксючиц: «Ну, например, Чечня, Дудаев».

- Б. Ельцин: «А кто Дудаева признал законным правителем?»

- Михаил Астафьев: «Его даже по Центральному телевидению называют не генерал Дудаев, а президент».

- Б. Ельцин: «Опротестовать определённое заявление можно, и мы это делаем, заявляя, что Дудаева руководство России не признавало. Я не загадываю, что будет в будущем. Пусть в Чечне процесс развивается естественным образом. Уже сейчас то там, то здесь возникает оппозиция Дудаеву, протестующая против его политики, направлен-ной на выход из России. И этот процесс нарастает, Дудаев его очень боится. Что касается войск, расположенных в Чечне, то я специально посылал туда первого заместителя министра обороны Грачева, который встречался с Дудаевым, и тот твёрдо обещал не посягать на воинские части и на военное училище. Мы хотим всячески избежать крови. Я признал, что мой Указ был ошибочным (имеется в виду Указ в о введении чрезвычайного положения в Чечне в октябре 1991 года. – Акс.) и признал правильность решения Верховного Совета. Сейчас Россия ведёт в Чечне более аккуратную политику».

- Г. Анищенко: «Борис Николаевич, и всё-таки вы совсем не опасаетесь, что Соглашение может послужить стремительному распаду РСФСР? Ведь в Содружество по замыслу могут войти образования, так сказать, принципиально разных государственных уровней. Вчера президент Татарии заявил, что он хочет войти на равных правах в СНГ».

- Б. Ельцин: «Нет, нет, нет». (Троекратно ударяет кулаком по столу)

- Г. Анищенко: «Телевидение вчера передавало это заявление президента Татарии».

- Б. Ельцин: «Нет, нет, нет, нет, нет».

- Г. Анищенко: «Борис Николаевич, но ведь сама логика подсказывает, что так и должно быть после развала единого государства…»

- Б. Ельцин: «Нет, это исключается абсолютно. Войти могут только государства. В этом всё дело».

- Г. Анищенко: «Откуда следует, что были объективные причины, препятствовавшие сохранению единого государства, пусть даже и в форме конфедерации? Ведь никто, по существу, не пытался довести подобные планы до конца».

- Б. Ельцин: «Не Пуща виновата, а Пуща – лишь запоздалое следствие того, что договор был взорван Горбачёвым. Поэтому я не могу с вами согласиться, что Пуща искусственно сорвала договор. Может быть, и были какие-то ещё варианты, но мы посчитали, что единственный шанс состоит в том, чтобы каждое государство почувствовало свою независимость и одновременно было связано каким-то содружеством. Типа Британского содружества, ЕЭС и т.д.»

Очевидны подлинные мотивы брестского сговора: убрать конкурента – Горбачёва – можно только развалив самое крупное в мире многовековое государство, чтобы захватить власть в отдельных его кусках.

Виктор Аксючиц, философ, член Политического Совета партия "Родина"