«Вы есте церкви Бога Жива, якоже рече Бог: яко

вселюся в них, и похожду, и буду им Бог, и тии

будут мне людие» (2 Кор., 6:16).

В самом широком и общем понимании православная церковь – это и есть народ Божий. Оба эти понятия нерасторжимы. Другими словами, народ Божий – это все мы, верующие православные христиане. Люди Божии.

В современном общественном сознании и, к сожалению, даже у многих верующих цепко бытует мнение о том, что Церковь есть некий особый «институт», состоящий, с одной стороны, из храмов, монастырей и прочей «инфраструктуры», а с другой – из профессиональных «служителей культа» – священников и монахов. Отсюда берёт начало ментальное разделение на «мы» – миряне и «они» – батюшки. Не станем углубляться в исторические корни этого стереотипа – оставим сию задачу другим исследователям. Вкратце отметим лишь вот что: в данном искривлении сознания, скорее всего, переплелись остатки генетических «претензий» народа к дореволюционной синодальной Церкви, тяжкие психические травмы от советского воинствующего безбожия и современная либеральная антицерковная «мифология». Сложный коктейль! И это зелье дурманит голову среднего россиянина тем сильнее, чем меньше в этой голове крепкого понимания древних корней нашего церковного благочестия, живой и сердечной веры во Христа, а главное – повседневного понуждения себя жить по заповедям Его. Только на этой почве может сложиться и окрепнуть верное понимание идеи спасения – единственного пути индивидуального и национального выживания в гибнущем земном мире.

Будучи содержанием и выражением Церкви, народ Божий в полной мере несёт её важнейшие черты. Он представляет собой «единую, святую, соборную и апостольскую» общность. Такое понимание Церкви и её народа решительно отклоняет обывательское разделение на «мы» и «они» – на тех, кто служит в алтаре, и тех, кто молится перед ним. В Евангелии нет и намёка на подобное разделение, но есть обращение к народу Божию как единому и живому духовному целому. Каждому из нас, кто искренне хочет стать Христовым, кто стремится войти в тело Церкви, в состав народа Божия, предстоит непростое и даже болезненное изменение: он обязан вырвать, выкорчевать из своего сердца предрассудок «мы и они», этот ментальный «ржавый гвоздь», вбитый туда незримым врагом. До тех пор, пока гнойник разделения развивается, нам не стать единой, святой, соборной и апостольской Церковью; не выйдет из нас того, что в Писании именуется «царственным священством мирян». Пока «гвоздь» там, нами беспрепятственно будут манипулировать духи смущения, разделения и нестроения. Что это за духи и кому они служат, мы знаем. Священное Писание считает всякого вообще человека домом, обителью, сосудом. Кто не желает быть домом Божиим, сосудом божественной благодати, становится – хочет он того или нет, сознаёт или нет – домом и сосудом греха и сатаны.

Возникает вопрос: а правомерно ли вводить понятие «народ Божий», если он, по сути, идентичен Церкви? Ответ – да, правомерно. И вот почему.

Во-первых, чтобы поскорее изжить отмеченные выше язвы разобщения, укрепить духовное единство клира и мира, чувство общей и нераздельной ответственности за судьбы Церкви Христовой.

Во-вторых, в нынешней непростой ситуации, когда Церковь подвергается беспрецедентным нападкам врагов, понятие «народ Божий» находит самый живой отклик у верующих: оно рождает удивительное чувство цельности, силы, сопричастности, единства и общей цели. Наша Церковь – воинствующая. Торжествующей она станет лишь после второго пришествия Христа и Страшного суда, когда и «знание упразднится», и любовь иссякнет, и земля сгорит, и все дела человеков на ней. Пока же ни в коем случае и никому нельзя забывать: настоящий бой только-только разворачивается. Советский Союз пал, и теперь все силы вселенского зла развёрнуты против его последнего и главного врага – Русской православной церкви.

В-третьих, с позиций народа Божия, в котором важную, если не определяющую, роль должны играть именно миряне (хотя бы уже по той причине, что они составляют церковное большинство), легче вырабатывать тактику и стратегию нашей борьбы в условиях господствующего постмодернизма с его изощрёнными технологиями растления и антихристианским лукавством. Наша линия во всех сферах общественной жизни – а для народа Божия они все одинаково важны – требует выработки точных и ясных критериев целесообразности или, наоборот, нецелесообразности того или иного явления, процесса или действия. Одним из таких критериев, возможно даже решающим, являются жизненные интересы народа Божия. Всё, что служит его здравию и процветанию, нами принимается, всё, что угрожает или вредит ему, – решительно отметается.

В-четвёртых, с позиций народа Божия гораздо более конкретными, понятными и актуальными выглядят такие церковные понятия, как «тело Христово», «воинство Христово», «единый организм Божий». В народе Божием естественным путём формируются отношения иерархии благоговения, а не палочной дисциплины или формального подчинения – отношения, господствовавшие в древней Церкви и предопределившие её могущество и расцвет.

В-пятых, в обстановке всеобщего увлечения «партийным строительством» (после недавнего упрощения процедуры регистрации одних только православных партий – мелких и мельчайших – создано с десяток) нельзя допустить, чтобы искушения «возмущённого разума» и «враждебных вихрей» в очередной раз увлекли наиболее активную часть нашего церковного сообщества в бесплодные политические игры. Решающим участком борьбы с либеральной чумой будет не государственный аппарат – на этом уровне схватка безнадёжно проиграна, – а то, что называется массовым сознанием широких слоёв народа. К нему, к русскому народу в широком – этническом и узком – церковном смысле, должны быть обращены все наши думы, все чувства и все дела. Здесь, в гуще простых людей, будет в конечном итоге решаться вопрос «кто кого».

В-шестых, в выражении «народ Божий» содержится прямое указание как на земную, так и на божественную природу этого общественного феномена. Это также принципиальной важности момент. На его основе может и должна развернуться плодотворная и нелицеприятная дискуссия о границах народа Божия (Церкви). В настоящей статье мы такой задачи перед собой не ставим, поэтому ограничимся лишь несколькими на этот счёт беглыми замечаниями.

Общее и чаще всего встречающееся определение Церкви как сообщества крещёных и верующих во Христа людей, объединённых церковными догматами, правилами и таинствами, очевидно, не даёт, да и не может дать исчерпывающего понимания того, что же в действительности есть церковный народ, или народ Божий. В любом внешнем, вещественном определении недостаёт указания на главный внутренний состав и ось всякой подлинной христианской религиозности (и церковности) – присутствие в отдельно взятой душе хотя бы капельки благодати Духа Святого, без коей она, эта душа, независимо от своего формального социального или иерархического церковного статуса не может быть достоверно признана Божией. Отсюда следуют два важных вывода.

Первый: ни один человек, каким бы формальным положением или авторитетом в обществе ли или в Церкви он ни обладал, не может безапелляционно судить о том, является ли он сам или кто-то другой в данный конкретный момент времени частью народа Божия. Сие знание есть тайна. Она доступна только Господу и лишь изредка, и то по Его воле, открывается избранным святым и духовидцам.

Второй вывод: народ Божий не является некоей группой избранных или особо посвящённых людей. Это не орден, не ложа и не секта, это сверхъестественная, метафизическая общность, только внешне проявляющаяся через человеков. Внутренне же, духовно это бесконечно живое, пульсирующее, постоянно меняющее свои границы и даже свою как бы «плотность» духовное поле. Границы его зависят от того, в каком состоянии – спасения или покаяния – находятся в тот или иной момент времени каждая из составляющих его душ, а это, как мы уже установили, недоступно обычному, земному наблюдению.

Лучше всего, пожалуй, образ этого явления, этого неизъяснимого пребывания Духа Святого в душах живущих людей передаёт сопоставление его с живым телом, с живым организмом, все клетки которого связаны, сообщаются, взаимодействуют, дополняют друг друга, зависят друг от друга, но при этом остаются обособленными и даже в известном смысле свободными и самостоятельными. В каждой из них изображается и реально присутствует весь организм, в то же время каждая на свой лад участвует в его строительстве и питается его силой. Оживляет и обустраивает это тело сама Жизнь, непостижимая и трансцендентная энергия Духа Святого. Вообще же здесь налицо почти прямая аналогия с индивидуальным человеческим организмом. В народе Божием, как и в физическом теле, люди-клетки тоже скреплены и спаяны действием Духа Святого, образуя, по сути, неделимое целое, неслитное и нераздельное тело Христово. Клетки этого организма, люди Божии в подавляющем большинстве своём далеки от святости и на протяжении не то чтобы жизни, порой одного дня или часа, согрешая мыслью, словом или делом, то утрачивают благодать, то – молитвой, покаянием и таинствами – привлекают её снова. Из состояния спасаемых они ниспадают в состояние кающихся, и наоборот. В масштабе сотен тысяч и миллионов людей, пребывающих в ограде Церкви, картина этих тонких пульсаций, если бы её можно было наблюдать воочию, выглядела бы столь величественно и необычно, что разум человеческий, вернее всего, счёл бы невозможным её воспринимать: потому-то не только не дано, но и не полезно человекам знать суды Божии. Однако именно таким образом, подобно пульсирующему сердцу, вибрирует, содрогаясь от соприкосновения с веществом мира и незримыми падшими искусителями, с землёй и небом, тело Христово – Божий народ.

Александр Нотин

Изображение: Икона "Покров Пресвятой Богородицы"Новгород, северная провинция. Начало XVI века. Фрагмент