Мы видим, как дети постоянно просятся побывать в гостях, остаться, поиграть у своих друзей. Раздвигая границы своего пространства, они изучают и проверяют, как культура «работает» в разных семьях, то есть – постигают семейную мультигрупповую среду.

Роль элиты в нации существенно усиливается, меняется механика её взаимодействия. Безусловно, в элитарных группах должен действовать кон, поскольку в них без духовной составляющей невозможно никакое собирание элиты, её концентрация, поскольку они исполняют роль хранителей образа и образца поведения. В обществе должен действовать и закон: он должен быть строг, но справедлив, а его цель – установление порядка вещей, необходимого для свершений. Но держателем всех этих норм должна быть ценностно нагруженная элита… Тогда общество и законы считает справедливыми!

Задумаемся о взаимосвязанных явлениях: «род – народ», «мировоззрение – культура», «кон – закон», «право – правда» и постараемся разобраться, что такое совесть, откуда она берётся и как регулирует судьбу человека.

Начнём с такого методологического наблюдения. Культуры порождаются мультигруппами и развиваются в них. Например, мы видим, как дети постоянно просятся побывать в гостях, остаться, поиграть у своих друзей. Раздвигая границы своего пространства, они изучают и проверяют, как культура «работает» в разных семьях, то есть – постигают семейную мультигрупповую среду. Когда они возвращаются домой, в первую очередь начинают делиться впечатлениями об укладе жизни той или иной семьи, о правилах, порядках, принципах. По сути, ребёнок через взаимодействие с друзьями, приступает к изучению правил мультигрупп, взаимодействуя с их участниками. Таким образом они проверяют разнообразие или схожесть, считывают эти модели и нередко присваивают их себе, включаясь в социальный диалог.

Мультигрупповая среда – это питательный материнский раствор, в котором микро-группы растут, обмениваясь кодами: ценностями, правилами, нормами, традициями, артобъектами и т.п. Эта среда весьма подвижна, хотя и связана однородными кодами. Опираясь на схожие принципы, все культуры в этой системе взаимодействуют, но при этом каждая из них развивается и по собственной орбите, входя в резонанс с другими микро-группами. Таким образом, среда эта расширяется и сокращается в соответствии со своими ритмами, пребывая в некоторых дихотомиях.

Попробуем запросить документы, которые описывают такое поведение, где все процессы, происходящие в этой среде, точно описаны. Например, какой-нибудь кодекс поведения некой семьи, регламенты принятия решений, процедуры их реализации… Но ничего подобного мы не найдём! Получается, что закона нет! А что есть? Канон или кон – свод неписанных, непреложных правил, которые никто не оспаривает, не обсуждает и не подвергает ревизии. Из поколения в поколение в каждой семье передаются неписанные коды, модели поведения, роли. Они считываются, запоминаются, воспроизводятся. Есть кон одной семьи, кон другой семьи, а ментальность мультигрупповой среды складывается мультиканоническими наслоениями – одно, второе, третье. В быту один способ существования, в гостях – другой, на природе – третий, на службе в храме – четвёртый, с властью – пятый, при детях – шестой и т.п. Получается, что в центре этой культуры лежит сложносоставной кон неписанных правил. А тот, кто начинает отвергать кон публично, кто бросает ему вызов, считается ненормальным, то есть – ставит себя вне нормы. Например, школьнику говорят: «Ты что, ненормальный, как ты мог пойти в школу в юбке?» и т.п. Так что же скрепляет сам кон? Кон удерживается совестью, которая есть отклик устремлённости человека ко Творцу. Совесть – это совместная весть, сигнал, который включается в человеке, когда он выходит за кон. Она удерживает человека в кону. Когда человек даже пребывает в одиночестве и за ним никто не наблюдает, над ним остаются ценностные канонические установки, которые его держат. Если он что-то совершает против этих ценностных установок, включается сигнал, который ему сообщает: «Ты не можешь так поступить, ты же семейный человек… Ты так не можешь поступить, ты же русский… Ты так не можешь поступить, ты же православный… Ты так не можешь поступить, ты же офицер…» и т.п. Получается, что кон включает эту весть – и она возвращает человека в норму, а, следовательно, они взаимосвязаны. Совесть действует даже в том случае, если о проступке никто не знает. В народе говорят: «Совесть без зубов, да до смерти загрызёт».

Кон есть понятийный контур, где действует канон – свод неписанных правил. Как правило, люди, существующие в контуре кона, не говорят о нём, но в молчании он открывается и действует в своей онтологической правоте.

Когда мы выходим за кон и начинаем всё регулировать законом, мы сужаем каноническое пространство, не развиваем его, и естественные динамические мультигруппы (семьи, студенческие сообщества, трудовые коллективы) затухают. Они в таких условиях просто не живут. Почему?! А потому, что они отслеживают норму сами. А если норма вынесена на контроль внешнему актору, то в них нет нужды. Получается, у них забрали эту функцию: они её пестуют, лелеют, сберегают, передают во всем своём многообразии, а им сообщают, что текст уже написан и передан на контроль внешнему актору, в вас больше нужды нет… Более того, вы трактуете кон, как динамическую систему, многообразную, постоянно меняющуюся, а у нас закон/текст чётко выверен, вы тут давайте – без заступов за линии!

Когда мы выходим за кон и начинаем всё регулировать законом, мы сужаем каноническое пространство, не развиваем его, и естественные динамические мультигруппы (семьи, студенческие сообщества, трудовые коллективы) затухают.

Конечно, закон необходим обществу как тактильно-визуальная разметка в метро для слабовидящих, но всесилие закона – это сжатие канонического пространства духа. Закон есть власть регламентов, которые бездуховны. Законы, хотя и возникают на каком-то предыдущем опыте, но, если их много, человек перестаёт видеть в них смыслы, законы начинают подталкивать человека к машинообразному образу жизни… Это и есть самая настоящая социальная роботизация! В отличие от кона, сохранность закона возложена всегда на внешние силы, на внешнего актора, на некий отгороженный от нас авторитет. При всевластии закона такой мультигруппе – хранилище канонических установок, которая развивает эти нормы, сберегает и восстанавливает их – нужды нет, кон становится лишней компонентой, создающей помеху слаженной механической работе.

Всё, о чём мы сейчас рассуждаем – связано с пониманием культурных корней общества. Но вместе с тем возникает вопрос: а что же такое нация? Попытаемся ответить. Когда народ в своей устремлённости нацелен на всякого рода свершения, тогда и возникает нация. Нация формируется элитой, которая кристаллизуется в теле народа. Если в народе элиты предстают в форме хранителей норм: культурных кодов, традиций, правил, принципов, ценностей и носят распределённый характер, то для образования нации, конечно, необходима концентрация: смыслов, целей, ценностей, усилий. Роль элиты в нации существенно усиливается, меняется механика её взаимодействия. Безусловно, в элитарных группах должен действовать кон, поскольку в них без духовной составляющей невозможно никакое собирание элиты, её концентрация, поскольку они исполняют роль хранителей образа и образца поведения. В обществе должен действовать и закон: он должен быть строг, но справедлив, а его цель – установление порядка вещей, необходимого для свершений. Но держателем всех этих норм должна быть ценностно нагруженная элита… Тогда общество и законы считает справедливыми! Общество воспринимает то, что транслировано для него сверху, если оно элиту уважает: элита в кону, она держит нормы, объявляет национальные цели и тогда общество принимает «кодексы», как необходимую правовую норму, нагрузку, которая поможет достичь поставленные цели. А если элита не нагружена, не в кону, если она случайно, фрагментарно набилась в места формирования и принятия решений, но при этом неоднородна, то наличие законов игнорируется, поскольку всё начинает терять смысл. Закон есть проекция кона.

Нация – это мобилизационное состояние общности, где работает совесть, где работает культура, где работает кон, где работает закон – и всё это взаимодействует. Только тогда нацию можно считать эффективным общественным механизмом.

Но в мобилизационном режиме нация от всех участников требует точных, а главное – согласованных действий с подлинной самоотверженностью. Это закономерно, когда стране нужны прорывы. Самоотверженность не определяется только законом, здесь начинают действовать призывы: обращения к совести и к жертвенности.

Народ, нация и совесть: кон, закон и элитарность – как они связаны? Это сущности, которые описывают общее целое. Это никак не отдельные явления, это фрагменты общей социодинамики: очень крепко взаимосвязанные и очень точно взаимодействующие. По сути своей это социодинамический граф, пребывающий в мультидихотомии, где каждая вершина, каждый узел связан с соседним, и они работают совместно. Обычно научные дисциплины предлагают нам исследования какой-либо одной вершины: культура – это такая категория, которая…, народ – это объединение людей, которое…, политика – это… Но такие определения – это всего лишь обозначения пределов понятия. То есть – выхваченное свойство данного узла этого социодинамического графа конкретным автором. Другой автор опишет это по-своему, третий – по-своему, четвёртый – на собственный лад. Может иметь право на существование узкий взгляд какого-то человека на данный предмет? Да. Но он локален. Решил человек об это написать книгу. Написал. И что? Она ведь не отражает всей полноты, а главное – не передаёт дыхания, вибрации и ритма всей конструкции, хотя и преизобилует, как правило, деталями. Целое рассмотреть через фрагменты невозможно. Наш разум устроен точно: мы всё это чувствуем, потому что мы копируем с целого с самого рождения: начинаем с группы, а в группе есть всё: и своя культура, и свои держатели, и своя элита, и ритуалы, и артефакты, и собственный кон. И навыки взаимодействия, входа в группу и выхода из неё.

Поскольку этот граф пульсирует, пребывает в своём ритме, дышит, его невозможно зафиксировать и описать «в моменте», но мы все в нём живём и являемся все участниками социальных дихотомических процессов. Социальная технология позволяет нам на него взглянуть в объёме и в движении, и социотехнологи могут работать с ним, но это уже на уровне искусства, поскольку, когда количество параметров становиться неподконтрольно операционным возможностям, всё передаётся нашей интуитивной осознанности.

Алексей Вайц