В ноябре 1973 года, ещё до насильственного выдворения из СССР за его пределы, Александр Исаевич Солженицын написал программный очерк «РАСКАЯНИЕ И САМООГРАНИЧЕНИЕ КАК КАТЕГОРИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ЖИЗНИ».

 

Тема и её освещение своевременны и для новейшей истории наших дней. Что предлагает автор в первом тезисе своей статьи? – Всеобщее раскаяние государств друг перед другом. Вот что он пишет в качестве обоснования этой мысли.

 

«Мы так заклинили мир, так подвели его к самоистреблению, что подкатило нам под самое горло каяться. Так много раз предсказанный прорицателями … КОНЕЦ СВЕТА – из достояния мистики подступил к нам трезвой реальностью, подготовленной научно, технически и психологически.  … Если не переменимся мы с нашим истребительно-жадным прогрессом, то при всех вариантах развития в ХХI веке, человечество погибнет от истощения, бесплодия и замусоренности планеты. Если к этому добавить накал межнационального и межрасового напряжения, то без раскаяния мы вряд ли сможем уцелеть.  … Раскаяние – путь не к новой ненависти, а к согласию».

 

Естественно, А.И. Солженицын предвосхищает неизбежный вопрос: «Раскаяние нации? В чём ей раскаиваться? И -  как? Ведь не больше, чем устами и перьями одиночек?» И сам же отвечает: «Между личностью и нацией сходство самое глубокое в мистической природе нерукотворности той и другой. …Общенациональное раскаяние – внутреннее: ЧТО мы тут, внутри страны, наделали сами над собой. Но сделать и следующие шаги: на признание грехов внешних, перед другими народами». И – «пора явить всемирный пример».

 

Утопия? – спросим мы себя. И немедленно получим отклик. «Школьный учитель Костров», как представляет себя один из читателей Очерка, пишет о Солженицыне как «человеке честном, которого беспокоит судьба его родины, но предлагаемые им решения кажутся (автору) мифологическими, неосуществимыми. Смогут ли, - пишет он, - большинство наших граждан хотя бы понять те вещи, о которых пишет Солженицын? Ведь не секрет, что многие не просто не знают собственной истории, но и не стремятся её узнать».

 

Во временнОм воплощении тезис о раскаянии государств и наций друг перед другом представляется несбыточным. Однако А.И. Солженицын в других своих публицистических выступлениях проложил знаковые ОРИЕНТИРЫ, как для Государства Российского, так и для каждого из нас: «ЖИТЬ НЕ ПО ЛЖИ!»

 

В эпоху лидерства Брежнева и его партийной камарильи он написал и отправил по назначению «ПИСЬМО ВОЖДЯМ СОВЕТСКОГО СОЮЗА» (5 сентября 1973 года, в канун насильственного выдворения автора из родной страны). Прекрасно понимая, что имеет дело с «партийными реалистами», А.И. Солженицын, тем не менее, в Письме выступает против тоталитарного засилья марксистской идеологии. «Марксизм, - пишет он, - не только не наука,   но поражает своей экономико-механистической грубостью в попытках объяснить тончайшее человеческое существо и ещё более сложное: миллионное сочетание людей – общество». Отважился автор вынести исторический приговор высокопоставленным марксистам-ленинцам и их приспешникам: «… массовые кровавые режимы всегда губительны для народов, среди которых они происходят».

 

«Письмо» - это и конкретная программа народосбережения России. Он видит его многопланово и всеобъемлюще. И в том, чтобы «беречь и жалеть нашу старину, даже самые глухие деревушки в три избы, даже просёлочные дороги рядом с железнодорожной колеёй, сохранять лошадей уже при автомобилях, не забрасывать малых производств для огромных заводов и комбинатов, не пренебрегать навозными удобрениями для химических, не скопляться миллионами в городах, не карабкаться друг другу на голову в многоэтажных зданиях».

 

Вспоминая выступление П.А. Столыпина в 1908 году в Думе, говорит о сбережении Земли как залога нашей силы в будущем.

 

На смену  «диктатуре пролетариата» должен прийти авторитарный строй, при котором «тысячу лет жила Россия». «Тот авторитарный строй  имел, пусть исходное, сильное нравственное основание – не идеологического всеобщего насилия, а православия. Всё зависит от того, какой авторитарный строй ожидает нас и дальше. Невыносима не сама авторитарность, - но навязываемая повседневная идеологическая ложь…, когда в каждом районе, области или отрасли -  один властитель и всё вершится по его единой воле, часто безграмотной и жестокой».

 

Можно ли читающему эти строки сегодня – отречься от них как от несовременных и несвоевременных, если этот читатель живёт «не по лжи». А именно так – жить не по лжи! – настоятельно рекомендовал Александр Исаевич Солженицын. «Самый простой, самый доступный ключ к нашему освобождению: личное неучастие во лжи!»

 

«Неучастие» это вершилось и вершится многими нашими соотечественниками. Передо мной письмо, датированное февралём 1990 – го года. Написано оно в Америке русским человеком, бежавшим из тоталитарного СССР в начале 60-х, после того как некоторые из его бывших однокурсников были арестованы и приговорены к разным срокам тюремного заключения.

 

Письмо адресовано первому Президенту М.С. Горбачёву. Вот – отрывок из текста послания.

 

«Какая может быть речь о развитии гласности, когда её первый глашатай в эпоху повальной безгласности обречён на молчание? Какая может быть речь об отказе от старого, когда летописец ГУЛАГа не может разговаривать со своими читателями? Какая может быть речь о новом мышлении, если его главный зачинатель таковым не признан? Какая может быть речь о всенародном трудовом порыве к перестройке, когда её главный архитектор («снизу») (если Вас считать архитектором «сверху») томится на чужбине, а его план («Письмо вождям Советского Союза») спрятан за семью печатями? Какая может быть речь о правде, когда человек, завещавший стране «жить не по лжи», лишён народной трибуны?

 

Какая может быть речь об исцелении от смертельного рака, когда страждущая страна ограждена от её первого целителя?»

 

Как и «Письмо вождям Советского Союза» А.И. Солженицына, так и «Письмо» частного человека М. Горбачёву, достигли адресатов, но, и этого следовало ожидать, остались безответны.

 

Останется ли «ответной» книга Заслуженного деятеля искусств Ювеналия КАЛАНТАРОВА «Выбранные места из переписки с президентом», отрывки из которой опубликованы в майском 2019 года номере журнала «Оппонент»? Ю.А. Калантаров тоже человек, живущий «не по лжи». Главный тезис его книги: «Культура и искусства парализованы личным бескультурьем правителей и деятельностью прикормленных ими компрадоров». «Переписка», как во всех случаях, односторонняя. Автор задаёт прямой вопрос президенту: «…когда Вы найдёте время и уделите внимание защите государства не только от внешних недоброжелателей, но и от внутренних болезней и пороков, лучшим лекарем которых всегда была отечественная культура? Но она вот уже 25 лет бездумно отдана государством на откуп псевдодемократическим торгашам и извращенцам. … достаточно глянуть на «наши» телеканалы и заглянуть в т.н. «государственные» театры – преобладают вопиющая безответственность, пустая развлекаловка, гниль и срамота! …Очевидна необходимость ответственного вмешательства в сферу публичного искусства с решительной резекцией псевдоавангардистского и деляческого гнилья – крайняя необходимость ответственно-пастырского культивирования здорового и полезного реалистического искусства с его традиционно-духовным, нравственным и социальным пафосом.

 

Но – президент безмолвствует – будто это не народ вверенной ему страны так безнаказанно оскотинивают».

 

В этом же номере «Оппонента» - живая иллюстрация к сказанному Калантаровым – статья культуролога Нины Яхонтовой «О том, как «артистически» уничтожать русские ценности». Предмет анализа – спектакль постановщика РИМАСА ТУМИНАСА «Евгений Онегин» в театре им. Вахтангова. Можно и не вдаваться в подробности статьи, достаточно взглянуть на отзывы потрясённых зрителей. Вот некоторые. «Убийство русской классики. Целенаправленное». «Туминас не от Дантеса род ведёт? Точно так же убивает Пушкина  на сцене». «Даже спектаклем не хочется это позорище называть»…

 

В своём Очерке «Раскаяние и самоограничение…» А.И. старался повернуть самосознание русского народа лицом к лицу народа. Писал: «И в самых тоталитарных, и в самых бесправных странах мы все несём ответственность за то, каково наше правительство, и за походы военачальников, ЗА ПЕСНИ МОЛОДЁЖИ». (Выделено мной. А.Ч.)

 

Я намеренно отклонилась в это, отнюдь не «лирическое», отступление. Оно в русле призыва А.И. Солженицына «жить не по лжи», так как раскультуривание зрителей, читателей, слушателей, подмена духовно-нравственных ориентиров русской культуры совершается целенаправленным усердием лжецов в любой сфере общественной жизни и при любых регалиях.

 

Какие «песни» сегодня внедряют в уши и души юного поколения маргинальные «культуртрегеры», такие слышим и услышим мы от будущих вершителей судеб нашего отечества.

 

 

Позволю себе вернуться в 60-е годы прошлого века.

 

Южный Сахалин. Я вынуждена была бежать туда из города Горького, где – после окончания университета – преподавала в школе.  О ночных допросах в КГБ, о «деле», сфабрикованном на абсолютно пустом месте,  рассказала директору школы П.М. Матвееву, который сам недавно вернулся из казахстанской ссылки.

 

Он решил, что мне «надо немедленно уезжать как можно дальше, ибо на окраинах страны, может быть, уже выполнен план по поимке «врагов народа». Промыслительно сложилось так, что через неделю (поездом, а через Татарский пролив самолётом) я оказалась в городке Чехов на западном побережье Сахалина, в районной газете. Шёл 1958 год. Хрущёвская «оттепель». Далее – в «межрайонной» и областной молодёжной газетах, где мне довелось работать, молодых журналистов вынуждали шагать в строю партийной, советской идеологии.

 

Но сквозь щели просачивались слухи о «Деле Пастернака», исключённого из Союза писателей за публикацию романа «Доктор Живаго» за рубежом. О гонениях на кинорежиссёра Марлена Хуциева за его правдивый фильм «Мне двадцать лет». О позорном разгроме невежественным Хрущёвым выставки в Манеже, посвящённой 30-летию Союза художников. Нецензурная брань Генсека КПСС сопровождалась истерическими воплями: «Запретить! Всё запретить! Прекратить это безобразие!»

 

«Минихрущёв» - П.А. ЛЕОНОВ – тогда  первый секретарь Сахалинского обкома партии – немедленно подхватил столь отрадный ему призыв «не пущать!» и «запрещать!» и на выставке талантливого художника Гиви МАНТКАВА не жалел бранных и скабрёзных эпитетов по его адресу.  Коллектив газеты «Молодая гвардия» то и дело вызывали «на ковёр к Первому». По мельчайшему поводу, даже по такому, что ему «не пондравилась» графика литовского художника Стасиса КРАСАУСКАСА, чьи некоторые работы осмелилась поместить газета. «А ты смог бы спать с бабой, у которой груди, как арбузы!» - орал он на очередной выволочке  ответственному секретарю газеты. И не нашлось среди нас никого, кто бы хлопнул высокопоставленной дверью беснующегося сахалинского «генсека». Сидели, потупив глаза. Облитые помоями, молча вышли. Так, и не только так, нас приучали ходить и думать только в строю лагерной идеологии.

 

Но – грянул ноябрь 1962 года, который, несомненно, вошёл в историю страны как год опубликования в журнале «Новый мир» рассказа никому тогда не известного Александра Солженицына «ОДИН ДЕНЬ ИВАНА ДЕНИСОВИЧА». Рассказ был задуман автором в 1950-51-м годах в лагере в Экибастузе (Северный Казахстан), куда он был сослан «на вечную ссылку».

 

По признанию одного из читателей, «это была Книга, перевернувшая Советский Союз». Глыба, под которой изнемогали миллионы «Иванов Денисовичей», и ЗА колючей проволокой, и как бы ВНЕ её, была, если не приподнята, то чётко означена в стране, превращённой в идеологический ГУЛАГ.

 

Некоторые писатели, и в этих условиях жившие «не по лжи», постоянно рискуя, встретили «Один день…» как глоток озона. Небывалый, казалось бы, невозможный в атмосфере всеобщего удушья. К. СИМОНОВ увидел в рассказе «большие художественные обобщения». Его рецензия была первым откликом. Далее – статьи.  Г.БАКЛАНОВ: «Чтоб никогда не повторилось»; В. ЕРМИЛОВ: «Во имя правды, во имя жизни»»; В. ЛАКШИН, Ион ДРУЦЭ, С. МАРШАК…

 

Анна АХМАТОВА говорила Лидии ЧУКОВСКОЙ: «Эту повесть о-бя-зан про-чи-тать и выучить наизусть каждый гражданин изо всех двухсот миллионов граждан Советского Союза». Варлам Шаламов в письме к Солженицыну: «Вся Ваша повесть – это та долгожданная правда, без которой не может литература наша двигаться вперёд».    

 

Перечислить отклики в этом очерке невозможно. И всё же один, безымянного читателя, написанный им в 1986 году, не привести не могу: «…незаметный, обыкновенный Иван Денисович – один из нас. Не зря эту повесть так долго запрещали. Читайте – это не только наша история, это – урок на будущее, урок всем мыслящим».

 

Говорить ли, что тиража 11-го номера «Нового мира» не хватило. Повесть переписывали от руки, распечатывали на машинках и рассылали, рассылали…

 

Конечно, добралась она и «до самых, до окраин», на Сахалин. Столь же искреннее понимание вызвал и рассказ «Матрёнин двор», напечатанный в «Новом мире», № 1 за 1963 год. Анна Ахматова сфокусировала его смысл: «Ведь это у него не Матрёна, а вся русская деревня под паровоз попала и – вдребезги…»

 

Хрущёвская «оттепель», которая вынесла первые рассказы Солженицына на волне  политического противостояния «развенчанному» Хрущёвым на ХХ съезде КПСС  Сталину, - кончилась.

 

Во время правления Брежнева (1964 – 1982) «маразм неуклонно крепчал». Борьба с инакомыслием – главная цель внутренней и внешней политики. Факты: 1965 г. Процесс СИНЯВСКОГО – ДАНИЭЛЯ.

 

1968г. Ввод советских войск в Чехословакию для подавления «Пражской весны». 1970г. Отставка А.Т. ТВАРДОВСКОГО с поста главного редактора журнала «Новый мир». Диктат атеизма. Подспудная реабилитация Сталина. Членство в ком.партии как условие служебного продвижения. Повальный алкоголизм. Самоубийства. Увеличившаяся преступность. И, конечно, судьба непокорённого СОЛЖЕНИЦЫНА и его книг.

 

Бумеранг брежневской политики, вновь пытавшейся загнать самосознание народа под глыбы безусловного и бездумного повиновения, отрезонировал и на Сахалине. Продолжились поиски инакомыслящих, обыски, допросы в КГБ. Попал под пресс и филологический факультет педагогического института в Южно-Сахалинске. Искали и так называемую «нелегальную» литературу, среди которой главное место занимали сочинения Солженицына, запрещённые на родине и изъятые из библиотек.

 

В 1968 году в Южно-Сахалинске состоялось общее собрание преподавателей пединститута, на котором вся кафедра филологического факультета подверглась сокрушительному разгрому, в виду «неблагонадёжности» и «антипартийному» курсу.

 

В соответствии с «Постановлением Министерства просвещения» – не принимать на педагогическую работу уличённых в инакомыслии, преподавательский коллектив был разогнан. Отряд здравомыслящей интеллигенции превратился в изгоев. «На работу», не только педагогическую, но и чернорабочую, устроиться было почти невозможно. Судьбы многих сложились трагически: ранние смерти, депрессии, психические заболевания…

 

Недавно один из устоявших представителей того поколения сказал мне: «Книги Солженицына формировали нашу духовную нравственность. Но главное – помогли спасти от разрушения менталитет русского народа».

 

7 января 1974 года, уже после получения «Письма» А.И. Солженицына, «вождями Советского Союза» было созвано заседание Политбюро  ЦК КПСС «О Солженицыне». Впечатление «раскалённой сковородки», на которой мечутся «партийные реалисты», в панике перед вероятной реакцией мирового Общественного Мнения.

 

Приведу выдержки из рабочей записи заседания Политбюро.

 

Решался вопрос: снова арестовать или выслать. По поводу «выслать»: даст ли согласие на это Солженицын.

 

«БРЕЖНЕВ: Очевидно, сам Солженицын такого согласия не даст.

 

АНДРОПОВ: Когда ему предложили поехать за границу за получением Нобелевской премии, то он поставил вопрос о гарантии возвращения в Советский Союз.

 

ПОДГОРНЫЙ: Надо его арестовать и предъявить ему обвинение».

 

И – арестовали. 12 февраля 1974 года в квартире А.И. Солженицына в Козицком переулке. После непродолжительного пребывания в Лефортовской тюрьме, он был лишён советского гражданства и насильно выслан из страны. Принять автора книги «Архипелаг ГУЛАГ» согласилась ФРГ.

 

«Масштаб» очерка несоизмерим с планетарным значением исполинской фигуры Александра Исаевича Солженицына. Я отважилась лишь на «пунктир» в точках отсчёта его самоотверженной жизни-подвига, его творчества  как воззвания к пробуждению исторического и нравственно-духовного самосознания и не только русского человека. Его Слово живёт сегодня, но и не может быть исчерпано современностью. Грядущее осмысление его религиозных, исторических, философских, общественных, экологических направлений – удел и будущих поколений.

 

Залог этого я вижу в размышлениях мыслящих читателей.

 

О книге «РАКОВЫЙ КОРПУС».

 

Ерыжинская Ольга: «Для меня эта книга – стимул к жизни».

 

Даша Бутова: «Актуальная книга. Читаешь книгу про 1955 год и немного «до», потом смотришь новости про 2018 или просто оглядываешься вокруг, и перед тобой игра «найди отличия в оттенках, но не в сути».

 

О книге «АРХИПЕЛАГ ГУЛАГ».

 

Галина: «Это настольная книга для каждого, задающего себе непростые вопросы и об истории страны, и о месте в ней гражданина, и о чести и совести, и вообще – зачем мы пришли на эту землю».

 

О книге «В КРУГЕ ПЕРВОМ».

 

Михаил Голубков: «Лишённые системой всего – имущества, нормальной семьи, отцовства, свободы – эти герои способны… забыть заботы самоустроения, обретя свободу внутреннего самостояния».

 

О книге «ДВЕСТИ ЛЕТ ВМЕСТЕ», посвящённой истории русско-еврейских отношений.

 

Историк Андрей Зубов: « Исследование А.И. Солженицына абсолютно не тенденциозно. В нём нет выпячивания, предпочтения ни еврейских, ни русских позиций».

 

В.В. ПУТИН, в бытность Премьер-министром РФ, о книге «Архипелаг ГУЛАГ». Издание её в школьной версии он считал «знаковым событием». «Без знания того, что здесь изложено, у нас не будет полного представления о нашей истории, и мы с трудом сможем думать о будущем».       

 

Один из крупных деятелей Зарубежья, приветствуя А.И. Солженицына в феврале 1974 года, в своей речи сказал о нём:

 

«Солженицын говорил как ветхозаветный пророк, изобличая зло, которое он видел в больном обществе».

 

 

ПРОРОК  ИЕРЕМИЯ жил в YI веке ДО Н/Э. В то время Иудея была данником Вавилона. Вавилонский царь Навуходоносор в 587 г. до н/э окончательно захватил Иудею и увёл в плен большую часть жителей страны. Иеремия пытался повернуть политику царедворцев в иное русло, но тщетно. В итоге оправдались его пророчества: крах официальной политики, падение Иерусалима, бедствия народа.

 

«И было ко мне Слово Господне: прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде  нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя, пророком для народов поставил тебя». (Библия. Ветхий Завет. Книга пророка Иеремии. М.     1979 г.)

 

Не добившись успеха, Иеремия жаловался Господу: «Лишь только начну говорить я, - кричу о насилии, вопию о разорении, потому что слово Господа обратилось в поношение мне и в повседневное посмеяние».

 

Пророк предсказывал, что надежды иудейских политиков на союз с земными царями напрасны, их ждёт наказание, падёт Иерусалим и будет разрушен храм.

 

За эти пророчества Иеремия был обвинён в предательстве и богоотступничестве, за что и был закован в колоду.

 

Блаженный Феодорит, богослов, живший в Y –м веке, писал по этому поводу:

 

«Покаяние (народа) могло бы угасить огонь гнева  (Господа), а поскольку его нет, никто не в состоянии избавить от наказания».   

 

В Евангелии Апостол от семидесяти Лука приводит слова Христа: «Истинно говорю вам: никакой пророк не принимается в своем отечестве».

 

Алина  Чадаева

 

-----------------------------------------------------------------------------  

 

БИБЛИОГРАФИЯ.

 

И.А. Крылов. Басня «Слон и Моська».

 

А.С. Пушкин. Стихотворение «Поэт и толпа».

 

А.С. Грибоедов. Комедия «Горе от ума». Монолог Чацкого: «А судьи кто?»

 

Джонатан Свифт. «Путешествия Лемюэля Гулливера»