Исламское государство Ирака и Леванта (ИГИЛ или ДАИШ) – несомненно, самая молодая, хотя и далеко не самая типичная антисистема новейшего времени. В ней всё необычно, всё поражает воображение: стремительность взлёта, феноменальные масштабы распространения и влияния, нарочитая жестокость, вызов всему миру, самоизоляция и бесцеремонность, плотная капсулированность, поразительная жизнеспособность. Обладая, если следовать Л.Н. Гумилёву, всеми признаками и свойствами антисистемы, ИГИЛ вместе с тем стоит в этом ряду особняком. В этом явлении пока больше своеобразия, нежели типичности - начиная с уникального генезиса и кончая неудержимым стремлением к государственному самовыражению, причём не много ни мало, а сразу в форме неохалифата. Впрочем, до конца понять эту специфику, как и вообще взаимоотношения любой антисистемы с противостоящей ей системой во все времена, едва ли возможно без учёта широкого духовно-исторического контекста, в котором безостановочно пульсирует эта вражда.

Цивилизационный фон

Любой биологический организм, а человечество и есть такой организм, во-первых, смертен, и, во-вторых, тленен, то есть подвержен нарастающим болезням и немощам. Смерть же, согласно христианскому вероучению, вошла в мир с грехом и в результате оного. С неё, собственно говоря, и начинается обратный отсчёт исторического времени, который однажды, как предсказано в «Апокалипсисе» апостола Иоанна Богослова, завершится Концом времен. Тогда погаснут светила, упразднится само знание, сгорит земля и все дела человеков на ней. Настанет Страшный суд.

Сегодня мы воочию видим, как неудержимо и с нарастающим ускорением, в точном соответствием с этим Откровением, «лежащий во зле мир» и вся падшая цивилизация сползают в «пропасть своего грядущего небытия» (свт. Игнатий Брянчанинов). Без учёта этого общего угасания цивилизации противоборство многочисленных химер и антисистем с различными системами легко можно было бы принять за процесс конечно положительный и даже обнадёживающий. Мол, антисистемы как антивирусы или антидоты выгрызают и истребляют раковые клетки умирания из больного тела нашей падшей цивилизации, возвращая её здравие и силы. Увы, это не так. Будучи явлениями по преимуществу духовно ещё более тёмными, более, можно сказать, духовно-ущербными и выраженно сатанинскими, чем сами системы, против которых они восстают, большинство антисистем не только не замедляет процесс самоистребления человечества, но и повсеместно подстёгивает его. Пожалуй единственным исключением из этого правила могла бы служить антисистема духовно-светского государства в России, когда и если таковая созреет в недрах нашего быстроразлагающегося нынешнего неолиберального правления западного типа. Не углубляясь в данную тему, требующую специального внимания, можно смело утверждать, что такая православная антисистема, изначально идущая наперекор тенденциям духовного угасания человечества, будет встречена в штыки всеми ныне действующими глобальными игроками, имеющими относительно неё противоположный знак духовной заряженности.

ИГИЛ не станет исключением. С этой молодой и быстрорастущей антисистемой Востока или её аналогами и производными нам ещё придётся сойтись лицом к лицу под знаком «кто кого». Это противостояние необязательно и не сразу будет означать схватку не на жизнь, а на смерть.  В разрезе наших грядущих взаимоотношений с неохалифатом, который вполне реально, если не сегодня, то завтра может сформироваться на руинах разгромленных Западом ближневосточных государств,  возможны и периоды политико-дипломатического маневрирования, и тактические союзы против общего врага – например, того же обезумевшего Запада, - и прямые стычки в борьбе за территории и сферы влияния. Тем паче надо как можно глубже разведать и познать своего потенциального визави. Ибо, как бы громко ни трубилось по всему свету о военных победах над ИГИЛ,  бомбами и танками эту антисистему не победить – слишком глубоки её корни, слишком своевременно и социально-привлекательна её доктрина, слишком благоприятен для неё глобальный духовно-исторический фон.

Ещё одно важное замечание. Нам со всех сторон усиленно внушают, будто ИГИЛ – это и есть истинный корень международного терроризма, который надо вырвать силами всего человечества. Но ведь это неправда! ИГИЛ – вторичный центр. Он порождён другим и истинным центром международного терроризма, каковыми являются обезумевшие элиты США и Запада с их параноидальными  идеями «нового мирового порядка», демонстративным презрением к ООН и нормам международного права, дурной привычкой беспардонно вмешиваться в дела чужих стран и народов. Вот где сердце дракона! Почему это важно учитывать? ИГИЛ в России запрещён, и это на данный момент оправданно. Первопричина же ИГИЛ - возрождающийся на наших глазах «Четвёртый Рейх» в лице США - не только не преданна всеобщей анафеме, но и продолжает пускать пыль в глаза и диктовать свою волю всему миру, прикрываясь своими же симулякрами.

Так или иначе, но в круг задач по осуществлению Россией как «Третьим Римом» своей вселенской миссии «катехона» (удерживающего – греч.)  всё с большей очевидностью входит как круговая оборона от разлагающихся мировых систем и их региональных вассалов, так и отражение угроз, исходящих от больших и малых антисистем, паразитирующих на останках гибнущего мира. Как наглядно и убедительно Промысл Божий всякий раз поставляет Россию перед фактом своего исторического одиночества, перед необходимостью опоры исключительно на собственные силы и единственных верных союзников – армию и флот!

Духовная рефлексия

Будучи новейшей в мире антисистемой, возраст которой исчисляется несколькими годами (ИГИЛ официально провозглашён в 2012 году), новый Халифат в тоже время по основным своим признакам вполне вписывается в рамки антисистем нового времени. В отличие от своих предшественниц, эра которых окончилась в Средние века, эти антисистемы, и ИГИЛ не исключение, прямо не ставят перед собой амбициозных задач вселенского переустройства. Они менее духовны, религиозно замкнуты и реагируют на относительно узкие и конкретные исторические вызовы. Для Ближнего Востока и мусульманского мира вообще в постколониальный период, то есть начиная с середины ХХ века, таким вызовом стало расширяющееся и всё более упорное, если не сказать наглое, вторжение постхристианского Запада, его псевдокультуры и псевдоценностей в традиционный уклад этих бывших колоний и полуколоний. С появлением интернета и сопутствующих ему информационно-комуникационных систем давление переросло в нашествие. Под угрозой оказались самые чувствительные и фундаментальные ценности исламского мира: традиционный уклад и нравственность (например, отношение к спиртному), поддерживающие их социальные институты - тот же шариатский суд, советы старейшин и проч., сакральность семьи и мечети. Отрицательная духовная составляющая западной интервенции оказалась опаснее и чувствительнее других захватнических устремлений Запада. Новые «крестоносцы» третьего тысячелетия несли на своих штыках и знамёнах идеи вполне уже зрелого  сатанизма. Восток ответил рефлексивно и ожидаемо жёстко – повсеместным ростом, с одной стороны, религиозного фундаментализма, причём не только в шиитских, но и в исторически более светских, более образованных, зажиточных и лояльных к западной культуре суннитских странах, а с другой – мощным всплеском радикального исламизма и джихадизма. Сверхновая антисистема ИГИЛ зародилась как раз на этом изломе, питаясь его запросами и энергиями. Вызывающая свирепость неохалифата на подконтрольных ему территориях Сирии и Ирака – сброшенные с высотных домов гомосексуалисты, обезглавленные наркодельцы, забитые камнями распутницы, замученные и расстрелянные нарушители малейших норм шариата – всё это рассчитанные на массовое сознание акты устрашения и одновременно, в разрезе коллективного бессознательного, глубинного удовлетворения многообразно поруганных национальных чувств.

Тем самым, как бы подчёркивается: изначально духовно более сильный христианский Запад в культурном и нравственном отношении деградировал настолько, так далеко отошёл от Христа, что в итоге оказался на порядок ниже мусульманского Востока. Последний воспринял эту рокировку как вдохновляющее превосходство. Восток в лице своих пассионариев, будь то командиры боевиков, шахиды или воинственные улемы, расценил всё происходящее как драгоценный шанс, как окончательное поражение христианства и свою победу над ним. Это исходно ложное чувство будет и дальше питать боевой дух, вдохновляя правоверных мусульман на самопожертвование, и привлекая в ряды ИГИЛ и иже с ним новых и новых фанатиков и идеалистов со всех концов света. Так будет продолжаться до тех пор, пока вселенское христианство в той или иной форме не уврачует свои раны и расколы, пока оно словом и делом не ответит вызовом на вызов. Таким ответом, повторимся, может стать только одно – возникновение из тлена и смрада навязанного России Западом неолиберализма новой универсальной духовно-светской доктрины и соответствующего ей православного государства. Такого рода положительная антисистема, если здесь вообще применим термин «антисистема», может возникнуть только в России, и больше нигде. Ибо именно сюда, в «Русский Ковчег», как в свою последнюю гавань постепенно втягивается истинное христианство, здесь оно собирается, ограждается от духовной энтропии распада и растления, творчески воспламеняется и ищет самовыражения, имея в виду не спасение падшего мира как такового, а спасение «немногих верных» Христу перед неизбежным Апокалипсисом. На какой-то отрезок времени у двух новейших антисистем, православной и мусульманской, неизбежно будет общий враг, и, следовательно, не побоюсь этого слова, почва для сотрудничества. Но рано или поздно их пути разойдутся, и российскому этносу придётся защищать вверенные ему историей братские мусульманские народы от нападок как со стороны системного Запада, так и со стороны антисистемного Востока. В свете сказанного представляются весьма лукавыми и опасными попытки «западных партнёров» России уже сейчас, на этой переходной фазе, когда ИГИЛ проходит пик своей юношеской пассионарной ярости, столкнуть нас лбами, выставить Москву в непримиримо враждебном свете, обагрить её руки кровью игиловцев, чтобы тем самым загодя сжечь мосты нашего вероятного диалога и даже взаимодействия в будущем. Да, сегодня ИГИЛ признан в России террористической организацией и запрещён законом. Однако из истории антисистем мы знаем, что вступая на путь госстроительства, самые ярые, кровавые и рьяные сокрушители системных устоев довольно быстро осваивали искусство политического маневрирования и религиозной умеренности. То же самое, можно не сомневаться, ожидает и ИГИЛ, когда и если это пока ещё квази государство выживет,  завершив ожидающие его трансформации вширь и вглубь – вширь в своих территориальных амбициях, вглубь – по вектору религиозно-светской философии бытия. Отсюда вывод: ИГИЛ надо знать не только для того, чтобы эффективно громить его штабы и инфраструктуры на дальних подступах к «южному подбрюшью» России (остальной мир пусть разбирается с этим вызовом как знает), но и с прицелом на возможное изменение характера и статуса наших взаимоотношений с этой антисистемой в будущем – не исключено, что недалёком. Нам ни в коем случае нельзя запутываться в западных подходах, двойных стандартах и лукавых интригах, становясь их жертвой. Лучше крепко помнить, что у России свой путь, а на мусульманском Востоке у неё куда более глубокие, прочные и исторически доверительные позиции взимоуважения и добрососедства, чем у того же алчного Запада. Этот стратегический багаж никуда не делся, и не денется, ему ещё предстоит сыграть свою весомую роль в судьбах России и Востока. Тем паче следует зорко хранить его от недругов, стремящихся любой ценой лишить нас этого преимущества, разрушить то, что созидалось веками.

Уникальные черты антисистемы ИГИЛ

Одну из таких черт мы уже подметили – это её новизна. ИГИЛ – самая молодая и потому самая современная антисистема из когда-либо возникавших в истории человечества. Нетрудно заметить, что помимо этно-региональной, религиозной и временно̍й (период существования), каждая последующая антисистема приобретает ещё некоторую дополнительную специфику, сообщаемую научно-техническим прогрессом и достигнутым на данный момент уровнем культурного развития (духовного убывания) цивилизации. Проще говоря, чем современнее антисистема, тем больше в ней элементов модернизации и новшеств, которых не было у её предшественниц. То ли до̍лжно признать, что антисистемы «учатся» друг у друга, пусть и неосознанно, то ли само историческое время налагает на них свой особый отпечаток.

В случае с ИГИЛ поражает, как молниеносно этот слабый иракский отросток «Аль-Каиды» буквально за считанные годы не только вымахал в прекрасно организованную, широко разветвлённую и многосложную военно-политическую структуру, но и сумел обоснованно заявить о своих государственных амбициях и почти глобальных претензиях. ЦРУ как прародитель Аль-Каиды к этой метаморфозе никакого отношения не имеет, и  иметь не может, ибо сразу после своего освобождения из иракской тюрьмы Абу-Грейб военные баасисты, будущие лидеры ИГИЛ (по некоторым сведениям на их долю приходиться 12 из 14 высших постов в ИГИЛ), не двусмысленно обозначили свою враждебность к «империализму США».

В чём же тогда причины фантастического взлёта неохалифата? Таковых как минимум пять.  

Первая и главная состоит в том, что ИГИЛ возник не на пустом месте, а стал как бы новым выражением, новой внешней формой разгромленного США в начале нулевых годов баасисткого режима Саддама Хусейна в Ираке. «Буря в пустыне» и внутренняя измена лишили этот режим власти, Саддам был повешен, однако сам костяк, сама разветвлённая, эшелонированная и прекрасно отлаженная инфраструктура госуправления партии Баас (полное название – Партия арабского социалистического возрождения, сокращённо ПАСВ или Баас Ирака) в целом пережила этот катаклизм.

Этой жизнеспособности режима ПАСВ в решающей мере помогло – здесь видится вторая причина взлёта ИГИЛ – то обстоятельство, что все без малого сорок лет своего правления в Ираке баасисты сознательно отстраивали свой режим на принципах строжайшей конспирации и дисциплины. Да, именно так: будучи правящей партией, полумиллионная Баас предпочитала держать на виду лишь от силы десятую часть своего кадрового состава.  Важнейшие же её звенья и структуры: спецслужбы, партийная милиция, партийные суды и тюрьмы, пресловутое народное ополчение, партячейки в армии, госаппарате и общественных организациях – вся эта грибница, пронизывавшая Ирак вширь и вглубь, оставалась в глубокой тени. Наглядный пример: о съездах ПАСВ иракский обыватель зачастую узнавал через два, а то и три месяца после их фактического созыва. Стоит ли удивляться тому, что, захватив к 2014 году командные позиции в ИГИЛ и без особого труда оттеснив от руля радикальных исламистов – сокамерников по Абу-Грейб, верхушка партийной разведки Баас, то есть фактически тайное политбюро ПАСВ ещё при Саддаме, смогла в кратчайшие сроки отмобилизовать и поставить под ружьё не просто уцелевших партийных ополченцев, а весь, пусть и изрядно потрёпанный, госаппарат саддамовского Ирака. Речь идёт о тысячах специалистов разного профиля, сумевших сходу, без раскачки, наладить систему управления на захваченных ИГИЛ территориях – от школ и больниц до нефтедобычи, внешней торговли и пропаганды. Эти люди были спаянны воедино, а потому эффективны не столько из-за верности баасистской идеологии или мечте о Халифате, сколько из-за страха мучительной смертной казни – единственной в Ираке мерой партийного наказания как для внутренних предателей и ослушников, так и для тех, кто осмеливался извне посягнуть на безраздельную власть и контроль Баас.

Подобного многолетнего опыта государственного строительства не имели в своём арсенале, например, египетские «Братья-мусульмане», потому они и не смогли надолго удержаться у власти, уступив её военному режиму Ас-Сиси. Из «братьев» не получилось, и похоже, не получится уже полноценной антисистемы, несмотря на региональный масштаб их деятельности, и ставку на вооружённую борьбу (пример: восстание в Сирийском г. Хаме 1982 года, подавленные Хафезом Ассадом). Над этим вопросом ещё стоит поработать, но не исключено, что полноценная антисистема на Востоке пока не может сформироваться под сугубо религиозными лозунгами.

Третья по счёту, но едва ли не первая по значению причина «феномена» ИГИЛ заключается в его опоре на современную, во многом новаторскую, хорошо сбалансированную и чрезвычайно привлекательную для широких слоёв арабских (и не только) обществ социально-политическую доктрину. И вновь мы видим результат некоего симбиоза исходной, вполне светской баасистской доктринальной модели, опиравшейся на идеи панарабизма и мелкобуржуазного социализма с  радикальным исламизмом самого крайнего, экстремистского толка, а именно ваххабизмом, салафизмом и джихадизмом. Здесь важно понимать, что этот «марьяж» для военных баасистов был мерой скорее вынужденной, чем идейно-востребованной: тонкие интуитивисты и решительные экспериментаторы, они, конечно, не могли не заметить, с одной стороны, общего подъёма фундаментализма на Востоке, а с другой – известной слабости своего режима в Ираке как раз в силу его демонстративной светскости и некоторой отстранённости от исламских корней. После разгрома в середине нулевых годов режима ПАСВ высоко интеллектуальные и образованные (многие в СССР) военные и гражданские лидеры Баас кардинально переосмыслили весь свой прежний опыт, без малейшего сожаления отбросив такие «не работающие» элементы, как поиски союза с местными коммунистами или курдами, зависимость от сверхдержав, заигрывание с другими арабскими режимами в поисках искомой «Уммы» (единой нации) и многое другое. Плоды этой селекции они и «инвестировали» в ИГИЛ, который сразу приобрёл черты антисистемы своей враждебностью ко всему и вся, обособленностью, скрытостью, негативизмом идеологии и полным отсутствием брезгливости в применении таких приёмов, как демонстративное варварское насилие и ложь.

Четвёртая причина продвижения ИГИЛ, тесно связанная с тремя предыдущими и вытекающая из них, это чрезвычайно высокая адаптивность неохалифата к новейшим информационным и коммуникационным технологиям. Остаётся только удивляться, как быстро и эффективно соответствующие службы ИГИЛ осваивают любые новшества интернета, всевозможных мессенджеров и соцсетей для своей агитационно-пропагандистской и вербовочной работы. Это проникновение по скорости, размаху и изобретательности явно и намного опережает любые попытки противодействия ему со стороны ведущих мировых держав и их спецслужб. Откровенно говоря, пока не видно сколько-нибудь серьёзных аргументов в пользу того, что нам или Западу в обозримой перспективе удастся перехватить сетевую инициативу у ИГИЛ или хотя бы пресечь его распространение в «глобальной паутине». Перед нами частный случай того, как система, обрастая лжеценностями и симулякрами, по мере утраты своей исходной духовной идентичности, сама производит себе могильщика, вскармливает его и облегчает его развитие. Вообще имеет смысл задуматься: а так ли уж безопасен и перспективен заявленный мировыми элитами тренд на цифровое будущее человечества. Хакеры же в падшем мире никогда не переведутся, а нынешние и будущие антисистемы, конечно, не упустят шанса взять своего системного противника за горло в столь уязвимой для него сфере.

Наконец, пятая причина почти мгновенного «огосударствления» антисистемы в форме ИГИЛ. Она же, эта причина, косвенно объясняет, почему аналоги ИГИЛ в послевоенном арабском мире – те же уже упомянутые «Братья-мусульмане», «Хезболла», НФОП, «Джабхат ан-Нусра» и др. - либо вообще не доросли до статуса антисистемы, либо не сумели надолго удержаться у кормила государственной власти. Объяснение же, как ни странно, лежит в плоскости изначальных амбиций антисистемы, её безоглядной пассионарности и готовности её адептов идти на любые жертвы, вплоть до самопожертвования во имя неких, ими же объявленных высших идеалов. Антисистема не сможет уцелеть, тем паче когда она меняет знак с антигосударственности на государственность, если не поднимет, с одной стороны, знамени высшей справедливости, превосходящей - и на много! - всё, что может предложить свергаемая ею система, а с другой – ничем не ограниченной, почти глобальной экспансии, которая на долго снабдит её сторонников и союзников сияющими горизонтами грядущего величия. В этом смысле характерно и показательно, что ИГИЛ не ограничивает свою пропаганду только мусульманской аудиторией, но активно апеллирует к недовольным слоям других этносов, благо таковых в духовно загнивающем человечестве уже сейчас немало, а будет ещё больше.

Необольшевизм ИГИЛ

Новизна ИГИЛ не только в её конспиративном генезисе, технологической продвинутости и претензиях на глобальную экспансию. Главная и важнейшая для нас новизна (она же и опасность) ИГИЛ – в его уникальной доктрине. Последняя органично соединяет и синтезирует в себе те элементы философско-нравственных систем, которые прежде никому не удавалось собрать воедино. Всего их три.

Первый - воинствующий панарабизм. С момента своего возникновения в середине 20-го века ПАСВ поставило перед собой задачу пересмотра искусственных, на скорую руку начертанных границ, расчленивших постоттоманский колониальный Арабский мир на россыпь государств-вассалов Запада. Баасистов-патриотов раздражало и оскорбляло в этом расчленении всё, вплоть до унизительных, проведённых по линейке границ между государствами.  Тяга к этно-религиозному единству, а лучше сказать к воссоединению, всегда была, есть и будет в арабских народах. Баасисты исправно находили сочувствие своему основному лозунгу «Арабская нация едина, её миссия бессмертна!» во всех уголках региона, причём не только среди простых людей, но и внутри правящих элит.  Впрочем, сам процесс объединения в их исполнении неизменно  пробуксовывал, и лидеры Баас, похоже, нашли ключ к разгадке этих неудач. В частности, они, похоже, кардинально пересмотрели идею партийности, признав её нежизнеспособной и неорганичной, ибо даже слово партия означает часть от целого (от англ. – part). Создавая ИГИЛ, Баас решительно сбросила с себя эту мёртвую партийную кожу чтобы, уже в качестве антисистемы, предстать Арабской Умме не отдельной партией, одной из многих, а надпартийным Халифатом под чёрным флагом «ваххабитского ислама». Кроме этого, подстёгиваемые горечью былых поражений, баасисты без всяких сожалений расстались с тактикой политических манёвров и уговоров потенциальных партнёров и попутчиков – «Золотой век» арабской нации, в новом антисистемном прочтении, должен, по их мнению, быть достигнут только силой и беспощадным принуждением несогласных.

Следующий элемент комплексной доктрины ИГИЛ – социализм. Впрочем, и социализм, в глазах перерождённой Баас, должен отныне быть не половинчатым, не соглашательски-копромиссным, который в последних европейских редакциях, позднесоветской практике и даже собственно баасистском исполнении почти сросся с капитализмом, утрачивая свой изначальный пыл и камуфлируя нарастающее в его недрах социальное неравенство и несправедливость. Социализм неохалифата ИГИЛ другой – молодой, яростный и бескомпромиссный, предлагающий не теорию, а практику экспроприации экспроприаторов, бесплатных медицины и образования, истребление бюрократии и других системных недугов – одним словом, буквально «Весь мир насилья мы разрушим!» и «Кто был ничем, тот станет всем!». Эти манящие горизонты, а ещё сильнее ультрасоциалистическая, необольшевистская практика на «освобождённых территориях» подобно яркой лампе в ночи привлекает к себе мотыльков-строителей очередного «города Солнца» со всех концов планеты.

Третий элемент доктрины ИГИЛ – исламская религиозность, причём религиозность в самых крайних и непримиримых её формах. Традиционный ислам, как явление в современном мире вполне уже устоявшееся и системное, изначально миролюбив. Со времён пророка Мухаммеда он духовно и юридически терпим к приверженцам двух других монотеистических авраамических религий – христианству и иудаизму. В фетвах и фирманах пророка Мухаммеда правоверным предписывалось жить в добрососедстве с христианами и иудеями, не посягать на их собственность и торговлю, защищать от врагов, не препятствовать свободе вероисповедания. Впрочем, эта терпимость не распространялась на внутриисламские секты. Став антисистемой, ИГИЛ, чтобы выжить, обязан был «преодолеть», опротестовать фундаментальные каноны «системного» ислама. Отсюда его параноидальная кровожадность не только к христианам и иудеям, но и к представителям практически всех неэкстремистских течений мусульманского мейнстрима. Впрочем, для иракских баасистов, архитекторов антисистемы, как мне представляется после многих лет изучения их психологии и политики, исламский фактор всегда был и, похоже, ещё долго останется скорее вспомогательным, нежели определяющим. Потому они и сделали ставку на радикалов в исламе, что это наилучшим образом обеспечивает и обслуживает их новый, предельно жёсткий подход к арабскому единству, государственному и хозяйственному строительству.

Мы не знаем, и не можем знать, когда и как нынешний экстремизм Баас, облечённый в тогу радикального исламизма, смягчится настолько, чтобы восстановить мосты с традиционным исламом. Мы можем лишь догадываться, что это однажды произойдёт, буде новый Халифат всё-таки состоится как объединённое арабское государство и фактор геополитики. (Во всяком случае, исключить этот вариант было бы для России верхом наивности и безрассудства). Такова логика эволюции любой антисистемы. Зёрна развала любого треста, не без иронии замечал американский писатель О'Генри, заложены в нём самом. Так и «трест» антисистемы ИГИЛ, яростно набрасываясь на разлагающуюся плоть породившей его системы, уже незримо несёт в себе её  наследственные пороки и болезни.

ИГИЛ и Россия

Хотя тысячелетняя державная Россия не вызывает у народов Востока того реваншистского зуда, который они справедливо питают к Западу, ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов потенциальную угрозу для нас со стороны ИГИЛ. Причина проста: за последние четверть века мы вольно или невольно отчасти приросли к той системе, против которой восстаёт ИГИЛ. Запад тоже это чует этот расклад, потому и старается всеми правдами и неправдами втянуть нас в безликое русло «борьбы с международным терроризмом». Он не хуже нас сознаёт, что ИГИЛ это не только деятельность, но и мировоззрение, даже прежде всего мировоззрение, а значит грубой силой его не одолеть. Удары по базам и штабам антисистемы в Сирии и Ираке приведут не к исчезновению её с лица земли, как таковой,  а к очередной её мутации. Видимая часть ИГИЛ до предела съёжится, а подпольная, напротив, начнёт пропорционально усиливаться и разрастаться, благо число униженных и оскорблённых гибнущей глобальной системой как на Востоке, так и на Западе исчисляется сотнями миллионов, если ни миллиардами. Благодатное поле деятельности для ИГИЛ!

В России эта антисистема уже работает, уже укореняется. Вспоминаю, как на одном из круглых столов в стенах Общественной палаты РФ, в связи с ИГИЛ звучали странные, местами прямо противоположные суждения. С одной стороны, утверждалось, что по нашим городам и весям гуляет около 500 различных агитационно-вербовочных брошюр, буклетов и листовок неохалифата. И это не считая интернета. С другой – высказывалось мнение, что ИГИЛ-де это всего лишь рядовая террористическая организация, что-то вроде шайки разбойников, и спецслужбы с ней без труда справятся. Но простите, господа, способна ли шайка головорезов единовременно издавать и распространять миллионными тиражами такое количество печатной «продукции»?! Нет и нет! Оказавшись под прямым вооруженным давлением, ИГИЛ начнёт, и начал уже «десантироваться» сразу по нескольким региональным направлениям: Западная Европа (самый лакомый кусок), Африка, Средний Восток, Южная и Юго-восточная Азия и наконец, республики бывшего СССР, включая Россию. Свою конспиративную «грибницу» антисистема уже пытается укоренить прежде всего в таких  наших традиционно мусульманских регионах как Северный Кавказ, Татарстан, Башкирия и др.  Высокий удельный вес суннитов среди российских мусульман (до 95%) в известной мере облегчает эту задачу, а длительная изолированность советских мусульман от традиционных исламских центров и вкупе с общим недоверием к ваххабизму – усложняет её. Здесь государству важно не пускать дело на самотёк, а всячески способствовать, во-первых, просвещению наших мусульман в традиционном духе и, во-вторых, укреплению связки Православие – Ислам, на которой, как на могучей оси, исторически держится нерушимое единство нашей многонациональной Родины.

Вместе с тем, не может не вызывать озабоченности, с одной стороны, усиление миграционных потоков из Средней Азии в крупные города России, и без того перенаселённые, а с другой – нарастающий поток русского населения из сельской местности. История точно знает, что людей, не желающих жить на земле, всегда замещают люди без земли.

Что делать в этих условиях? С социально-политической доктриной невозможно вести борьбу одними только силовыми средствами – это всё равно, что хлестать воздух плёткой или воевать с ветряными мельницами. Идеи справедливости, нравственной чистоты и всеобщего благоденствия, отлитые в формы игиловской пропаганды просочатся через любые кордоны и запреты. Комплексной религиозно-светской доктрине может быть противопоставлено только одно – столь же комплексная, но, желательно духовно ещё более зрелая доктрина. Постхристианский Запад на это уже не способен: он, по словам святого Серафима (Роуза), «утратил дар различения духов», разбазарил своё христианское наследие, с головой погрузившись в трясину растления и порока. В России ещё возможен синтез духовно-светской, в основе своей православной доктрины, воплощающей в себе, с одной стороны, лучшие образцы государственного и хозяйственного строительства, выработанные за тысячу лет наших побед и поражений, а с другой - православную веру как первооснову мощи и славы России; истинные мусульмане прекрасно понимают, что их будущее всецело зависит от прочности русского православия и освященного его духом государства. Такая доктрина может зародиться, и уже зарождается даже в рамках неолиберальной системности, по отношению к которой она служит, по сути, антисистемой нового типа. Новизна её в том, что, отрицая противостоящую ей систему, она не только внешне, но и внутренне, духовно стремится превзойти её, в то время как обычные антисистемы, включая ИГИЛ, - только внешне. Такая новая духовно-светская модель бесполезна и беспомощна, если останется только на бумаге и в умах тех немногих, кто способен сквозь шум и мишуру цивилизации видеть её обречённость и близкий крах. Выполнить свою миссию, сдержать глобальную катастрофу она  сможет, только когда и если будет реализована на практике. Тогда идеи внутреннего очищения и обновления в Духе Святом человека и общества подобно закваске, изнутри и незаметно преобразят все ныне больные и уязвимые члены нашего государства и общества, воодушевят народы, сблизят конфессии и воссоединят «верхи» и «низы», делая Россию неуязвимой для любых врагов.

К.и.н. Александр Нотин