Как  две? Разве бывают две? А поглядите вокруг и увидите – бывают. В позапрошлом веке самое наглядное: славянофилы правы (простите, Алексей Степанович Хомяков) и «западники» правы (простите, Александр Иванович Герцен) – вы хоть и глядели в разные стороны, но сердце в вас билось одно. А дальше уж правды стали расходиться решительнее. Прав Виктор Петрович Астафьев, считавший Великую войну безумием и общим несчастьем («Прокляты и убиты) и прав Евгений Иванович Носов, считавший ей гордостью и светом («Усвятские шлемоносцы»). Каждый найдет своих сто примеров, тем более при сегодняшней жадной ревизии всего и вся. И вот прямо сейчас (скорее к делу!) – права Патриархия, торопящая передачу Исаакия церкви, чтобы скорее сбылось обещание надписи фронтона «Дом Мой домом молитвы наречется», и правы петербуржцы, привыкшие считать его общей домашней гордостью и влекущие своих гостей на верхнюю галерею, чтобы показать родной город сверху. Прав Петр, скачущий «Медным всадником» от храма, и прав Николай Первый, устремляющийся к собору в памятнике работы Клодта.

Что же делать? Рвать ли сердце дальше и одним идти вокруг храма крестным ходом, а другим с голубыми ленточками стоять стеной и говорить «Не дадим!».

А, может быть, просто обрадоваться, что мы вошли в возраст исторической зрелости и можем впервые в полноте ответственности спросить себя: собираемся ли мы ответственно назвать себя исторически православным Отечеством, каким себя декларируем, или решили проститься с традицией и вступить в эпоху светского существования, чтобы оставить за порогом «демократически отставших» - католический Рим, протестантский Берлин, даосский Пекин, синтоисткий Токио и буддистскую Калькутту - и стать в урок миру новым отвлеченно гуманистическим «открытым гражданским обществом» перед вызовами войн, нищеты и одиночества.

Митинги, искушающие детей иллюзией борьбы, не знают иного языка, кроме порыва и нашёптанной расчетливыми «взрослыми» «правды». А мы-то, уж намитинговавшиеся в свое время, мы-то уж должны были вспомнить, что «вначале было Слово» и подтвердить, что мы поняли значение и силу этого Слова и можем решить им все проблемы мира и наконец, с полным правом зваться человечеством, где все мы – дети Божьи, даже если уверены, что родились сами от себя.

А мы всё взаимно обидчивы и всё будто в разных отечествах живем – отцы-матери, стоящие за возвращение Храма, и дети, желающие «по своей воле пожить», те, кто дома хочет жить, и те, кто предпочитает перевезти этот дом в сочиненную умозрением Европу. Впервые за перестроечные годы мы оказались на таком кардинальном пороге и ведь не за памятник боремся, а бросаем вызов Богу, притворяясь, что мы только «против церкви», хотя вон как давно сказано, что «кому Церковь не мать тому и Бог не отец». Как-то всё подозрительно походит на 17-й год. Не зря, видно, календари 1917 и 2017 совпали до знака. Не призыв ли это к тому, чтобы, наконец, назвать себя на карте мира определеннее, а не быть вечным искушением этого мира?

С двумя правдами долго здоровым не наживешь.

Валентин Курбатов,

Псков