Оборвались жизни троих очень разных, но в одном – в любви к Родине и верности долгу – очень схожих русских людей. Ушёл из жизни легендарный архимандрит, герой Великой Отечественной, защитник Сталинграда Кирилл Павлов. Остановилось сердце, биение которого, по свидетельству многих духовно чутких людей, поддерживало пульс всей нашей Церкви. До последнего мгновения, уже в течение нескольких лет будучи подключённым к искусственному питанию и жизнеобеспечению, этот воин Христов молился за всю Церковь, за весь наш народ. Переправа горда тем, что где-то с год назад через нашего духовника отца Михаила Ходанова отец Кирилл благословил нашу работу в миру. Вокруг его имени до сих пор не утихают жаркие споры: действительно ли это тот бравый сержант, которые в течение трех зимних месяцев со своим расчётом удерживал знаменитый на весь мир «дом Павлова» в Сталинграде. Из уст нескольких очевидцев я слышал историю о том, как там, в безлюдных руинах, под огнем, будущий отец Кирилл трижды пережил явление Божией Матери, как феноменально, необъяснимо точно отправлял крупнокалиберные патроны во врага его станковый пулемет. И враг, иной раз целой ротой бросавшийся на горстку бойцов, озадаченно останавливался и отступал, чувствуя что-то странное и пугающее в этом «выкашивании», словно стрелял не пулемет, а взвод снайперов. А рассказывал отец Кирилл и о том, как, против всех законов естества, ствол его пулемета не плавился и даже не перегревался от непрерывной стрельбы. Что было позже, когда герой-сержант, победив под Сталинградом, решил посвятить остаток своей жизни Богу, об этом никто достоверно не знает. Мы имеем лишь отрывочные, но, уверяю, достойные доверия устные свидетельства тех, кто знал его лично. Скорее всего, как и во многих других подобных случаях, комиссары взяли с него тогда обязательство «не позорить советскую армию». Ещё бы, герой-фронтовик – и вдруг в монахи. И он выдюжил, донес свой крест до конца. Победил и в этой своей, не менее тяжелой, решающей битве.

В этот же день нас оставил еще один удивительный человек – Виталий Иванович Чуркин. Кадровый дипломат, бессменный, в течение десяти последних лет, представитель России в совете безопасности ООН, он всего 24 часа не дожил до своего 65-летия. Ушел молодым, полным сил, на пике карьеры и славы. Его лицо, наверное, было не менее известно миллионам людей планеты, чем лица первых политиков мира. Мало кто знает, какой ценой давалось это служение - одна лишь разница во времени чего стоит. За океаном – в разгаре заседание СБ, а у нас глухая ночь… Дипломат на таком посту – тот же посол, но, в отличие от обычного посла, он технически не имел возможности получить загодя точные директивы, как себя держать, как реагировать, как голосовать… Частенько он писал в Центр, рисуя наперед сценарий предстоящей очередной перепалки с «западными партнерами», просил по возможности дать указания до восьми утра. В реальной жизни Чуркин почти всегда импровизировал, при этом безупречно точно улавливал изменчивое русло наших внешнеполитических приоритетов и почти никогда не ошибался. Он мог жестко осадить или язвительно пошутить, мог поймать на исторической неточности или просто грубом невежестве, которым, увы, славятся многие высокопоставленные западные представители. Его работа в кулуарах была непрерывна и для обычного человека невыносимо сложна. Главное – он донес свой крест. Бремя своего служения Отчизны до последних секунд яркой жизни истинного профессионала – да так, что практически все подразделения ООН почтили его память минутой молчания.

Еще одна знаковая фигура, уход которой накануне погрузил наши души в глубокую печаль – это великий русский ученый, математик, академик РАН, мыслитель и писатель Игорь Шафаревич. Удивительная светлая, яркая и бесконечно чистая личность. Подобно ветхозаветным святым, а таковых даже в ту эпоху было немного, он, можно сказать, «исполнился днями», то есть, прожил свою долгую жизнь словно на одном дыхании. Не поступаясь требованиями совести и духовными принципами. Редкое в наши дни явление, согласитесь!.. Игорь Ростиславович не обходил острых углов ни в научном поиске, ни, что на порядок сложнее, в своей историософской публицистике. Он всегда шел по самому краю. И в изучении сложных этно-конфессиональных коллизий русских трагедий (в том числе и пресловутого еврейского вопроса), и в отстаивании трезвого, нелицеприятного для властей взгляда на горбачевско-ельцинское правление. Мало кто помнит, но именно Шафаревич фактически заложил фундамент и дал основные определения понятию Русского мира, которое сегодня тревожит и увлекает творческие умы патриотов, прокладывающих пути в русское будущее.

Есть люди, которых историческое признание дожидается десятилетиями, но это ни в коей мере не умаляет их дерзновения и жизненного подвига. К таковым относятся наши герои. Светлая им память. Да примет и утешит их Господь в своих горних селениях. Воздавая им то, чего они недополучили здесь, на грешной земле, в скорбях, в гневе и нуждах падшего мира.

Александр Нотин