На эту тему вот уже третье десятилетие клубится множество мифов, ибо их создатели не способны признаться в заблуждениях либо в лжи и мистификациях. Наиболее распространён миф о том, что следователь Владимир Соловьев, ведущий с августа 1993 года уголовное дело по расследованию обстоятельств гибели членов Российского императорского дома, не проводил историческую экспертизу. В то время как именно историческая экспертиза, по убеждению оппонентов Соловьева, более, чем генетические исследования, может окончательно решить вопрос идентификации «екатеринбургских останков». Строго говоря, любые останки убиенных могут быть идентифицированы генетическими исследованиями без знания того, кто убил, когда и при каких обстоятельствах, что и происходит нередко в уголовных делах. Другое дело, что для всякого следствия (тем более в данном случае) хорошо бы знать все обстоятельства происшедшего.

Вместе с тем, именно Владимир Соловьев инициировал в 1991-1998 и 2007-2008 годах беспрецедентные исторические исследования, множество историко-архивных изысканий, привлекая для этого высоко профессиональных специалистов. По поручению Правительства России в 1993-1998 годах работала специальная комиссия историков под руководством академика-секретаря Отделения истории Российской Академии Наук И.Д. Ковальченко. Были исследованы все государственные и ведомственные архивы России, архивы высших партийных органов СССР, зарубежные архивы и частные собрания, где могли находиться документы, связанные с судьбой царской семьи, а также все известные в мире документы «белогвардейского» следствия. В результате не найдено ни одного официального документа, противоречащего версии о расстреле царской семьи в доме Ипатьева. Масштабы и добросовестность исследований подтверждаются тем, что с 1998 года в мире не было обнаружено ни одного документа, ставящего под сомнение выводы о единовременном расстреле всех членов царской семьи.

Основным «трубадуром» отсутствия исторической экспертизы и наиболее авторитетным критиком следователя Соловьева является академик Вениамин Алексеев, директор Института истории и археологии Уральского отделения РАН. Алексеев входил в Правительственную Комиссию по идентификации и захоронению императорской семьи. Он также входил в группу историков в Комиссии под руководством академика Ковальченко. В этом качестве он мог затребовать любые документы в любых ведомствах и архивах России. Но, утверждая, что ему «не давали документы», он не предъявляет ни своих заявок, ни отказов ему по этому поводу. Как директор института он мог сам провести любые исторические исследование и ответить на все вопросы, которые задает до сего дня. Истоки позиции В.В. Алексеев в том, что он предлагал Правительственной Комиссии выделить солидные финансы для его собственных изысканий: «Необходима кропотливая исследовательская работа с документами российских и зарубежных архивов, которая поможет соотнести исторические и генетические выводы». Так как такая огромная исследовательская работа была уже проведена, в Правительственной Комиссии посчитали нецелесообразным выделять запрошенные средства. В ответ академик инициирует поток «особых мнений», который не иссякает до сего дня.

Главный аргумент Алексеева – отсутствие официальных отчетов о казни императорской семьи. В то время как Комиссией собрано множество документов и свидетельств очевидцев (о чем множество публикаций). Изучены три варианта воспоминаний Я.М. Юровского, воспоминания участников расстрела и захоронения: П.З. Ермакова, М.А. Медведева (Кудрина), Г.П. Никулина, В.Н. Нетребина, И.И. Родзинского, А.А. Стрекотина, Г.И. Сухорукова, а также протоколы допросов М.И. Летемина, П.С. Медведева, Ф.П. Проскурякова и А.А. Якимова, проведенных «белогвардейским» следователем Соколовым.

Отрицая достоверность этих свидетельств Академик Алексеев ссылается на такие «авторитетные» мнения, как археолога Сергея Беляева, который на встрече со Святейшим Патриархом Алексием II заявил: «В начале 20-х годов один из участников убийства семьи государя, некто Парамонов, рассказывал, что ради сокрытия истинного места ее захоронения они расстреляли и закопали поблизости купеческую семью - примерно того же состава по полу и возрасту». При этом Беляев не предъявил никаких доказательств наличия воспоминаний бывшего председателя Екатеринбургского исполкома Совета рабочих, красноармейских и крестьянских депутатов Анатолия Ивановича Парамонова. О профессионализме метода (который можно назвать «перстом указующим») археолога Беляева свидетельствует тот факт, что он в девяностые годы «обрел» останки преподобного Амвросия Оптинского, через несколько лет были найдены подлинные останки преподобного, а годы поклонялись останкам его келейника. Академик Алексеев ссылается и на авторитет «ученого» В.Г. Сироткина, который был специалистом по истории Франции XIII века. Кто его знал в этом качестве? Но Сироткин прославился, когда заявил себя специалистом по «царскому золоту», которое где-то хранится и которое можно добыть, а также специалистом по императорским останкам. В конце девяностых годов Сироткин и бывший предводитель Дворянского собрания А.К. Голицын (член Правительственной комиссии, голосовал, как и все присутствующие, за её решение, позже утверждал, что всегда был против) на РЭН ТВ доказывали, что Анастасия жива и скрывалась под именем «грузинской княжны» Натальи Петровны Билиходзе, которая живет на даче ФСБ, с которой власти ведут переговоры о выдаче «царского золота». На следующий день стало известно, что «грузинская княжна» умерла за полгода до телепередачи, о чем мошенники знали.

Помимо ссылок на подобные «научные авторитеты» академик Алексеев утверждает, что опубликованные им «…материалы кардинально меняют сложившееся представление о судьбе царской семьи, потребуют переоценки Санкт-Петербургского перезахоронения ее членов в 1998 году и основательной коррекции множества публикаций по данной теме. Отсюда вытекает однозначный вывод о необходимости пересмотра заключения Правительственной комиссии по идентификации предполагаемых царских останков, недооценившей значение исторической экспертизы и переоценившей генетическую». Располагает ли академик Алексеев серьезными фактами, подтверждающими его концепции и требования, показывает их сравнение с результатами работы историков Правительственной Комиссии.

В своих книгах «Тайна века» (2013 год) и «Кто Вы, госпожа Чайковская? К вопросу о судьбе царской дочери Анастасии Романовой» (2014 год, совместно с кандидатом исторических наук Г.Н. Шумкиным) академик Алексеев утверждает, что скорее всего царица и их дочери остались живы и выехали в Европу. Он уверяет: «почему-то полностью игнорируется версия о том, что узники Ипатьевского дома могли покидать его не одной партией». Академик ссылается на некие «документы», подтверждающие его версию, при этом не предоставляет ни одного документа. Надо сказать, что историки Правительственной Комиссии изучали материалы книг, на которые ссылается Алексеев: «Дело Романовых или расстрел, которого не было» британских журналистов А. Саммерса и Т. Мангольда, а также «Правда о трагедии Романовых» французского историка Марка Ферро. Выводы изучения фактов из этих книг подробно изложил Следователь Владимир Соловьев:

«А. Саммерс и Т. Мангольд по заданию телекомпании Би-би-си работали над созданием документального фильма о гибели царской семьи. Телевидение предоставило авторам неограниченный кредит. Они путешествовали по всему миру, проводили независимые исследования в лабораториях знаменитого Скотланд-Ярда, встречались с Анной Андерсон и многими, тогда еще живыми, участниками трагических событий. Саммерс и Мангольд пустили в научный оборот большое число ранее неизвестных документов, в том числе дипломатические и разведывательные данные многих европейских государств и США, донесения, поступившие из самых разных источников к европейским царственным особам… К началу их журналистского расследования весь мир знал о гибели царской семьи по книгам участников «колчаковского» следствия – Н.А. Соколова, М.К. Дитерихса и Р. Вильтона, утверждавших, что все члены семьи Романовых расстреляны и не допускавших версий «чудесного спасения». Сами подлинные материалы следствия, находившиеся в СССР на секретном хранении, а также документы Н.А. Соколова, попавшие на Запад и тщательно скрываемые эмигрантами, были недоступны для историков и юристов. А. Саммерс и Т. Мангольд познакомили зрителей и читателей с так называемым «досье Миролюбова», содержащими документы прокурорского надзора по убийству царской семьи. Кроме того, в библиотеке Гарвардского университета А. Саммерс и Т. Мангольд обнаружили и изучили 7 ранее неизвестных томов «колчаковского» уголовного дела о трагических событиях, происшедших в Екатеринбурге в 1918 году. Выводы, сделанные А. Саммерсом и Т. Мангольдом, кардинально отличались от выводов следователя Н.А. Соколова. А. Саммерс и Т. Мангольд, воспользовавшись тем, что доказательственная база Н.А. Соколова не во всех случаях убедительна, поставили своей задачей разрушить основополагающие выводы следователя. Н.А. Соколов мотивировал гибель всей царской семьи, обосновав её показаниями обвиняемого П.С. Медведева, участвовавшего в расстреле и видевшего тела убитых членов царской семьи и слуг, протоколами осмотра «расстрельной» комнаты, данными, полученными при допросах охранников дома Ипатьева, слышавших рассказы о трагических событиях от свидетелей расстрела. Основополагающим документом, доказывающим факт расстрела, Н.А. Соколов считал шифрованную телеграмму председателя исполкома Уральского областного совета А.Г. Белобородова от 17 июля 2018 года: «Москва. Секретарю Совнаркома Горбунову обратной проверкой. Передаите Свердлову что все семейство постигла та же участ что и главу оффициально семия погибнет при евакуации».

Версию о том, что трупы царской семьи были вывезены и сожжены в районе Четырехбратского рудника (Ганиной Ямы) Н.А. Соколов доказывал тем, что возле шахты № 7 было обнаружено большое число вещей, принадлежавших членам царской семьи и лицам из свиты, труп собачки, драгоценности и фрагменты костей, по его мнению, принадлежавших расстрелянным. Н.А. Соколов и его соратники утверждали, что после событий в ночь с 16 на 17 июля 1918 года никто не видел живыми ни одного из Романовых. В своих публикациях Н.А. Соколов не рассматривал версии о «чудесном спасении». Умелые полемисты, в поисках сенсаций А. Саммерс и Т. Мангольд приводили конр-доводы. По их мнению, телеграмма с сообщением о гибели царской семьи подделана, а драгоценности и сожженную одежду членов царской семьи большевики специально подбросили, чтобы запутать следователей. А. Саммерс и Т. Мангольд привели показания многих свидетелей, утверждавших, что те видели уцелевших жену и дочерей царя в г. Перми, что бежавшая дочь императора была поймана революционными солдатами на заброшенном полустанке. Множество противоречивых документов, изученных А. Саммерсом и Т. Мангольдом в Европе и Америке, повествующих о сохранении жизни женской части семьи, окончательно запутывают читателя… А. Саммерс и Т. Мангольд полагали, что отдельные члены царской семьи могли остаться в живых, но справедливо считали, что только официальные документы из Москвы могут окончательно прояснить историю гибели императорской семьи Романовых или её спасения».

Таким образом, ученый Алексеев взял за основу своей концепции книгу журналистов, которые восполняли недостающие факты своими предположениями. И делает это после того, как обретено не только великое «множество документов из Москвы», но и на предельно научном уровне неоднократно идентифицированы останки всей императорской семьи.

Далее, академик Алексеев призывает всерьез относиться к следующим фантазиям историка Марка Ферро: «переговоры по поводу передачи царицы и ее дочерей немцам с советской стороны вели Чичерин, Радек, Иоффе, а с немецкой - Кукман (Kuhkman) и Рацлер (Rietzler). После передачи немцам великая княжна Ольга Николаевна находилась под защитой Ватикана, получала пенсию от бывшего кайзера Германии Вильгельма II как его крестница до смерти последнего в 1941 году в Голландии, а сама позднее умерла в Италии. Великая княжна Мария вышла замуж за одного из бывших украинских князей. Императрице Александре Федоровне Ватикан предоставил убежище в Польше в женском монастыре в Лемберге (Львове), где она жила вместе со своей дочерью Татьяной». Марк Ферро после встречи в Мадриде со скандально известным самозванцем – «внуком» «великой княжны Марии Александровны Романовой» Алексис Бримайером – писал: «Теперь точно установлено, что они не были казнены, в отличие от их отца Николая II».

Следователь Соловьев подробно пишет о степени достоверности книги историка Ферро, которая является авторитетным источником для историка-академика Алексеева: «Все его «факты» о «спасении» царской семьи заимствованы из «подлинных документов» и заявлений некого Алексиса Бримайера (Alexis Brimeyer, 1946-1995). Он же не только Бримайер, но и Долгорукий-Анжу Алексей Васильевич, он же «наследник неаполитанского престола» - «князь Анжуйский», он же «князь Киевский Олелько II», он же «герцог Дураццо», «родственник» неаполитанских Бурбонов-Конде-Анжу, он же «наследник» сербской династии Неманичей, претендовавший также и на российскую корону и считавший себя главой Российского императорского дома. Алексис Бримайер с треском проиграл множество европейских судов по вопросам о признании своих мнимых прав, в том числе и процесс, инициированный великом князем Владимиром Кирилловичем. Мнимый наследник российского престола решил, что самые глупые, доверчивые и наивные люди живут в России. Во время работы Правительственной комиссии в 90-е годы в её адрес поступило несколько томов от «наследника». Историки, входившие в комиссию, изучили «документы» Бримайера, поразившие всех «исторической дремучестью», и вежливо пожелали «Олелько II» больше не морочить голову Правительству России своей «бредятиной». В 1995 году «герцог Дураццо» умер от СПИДа и на время его благополучно забыли. Сейчас академик В.В. Алексеев «оживил» мошенника и авантюриста, приведя доводы из «копилки» Бримайера. В череде сенсаций появилось очередное «рукописное наследство» Бримайера. Марк Ферро в одном из своих интервью сообщил об открытии журналистки из Оклахомы: «Марие Стравло обнаружила в архивах Ватикана дневник Ольги, который оканчивается на 1954 годе. А умерла она [великая княжна Ольга Александровна Романова – «тётка» Бримайера] около 1960-го». Я абсолютно уверен, что – дневник «Ольги» - это еще одна «посмертная шутка» Алексиса Бримайера. Попытаюсь напомнить уважаемому Вениамину Васильевичу, что он как член Правительственной комиссии был знаком с безумными «доводами» «Олелько II» еще в начале 90-х годов и не разделял их. С каких пор академик «прозрел»? Всем почитателям самозванца-авантюриста сообщаю: до сих пор материалы этого «Долгорукого-Бурбона» находятся на хранении в Государственном архиве Российской Федерации. Мои искренние поздравления почтенному и «наивному» академику В.В. Алексееву с его славной «находкой» еще одной «ожившей» Татьяны Романовой и её «дневника»!»

 Судебное разбирательство по притязаниям Анны Андерсон продолжалось с 1928 по 1970 годы. Его документы до сих пор находятся на государственном хранении в судебных архивах Германии. Материалы суда публиковалось в прессе. Вдовствующая императрица Мария Федоровна и ее дочери великие княгини Ксения и Ольга не признавали самозванку. В 1995 году по поручению Правительственной комиссии директор Российского государственного архива Российской Федерации С.В. Мироненко и следователь Соловьев в Дармштадте изучили многотомные материалы из собрания Эрнста-Людвига (последнего великого герцога Гессенского и Прирейнского, брата императрицы Александры Федоровны), связанные с попытками идентификации Анны Андерсон. Ни эти материалы, ни судебные документы об Анне Андерсон, ни опубликованные материалы великого князя Андрея Владимировича – не содержат никаких достоверных сведений, позволяющих признать претензии самозванки Анны Андерсон.

Тем не менее, ученые Правительственной Комиссии тщательно исследовали и эту версию. Привожу малую часть выводов следователя Владимира Соловьева: «7 февраля 1920 года неизвестная женщина пыталась покончить с собой, бросившись в воду с Бендлерского моста в Берлине. Её спасли, но она категорически отказалась назвать свое имя. Женщину поместили в приют для лиц с нарушенной психикой и в документах обозначили как «фройляйн Унбекант» (нем. Fräulein Unbekannt, «неизвестная»). Однажды ей в руки попал иллюстрированный номер газеты «Берлинер иллюстрирте» от 23 октября 1921 года под заголовком: «Одна из царских дочерей жива» о семье русского царя Николая II. Лежавшая вместе с ней в психиатрической больнице бывшая прачка Мария Колар Пойтерт обратила внимание на внешнюю схожесть пациентки с великой княжной Татьяной, фотографии которой были помещены в журнале. С этого началось «восхождение» неудавшейся самоубийцы. В рамках интервью невозможно описать все приключения и злоключения, выпавшие на долю «фройляйн Унбекант». Через некоторое время её имя попало на страницы газет и вызвало необыкновенный энтузиазм во всех слоях общества. Самозванка рассказала, что в ночь убийства царской семьи всех женщин изнасиловали. В момент расстрела она потеряла сознание и очнулась в доме у Александра Чайковского, солдата из охраны дома Ипатьева. Вместе с семьёй этого солдата она на телеге проехала всю Россию и очутилась в Бухаресте. Она забеременела от Чайковского и вышла за него замуж, но родившегося ребенка (самозванка называла его то ли Александром, то ли Алексеем), сдала в приют. В Бухаресте её мужа Чайковского убили в уличной перестрелке. После этого она покинула родственников мужа и добралась до Берлина. По словам самозванки, она знала русский язык, но отказывалась говорить по-русски, поскольку именно на этом языке прозвучал приказ о казни её семьи. На теле «фройляйн Унбекант» врачи обнаружили большое число заживших ран. У «Чайковской» были повреждены, а потом удалены 16 передних зубов, имелись признаки перелома верхней и нижней челюсти. После обнародования признаний «фройляйн Унбекант» началась длительная история признаний и непризнаний её принадлежности к царской семье, борьбы лиц из окружения самозванки за «царское золото». «Анастасия Чайковская» говорила путано и отрывочно, она ссылалась на дефекты памяти, связанные с постигшими её несчастьями. Однако её заворожено и доверчиво слушали окружающие, так же как древние греки внимали дельфийской пифии, находящейся в трансе. Каждый заинтересованный человек по-своему трактовал бессвязные «пророчества» уцелевшей «принцессы». Между тем опытные психиатры заявляли о её вменяемости, о сохранности интеллекта и памяти. Сегодня мы можем сказать, что «фройляйн Унбекант» действовала сознательно и как талантливая мошенница блестяще сыграла роль «несчастной» и всеми покинутой русской великой княжны Анастасии. Она уехала в США, где ей дали имя Анны Андерсон, получила там всемирную и скандальную известность. О её мнимой судьбе киностудия «20 век Фокс» в США сняла фильм «Анастасия», где роль великой княжны сыграла сама Ингрид Бергман, получившая второго «Оскара» за лучшую женскую роль. В печати появилось множество статей и книг о спасенной «принцессе». 8 сентября 1927 года великая княгиня Ольга Александровна писала приютившему «Анастасию» герцогу Георгию Николаевичу Лейхтенбергскому: «Не удивляет ли Вас то, что лица, близко знавшие моих племянниц: я, Жильяр, его жена, мой муж, Иза Буксгевден, Волков, Мордвинов и т[ак] д[алее], говорят, что это не она; а лица, не знавшие или видевшие их случайно - вроде: Глеба и Татьяны Боткиных, проф[ессора] Руднева, Ратлевой и т[ак] д[алее], да и Вы сами их мало знали, - доказывают обратное». 15 октября 1928 года по поручению 35 родственников императора Николая II в прессе было опубликовано заявление о том, что они считают Анну Андерсон самозванкой. Это не помешало тому, что судебные процессы о признании Анны Андерсон великой княжной Анастасией длились с 17 июля 1928 до 17 февраля 1970 года, когда в 50-летнюю годовщину с момента рокового прыжка в воду германский суд окончательно заявил о том, что Анна Андерсон не смогла доказать свою принадлежность к императорской семье. Несмотря на это легенда о спасшейся великой княжне осталась. История вымышленной «Анастасии» тянулась до самой смерти претендентки, случившейся в 1984 году, и завершилась только в начале 1990-х годов. 12 февраля 1984 года Анна Андерсон, после замужества – Анна Мэнехен умерла в США от воспаления легких. По её завещанию тело в день смерти кремировали и двумя днями позже, хотя Андерсон и не исповедовала никакой религии, отпели в часовне при Университете Вирджинии в городе Шарлотсвилль. В понедельник 18 июня 1984 года урну с прахом Анны Мэнехен захоронили на православном кладбище возле баварского замка Зееон, где в 1927-1928 годах Георгий Николаевич (28.11.1872 — 9.8.1929), герцог Лейхтенбергский, принц де Богарне, дальний родственник Романовых дал приют самозванке. Даже после смерти Анны Андерсон многим казалось, что родственники герцога признали её и разрешили похоронить на своем фамильном участке. На самом деле решение о захоронении урны праха в кладбищенской стене приняли не имеющие отношения к потомкам герцога члены церковной общины. Казалось, что умершая Анна Андерсон унесла с собой тайну своего происхождения, однако провидческим оказалось письмо мудрого и опытного великого князя Александра Михайловича направленное 16 февраля 1928 года великому князю Андрею Владимировичу. Великий князь писал относительно Анны Андерсон: «…я не сомневаюсь, что дело раскроется, и истина выяснится неожиданно для всех».

С конца двадцатых годов имя Анны Андерсон связывалось с именем пропавшей без вести в 1920 году фабричной работницей Франциской Шанковской. Считалось, что Шанцковские – это единственная семья польских крестьян, которые с некоторой долей вероятности могли быть родственниками великой авантюристки. В то же время, даже противники Анны Андерсон отвергали возможность такого родства, считая, что Андерсон происходила из «благородной» семьи. Ученые усомнились в «голубой крови» самозванки. Были взяты образцы крови у Маухера, сына Маргареты Эллерик, которая являлась дочерью Гертруды, сестры Франциски Шанцковской, и, следовательно, Маухер должен был иметь одинаковый генетический профиль митохондриальной ДНК с пропавшей Франциской Шанцковской. Итоги исследования, проведенного Питером Гиллом, говорили о том, что Карл Маухер мог являться родственником Андерсон по материнской линии. Питер Гил признал вероятность того, что женщина, известная как Анна Андерсон, была Франциской Шанцковской, равной 98,5%. По утверждению Питера Гилла, он привел только вероятностные статистические данные. На самом деле профили, общие для Анны Андерсон и Карла Маухера, оказались настолько редкими, что их не удалось встретить ни в одной из существующих баз данных. Подобные исследования, проведенные и по другим родственникам Анны Андерсон, показали тот же результат.  

За 20 лет, прошедших со времени первых исследований биологических препаратов и волос Анны Андерсон, генетика сделала огромный рывок вперед. Появилась возможность на более высоком уровне проверить работу предшественников. Доктор Майкл Кобл, бывший сотрудник Лаборатории генетического анализа Вооруженных сил, а ныне специалист по судебной биологии Национального института стандартов и технологий в Мэриленде, принимавший участие в идентификации останков Романовых, повторно провел в 2010 году самые совершенные на сегодня исследования волос Анны Андерсон. Сомнений нет. Это Франциска Шанцковская.

Франциска Шанцковская родилась 24 декабря 1896 года в селении Боровилхас между Померанией и Западной Пруссией в многодетной крестьянской семье. Она происходила из кашубов, балтийских славян, говоривших на особом диалекте польского языка. Отец выделял Франциску среди других детей. Она лучше всех одевалась и даже закончила полный курс средней школы города Хидендорфа. Франциска хорошо успевала в школе, имела грамотную речь, много читала. Языками общения кроме кашубского у неё были польский и немецкий. Отец освободил любимую дочь от всех домашних обязанностей. В юности Франциска выглядела замкнутой девушкой, не ладила с матерью, братьями и сестрами. В феврале 1914 года Франциска Шанцковская в возрасте 17 лет приехала в Берлин. Она устроилась горничной в богатом доме, потом официанткой в кондитерской. В Берлине Франциска сменила фамилию Ченсковская на Шанцковску. В конце лета 1915 года она получила работу на заводе электротехнической кампании, где проводила обработку и сборку гранат. Весной 1916 года Франциска познакомилась с молодым мужчиной, вскоре призванным в армию и погибшим на фронте. Предполагается, что от него она или родила ребенка или сделала аборт на поздних месяцах беременности, что подтверждается гинекологическим обследованием Анны Андерсон, проведенном в 1951 году. 22 августа 1916 года на работе Франциска неожиданно потеряла сознание. Граната, находившаяся у нее в руках, выпала и покатилась по полу. В результате взрыва погиб мастер, а Шанцковская была ранена. Возможно, потом она говорила о шрамах на теле, как о следах ран, якобы полученных во время расстрела царской семьи в подвале дома Ипатьева. Результатом взрыва стало тяжелое нервное расстройство, в результате чего молодую женщину передали под опеку в психиатрическую больницу. В больнице она, как и в 1920 году, отказалась назвать свое имя, возраст и профессию. 19 сентября 1916 года Франциску признали невменяемой и отправили в психиатрическую клинику Берлин-Шенеберг, где она оставалась до конца 1916 года. В начале 1917 года её перевели в Государственный институт здравоохранения и опеки в Дальдорфе, в Берлине. Пройдя курс лечения Шанцковская, оставшись без работы, была вынуждена вернуться к матери. В апреле Франциска поступила на сельскохозяйственное предприятие в провинции Шлезвиг-Гольштейн, которое одновременно являлось лагерем русских военнопленных. Ежедневно по 10 часов в день в течение пяти месяцев Франциска находилась рядом с русскими. Возможно, здесь Франциска на бытовом уровне научилась понимать русскую речь. Осенью 1918 года на Шанковскую неожиданно набросился русский солдат и жестоко избил её. Он наносил удары каким-то сельскохозяйственным орудием, скорее всего, вилами. При этом он мог повредить ей ей зубы, причинить шрамы на голове и проткнуть стопу. После этого нападения она вернулась в Берлин. Соседи по квартире отмечали, что осенью 1918 года у Франциски были раны, голове и она постоянно жаловалась на головную боль. Не имея постоянной работы и оставшись в полном одиночестве, Франциска Шанцковская пропала без вести тогда же, когда в берлинском канале обнаружили утопающую Fräulein Unbekannt. Берлинскую полицию мало интересовала Франциска Шанцковская, безвестная женщина без определенных занятий, официально признанная сумасшедшей. Родственники её тоже не искали. Когда позднее на суде возник вопрос о том, куда же могла деться Франциска Шанцковская, заинтересованные свидетели говорили о том, что настоящая Франциска Шанцковская исчезла бесследно, потому, что была убита и съедена берлинским людоедом Георгом Гроссманом.

Итак, какие перспективы были у выжившей Франциски Шанцковской после попытки самоубийства? Пролежать какое-то время в психиатрических больницах, а потом умереть где-то в берлинских трущобах без квалифицированной медицинской помощи от костного туберкулёза? Удачное перевоплощение в «великую княжну» давало ей возможность иной жизни, с комфортным существованием в шикарных квартирах и богатых пансионах рядом с особами «голубой крови». При условии разоблачения она всегда бы могла вспомнить о том, что её уже признавали душевно больной и избежать ответственности».

Как видим, историческая экспертиза учеными Комиссии велась тщательно. Множество обретенных документов опубликовано. Но академику Алексееву нужно, чтобы в рамках Следствия были рассмотрены именно его «факты» и «версии» (которые, повторяю, он мог сам давно исследовать). При этом он не приводит ни одного реального документального свидетельства, а перечисляет ряд мифов и сплетен. Нужно учитывать, что власти Советской России дезинформировали население всех стран легендами о «спасении» царских детей. В разных странах в различных слоях общества появлялись десятки вариантов «посмертной жизни» членов царской семьи. В ходе расследования уголовного дела десятки человек заявляли в Правительственную Комиссию о том, что они прямые потомки императора или его ближайших родственников. Эти люди «убедительно» доказывали свое родство с Николаем II и требовали немедленно признать их мнимые права. На каком юридическом основании Следствие должно изучать версии, на которых настаивает В.В. Алексеев, при этом оставлять без внимания множество других версий «жизни» княжны Анастасии!? Или Правительство должно бесконечно заниматься всеми бесконечно воспроизводимыми версиями?!

Таким образом, академик Алексеев, игнорируя множество научных исследований и документально подтвержденных фактов, на основе своих псевдонаучных измышлений требует провести ревизию решения Правительства России о захоронении царской семьи. Но для этого, как минимум, Алексееву, нужно доказать, что все следственные экспертизы по идентификации царской семьи, все воспоминания участников расстрела и захоронения, все собранные Правительственной Комиссией документы являются ложными или ничтожными. В.В. Алексеев за более чем два десятилетия этого не сделал, что доказывает ложность версий ученого академика.

Виктор Аксючиц, философ, член Политического Совета партия "Родина"