Посмотрел фильм Звягинцева «Левиафан». Повезло сразу. Через пять минут наткнулся в «Дожде» на интервью Собчак с пресловутым Звягинцевым. От фильма - тоска, от личностей Собчак и Звягинцева - скука. Самый умный вопрос Собчак задала, извиняясь за его глупость: «Где положительный герой?» Незадачливый режиссер стал гримасничать и убеждать, что положительный герой - это штамп советского кино. Он это так произнес "советское кино", как будто ему удалось где-то и как-то поставить фильм хотя бы на уровне среднего советского. Нет! Вот поставил он публицистическую агитку типа: водка, маты, адюльтер, произвол власти,благославляемой попами. И запад аплодирует, и вместе с имитатором находит какой-то глубокий смысл в наспех рассказанном, за стаканом водки, анекдоте. Ксюша таращила умно глаза и задавала вопросы от имени глупой публики, а Звягинцев ломал руки и твердил о том, какую огромную работу он проделал, чтобы меня зрителя расстроить перед сном. Куды мы катимси? Почему лишенные духовного объема индивидуумы сидят в ящиках нашего тв и нагоняют скуку пошлости?

Что же сотворил этот малосимпатичный человечек , автор прославляемого незаслуженно западом и российскими либерал-фашистами, фильма под названием «Левиафан»? По чьим стопам пошел наш «режиссер», которому претит опыт отцов советского кино? Что не узнаете, под толстым слоем шпаклевки? Да и я узнал не сразу, не признал в Звягинцеве последователя и ученика «великих» российских художников и деятелей русофобского агитпрома «девочек» из Пуси Райт. Судите сами: у фильма и перфоманса сверх задача одна и та же - убедить русскую публику, что ничего святого не существует. Если Пуськи утверждали , что сквернословить и пакостить можно в церкви, то Звягинцев лишает сакрального значения семью, где можно разговаривать матом с женой, другом, сыном, где другу тоже все можно, а стакан водки приравнен к покаянию и молитве о спасении. А где иначе найдешь утешение как не в водочных реках, если священники по приличной таксе обслуживают убийц и храмы свои готовы строить где угодно, хоть на развалинах бывших семейных гнезд? Для запада тоже дается хорошая картинка: русские люди такие же нормальные, как и на западе, без предрассудков и религиозных фантазий, но с пьянкой, дружескими изменами и сквернословием. Люди такие же как и на западе, только вот с властью и не повезло, которая тоже пьянствует, сквернословит и бесчинствует, но окармливается у Церкви, а это и делает ее по-настоящему бесчеловечной и опасной для развивающегося в запад общества.

Выродившаяся в сатанизм западная цивилизация атакует Российскую Федерацию и другие огрызки Великой России по всем фронтам, не потому что она боится конкуренции(как утверждают наши стукнутые западничеством правители), а от страха, что Великая Православная Русь может религиозно восстановиться в цивилизацию с христианской культурной сверхзадачей. Именно в этом глубинная суть происходящей мировой войны. Ни Российская Федерация, ни Белоруссия, ни Украина отдельно не в состоянии стать антиподом падающего в содом Запада, они с его активной помощью лишь падают туда же с более медленной скоростью. Почему же сатана, курирующий европейскую цивилизацию, так активировал своих слуг в управленческой среде западных эмансипированных государств? Потому что, несмотря на либерализированную «элиту» и развращенного ею толстого обывательского слоя граждан-потребителей, в населении бывшей России осталась приличная закваска русского православного народа, которая может остановить процесс сползания кусков бывшей России в богоборческий евросодом. Русский православный народ не убит и начинает сознавать свою силу и самобытность, чем и напугал, изрядно, впавшую в откровенный сатанизм правительственную шушеру Европы и США и их серых кардиналов-хозяев-толстосумов, обезумевших на службе Мамоне!

А вот вопрос о положительном герое, на который Звягинцев ответил с презрительной улыбкой, обзывая его примитивным, остается главным вопросом жизни и искусства. Это вопрос, по большому счету о том, есть ли на Земле хорошие люди. Если я утверждаю, что хороших людей и праведников не бывает, а святых вообще придумали, то я – сатана. Если же я всего лишь человек, то похоронив идею о положительном герое, я служу сатане своим искусством! На наш взгляд это и есть тот водораздел, разделяющий свободу слова и самовыражения от преступного злоупотребления ими. Если кто-то преступно злоупотребляет, то уже становится не важно мизантроп ли имярек или жертва дьявольской пропаганды: он выступает как враг рода людского, враг Христа, противник (сатана). Автор «Левиафана» как раз и выступает в таком качестве. Но у нас еще другая беда: не только еще многие не верят в Бога, но еще больше тех, кто не верит в сатану. Даже священники все меньше говорят о происках дьявола, а упирают больше на никем не доказанную греховность человеческой плоти и первородный адамовский Грех, якобы в виде детского непослушания приказу.

А он будет продолжать одерживать победу за победой, властвуя над умами и сердцами зомбированного человечества средствами псевдо искусства, псевдо кино, псевдо литературы, любого другого псевдо творчества. Похвала фильму «Левиафан» от Запада и восторженная реакция на него наших либерал-большевиков является яркой иллюстрацией этого прогрессивного духовного паралича.

И нам все тяжелее защищаться от этой пошлости, потому что у нас нет мирской христианской культуры, потому что в церквях мы еще не собираемся в один православный народ, а только, как справедливо заметил Патриарх Кирилл, приходим получать религиозную услугу.

Чуть не проспал сегодня утреннюю пробежку, так как не смог лечь спать вчера, как обычно , в 22часа, пересматривал фильм «Москва слезам не верит», и не хватило воли нажать стоп до конца фильма, до 23 часов. Кто-то считает, что кино ушло с тех пор значительно вперед, и наступило время давать «Оскара» звягинцевым с их «левиафанами». В чем же выражается этот прогресс? Мне говорят, то была мелодрама, а это …не помню, как называют теперь это, я не кинокритик. Я обыкновенный слезливый зритель, и пусть Москва не верит слезам, но я смотрел мелодраму вчера и плакал, и со слезами на глазах любил Бога, Катю, Гошу, всех людей и самого себя. Мои слезы научали меня христианской любви, будили во мне волю к преодолению трудностей, рождали чуткость и снисходительность к чужим слабостям. Сегодня Москва слезам не верит, сегодня она и не плачет даже, и не смеется, она тупо смотрит «Левиафан» и требует, чтобы кто-то сделал ее жизнь лучше. Она уже даже не знает как лучше, она забыла в высокомерном подростковом самоутверждении подчинению своего духа шопингу все традиционные представления предков о добре и зле. Некогда вспоминать, нужно не отстать в гонке потребления, нужно презирать тех, кто в ней отстал, завидовать тем, кто преуспел, и ненавидеть тех, кто мешает преуспеть тебе. В этой гонке сумасшедших нельзя победить и остановиться для радости жизни, поста и молитвы. «Левиафан» - это перфоманс, это флаг ненависти к Богу и Церкви, подхваченный у Пуси Райт. Эта ненависть к государству, которое начало строить церкви, чтобы обманывать их, рабов Мамоны, якобы для того, чтобы не дать им победить в глобальной потребительской гонке.

Виктор Дорифор