Крамской И.Н.«Портрет поэта и художника Тараса Григорьевича Шевченко» 1871 г. Фрагмент

Тарас Григорьевич Шевченко жив и бьет арматурой по голове, жжет живьем, выкалывает глаза, стреляет в нас, поэтому всех поголовно заставят его любить! Нелепые обвинения? Нужны доказательства?

Вчера в Донецке встретил двух женщин среднего возраста похожих на педагогов. Они привлекли к себе мое пристальное внимание. Я смотрел с удивлением на их руки… Обыкновенные женские руки с маникюром на пальцах, но они держали портреты человека, с до боли знакомым лицом, обрамленным огромными вислыми усами. Видеолентой пронеслись воспоминания: 1965 год, авиагарнизон на границе с Норвегией, Луостари Новое, школа №7: я сижу за последней партой, а на меня с яростной ненавистью, с портрета над классной доской, смотрит человек с большими висячими усами. Мне стало страшно, возникло ощущение, что этот человек принесет мне много горя в будущем. Он так меня напугал, что последние полвека я старался о нем не думать, не читать его стихов и обманывать себя, делать вид, что его никогда не было и что я его не боюсь. Неужели кобзарь?! Спрашиваю милых дам с дрожью в голосе: «Кто это? Кого вы несете?» Да я не ошибся: Тарас Шевченко! Остолбенелый, потерявший дар речи я смотрел им в след, начиная понимать, что от этого человека так легко не избавиться…

Дома, за обедом, против обыкновения, выпил полстакана водки и успокоился. Женщины несли портрет. Ну что? Может быть, они лишь механически переносили его с места на места, может быть, даже сняли со школьной стены и отнесли в склад, какой-нибудь… Включаю первый канал Украины, захваченный неонацистами а там… В помещении Верховной Рады на трибуне выступает господин Кириленко в вышиванке с просветленным лицом и говорит: « Мы должны 200лет со дня рождения Тараса Григорьевича Шевченко отметить так, чтобы каждый житель нашей великой державы от Львова до Енакиева и Севастополя был обязан продемонстрировать свою любовь к кобзарю, весь год ежедневно все должны выражать эту любовь к поэту, со словами которого небесная сотня шла в бой на московских империалистов!» Его сменяет на трибуне министр культуры Украины, тот самый, что называл русский язык собачей мовою, и тоже произносит пламенную речь о том, как умирали на майдане герои с виршами кобзаря на устах. Он как обычно не стесняется и цитирует несколько стихотворений главного поэта проекта Украины. Я бы тоже процитировал, но чувство стыдливости и страх перед законом, запрещающим разжигать национальную ненависть останавливает меня от артикулирования призывов топить умытых кровью москалей в Днепре… А перед этой экзекуцией должна загореться земля, зажженная лютой ненавистью к клятым москалям. Ораторы выходили на трибуну один за другим и продолжали в том же духе… Наконец, как черт из табакерки, выскочил оранжевый политик Томенко, известный как реаниматор казацко -украинской площадной демократии, и предложил принудить крымчан к противоестественному сожительству, к соборности с бандеровцами, заставляя изучать наизусть произведения великого поэта Шевченко – вдохновителя освободительной войны против московского империализма.

Мне стало противно, я стал задыхаться в этой удушливой атмосфере славословий ненависти. Чтобы как-то успокоить душу, нахожу в интернете канал Россия, а там…. А там министр культуры Медынский открывает памятник Тарасу Шевченко, по его версии,(Медынского), призванного объединять русский и украинский народы. Мне, русскому человеку, испытавшему на себе груз дватцатитрехлетнего насильственного укранизаторского объединения с бандеровцами в один антирусский отряд особого назначения, становится не по себе и я ухожу с России на Российскую службу новостей, но там уже господин Максим Шевченко говорит о важности чествования Шевченко в Москве и необходимости признавать единую украинскую нацию фундаментом построения независимого государствав под названием Украина. Максим при этом называет фашистом Жириновского, утверждающего, что никакой украинской нации не существует, что есть лишь малороссы, такой же субэтнос как и великороссы, и белорусы. И если даже Тарас Григорьевич знал, что он малоросс и не стыдился, то Максиму Шевченко обидно признавать себя представителем малоросской части русской нации. В опровержение «фашисткой» идеи единой русской нации Максим приводит убийственный довод: « У моего папы в паспорте было записано -- украинец. Что жириновские хотят сказать, что моего папы не было?!» Я хочу ответить всем шевченковцам : «У меня тоже был папа, который родился в селе Кандеевка Пензенской области! У него в паспорте было написано - русский! Вы что хотите сказать, что он не был великороссом? Или вы хотите, чтобы я превратился в антирусского великоросса на этом основании? А можно я буду считать себя русским патриотом и великороссом? Можно я буду, вместе с белорусом Виктором Аксючицем и малороссом Гоголем, гордится тем, что я русский! Можно мы будем радоваться тому, что в нас, русских, бандеровская агрессия вызвала рост русского самосознания и стремление к истинному православному единению?!»

Виктор Дорифор