Валентин Курбатов, писатель, член Общественной палаты России дает оценку основным понятиям культуры, в контексте российской действительности

Так и хочется не сказать даже, а воскликнуть: наконец-то! Наконец Госдума выносит на обсуждение «Закон о культуре в Российской Федерации». А то уж недолго и забыть значение этого слова. Прямо с порога, с первых вступительных определений «Закона» с тревогой видишь, как за последние два десятилетия успело расплыться понятие «культура», сколько мы нажили общих слов, в которых легко утопить всякое дело и которыми легко отговориться от любых конкретных проблем.

Вот оно, это определение, которое предлагает «Закон»: «Культура – совокупность присущих обществу или социальной группе отличительных признаков, ценностей, традиций и верований, находящих выражение в образе жизни и искусстве». А у меня на столе, словно кто под руку подсунул, лежит книга лучшего, наверно, критика европейской культуры и традиции Рене Генона и он там в 1921-м году говорит, что сама расплывчатость терминологии есть первый знак разрушения традиции и приводит тогдашнее определение  цивилизации, как «совокупности технологий, организаций и верований, общих для какой-то группы людей в течение определенного времени». Неправда ли похоже? Между тем, уже кажется только ленивый не писал о различии понятий цивилизации и культуры, если не о прямой враждебности их. Одного слова «верование» хватит, чтобы сразу споткнуться о сложность его истолкования, тем более в России, где в верованиях, кажется, нет только синтоизма.

И так статья за статьей, определение за определением. Вот хотя бы – что такое «нематериальное культурное наследие»: это «обычаи, формы представления и выражения, знания и навыки, а также связанные с ними инструменты, предметы, артефакты и культурные пространства, признанные сообществами, группами и, в некоторых случаях, отдельными лицами в качестве части их культурного наследия». Так сразу и видишь это «отдельное лицо» в виде художника О. Кулика, который нагишом сидит на цепи в выставочном зале и норовит укусить посетителей за ноги, потому что это его понимание «культурного наследия».

 Или вот:  «культурные блага –  это условия и услуги, предоставляемые юридическими и физическими лицами для удовлетворения культурных потребностей граждан, культурных сообществ и общества в целом». При такой широте определения любой сочинитель порносайтов может считать свои «услуги» удовлетворением «культурных потребностей граждан».

«Государство гарантирует каждому свободу всех видов творчества, право на все виды и формы творческой деятельности в соответствии с его интересами и способностями». Вот эти слова «всех видов» и «право на все формы» - опять ведь не поощрение лучшего, которое не ищет разрешения, а счастливая лазейка для всякой нечистоты.

«В Российской Федерации устанавливаются государственные минимальные социальные стандарты в сфере культуры» и тут же декларируется «проведение единой государственной политики в сфере культуры». Как-то они плохо согласуются «минимальность» и «единство государственной политики». И вот это давно мучающее: «Никакое общественное объединение творческих работников не имеет преимуществ перед другим общественным объединением творческих работников в отношениях с государством». А ведь какая-то разница между Союзом писателей и  Союзом любителей хорового пения даже на самый демократический взгляд есть.

«Правительство Российской Федерации формирует федеральные целевые программы в сфере культуры, обеспечивает реализацию указанных программ». Слова, слова, слова.

Общественная Палата России вчера на заседании Комиссии по сохранению и развитию отечественной культуры поддержала необходимость и своевременность «Закона» на фоне очевидного «культурного провала последних двадцати лет» и подробно оговорила необходимость уточнения многих слишком отвлеченных мест в «Законе». Было жестко отмечено, что «Закон» «слишком декларативно формулирует обязанности государства», что в его нынешних формулировках он не рассчитан на «смену приоритетов государства по отношению к культуре», что это опять только «латание дыр» вместо прямо необходимого сейчас «новаторского системно-контентного прорыва».

Хотя, коли поглубже-то заглянуть, то уж и не о «прорыве» надо говорить, а просто о спасении родной культуры. И как конкретно начнешь говорить, так душа закричит, и общие места осыплются сами собою.

По-прежнему беззащитны перед наступающей застройкой и продажей земель в якобы сельхозпользование великие литературные Заповедники (пушкинское Михайловское, толстовская Ясная Поляна, лермонтовские Тарханы) и Закона о Заповедниках нет как нет.

Никак не могут защититься точно очерченными охранными зонами исторические памятники Пскова и Изборска, Смоленска и Суздаля, Ростова Великого и Юрьева Польского.

Тщетно ищет защиты русское слово (в родной Общественной палате я прочитал в одном из документов Комиссии по культурному наследию «девелоперы должны отдавать преференции инвестициям в кластеры»).

И сколько опасностей для культуры возникает на «пограничных» территориях – как в образовании в связи с форсайт-проектом «Детство 2030» с его ювенальными технологиями и возможностью заводить «виртуального ребенка» или в разгулявшейся энергетике, когда при строительстве одной Богучанской ГЭС иногда по второму и третьему разу затопляют на Ангаре старые села, расселяя жителей по городам и тем бездумно (или обдуманно?) уничтожают генетическую память земли, ее трехсотлетнюю культуру, её живой язык.

В этом случае слово «культура» даже не поминается, как не имеющая касательства к делу – было бы жилье, да поменьше было бы разговоров о кладбищах, традициях и духовной смерти.

Будем надеяться, что мы спохватились вовремя и обсуждение «Закона» не ограничится Госдумой и Общественной палатой, а, наконец, спохватится всякое русское сердце, потому что культура – это каждый из нас.

Валентин Курбатов

Псков.