На вопросы «Переправы» отвечает писатель Василий Васильевич Киляков

Что кажется Вам неприемлемым в художественном творчестве?

Если литература не взлетела над уровнем суетной жизни из-за коротких крыльев и укороченного хвоста, она становится неприемлемой, ядовитой.

Расскажите читателям «Переправы» какой-нибудь эпизод своей творческой биографии, который можно назвать значительным или о котором никто не знает.

Сюжет для романа, который я так и не успел написать, сюжет, списанный с самой жизни. Талантливый студент. Жил впроголодь, все пять лет подрабатывал, как теперь говорят: прозябал — но при этом изобретал множество всяческих «пустяков». Огромное число рацпредложений, половина из которых отнималась ловким начальством под предлогом того, что для продвижения изобретения нужен «толкач». А для того, чтобы был надежный «толкач» — за 25 процентов от выплаты за изобретение — студент вынужден был платить заму, заву, бригадиру, где он подрабатывал, другим влиятельным людям. Был он щедр и был молод, жизнь казалась бесконечной. Получил диплом с отличием, женился, обзавелся детьми…

Инженеру хорошо платили, и, помня прежние его заслуги, уважали. Благодарили премиями, грамотами, вымпелами, словом, повод найти было легко — и начальству и ему самому. Но мало-помалу выпивки превратились в запои, начались гонения. Угрозы на работе. Семья распалась. Здоровье начало сдавать, собрался «букет» недомоганий.

Вылечился и не пил лет тридцать. И все эти годы, после лечения, капли спиртного в рот не брал, жил скрягой, ругался с кассирами и продавцами из-за копеек, из-за рубля, несказанно радовался каждой копеечной находке. Вел он жизнь одинокую, никому не ведомую. С друзьями виделся все реже и реже. Да и не было теперь, не стало общих тем для разговоров.

Однако талант есть талант: рацпредложения, повышения по службе, появились последователи и подчиненные. Из доброго и когда-то покладистого инженера, рубахи-парня с темпераментом поэта, превратился он в начальника-крючкотвора, со скверным характером. Ему когда-то не раз прощали пьянство на работе, он — никому и никогда.

Дома с особой тщательностью мыл посуду, часами простаивал в очередях, сдавал «хрусталь» и пустые металлические банки, которые собирал всюду. И вот сколотил деньгу порядочную, купил квартиру. Машину, гараж. Одеваться в старости стал крикливо: жизнь шла вперед. А он все еще как бы остался в молодости, в юности. Яркий галстук, рубашки носил кричащие. С детьми поддерживал холодные отношения из-за своей неистребимой теперь уже скаредности.

Умер один, в ванне, в которую налил слишком горячую воду — сердце не выдержало. Соседи стучали в дверь (из квартиры несло тошнотворно). Вызвали милицию, которая отказывалась идти в это зловоние. Привезли противогазы, и когда вошли, увидели в ванной комнате недопитую бутылку водки, а в ванне — раздутый труп. Что послужило причиной смерти — выяснили потом: испуг от возможного удара от давней «кодировки». Сердце оказалось вполне здорово…

А то, что это именно он, хозяин квартиры, талантливый инженер, распознали дети, родственники, прибывшие на опознание, из подмосковного захудалого городишка — в Москву, в дорогую квартиру. Их с трудом отыскали…

…Так как же нужно было жить человеку?!

Каким Вам видится будущее литературы?

Единственное мое пожелание, даже и мольба к Господу: чтобы художникам будущего, а может быть и нашего уже времени не пришлось писать романов с названием похожим на название Николая Ивановича Кочкурова (Артёма Весёлого): «Россия кровью умытая»…

Есть ли у Вас рекомендации для молодых студентов-филологов?

Есть. Я совершенно покорен творчеством Василия Давыдовича Ирзабекова. Его «Тайны Русского слова», «Русский язык как Евангелие» и другие книги нужно знать так же хорошо, как творчество Шишкова, Державина, стихотворения Ломоносова. В наше время диски в мр-3, начитанные А.А. Замостьяновым, не только стоили бы очень дорого для душ человеческих, с его образованием и умением отбирать произведения для современников, а и просто незаменимы, а какое мастерство и интонации! И при всем при этом – честность, никакого актерского куража! Я не только рекомендую, а покорнейше прошу читать В.Д. Ирзабекова, приглашать его на встречи с филологами (гонорары он переводит «Народному Радио» и «Радонежу»). Те глубины и способ подачи, которые присуще только ему, не спутаешь с другим.

Многим из нас, с нашими исконно-русскими фамилиями («Киляков», например) стоит поучиться у этого филолога, искренне верующего и убежденного славянофила.

Что Вы пожелаете читателям «Переправы»?

Пожелание всем одно — и читателям, и особенно редколлегии, создателям этого журнала: сохранить по возможности здоровье — нравственное и физическое. Это не высокие слова и не дидактика. Очевидно, что времена начнут меняться, и очень скоро. Многое изменится сразу и в корне, а что-то — постепенно, с болью и с трудом. И эти изменения нужно будет, необходимо станет отвоевывать, возвращать. Наши библиотеки, наши заводы и станки, наши цеха, которым я отдал десять лет жизни — и хожу теперь в их пролетах, как по кладбищу — все придется «вертать», отстраивать снова. А для этого потребно здоровье во всех его смыслах, ведь сказано нам, что лишь «претерпевший до конца — лишь тот спасен будет».

Источник изображения:  fotki.yandex.ru