Ни к чему не обязывающий small talk

30-31 октября в Риме прошёл шестнадцатый саммит «двадцатки». Итоги саммита оказались разочаровывающими. Главными вопросами повестки дня стали два – борьба с «пандемией» и меры борьбы с «потеплением климата». Прочие вопросы (растущая социально-имущественная поляризация в обществе, налогообложение ТНК, цифровые валюты, безопасность Интернета, борьба с коррупцией и др.) оказались на периферии.

По первому вопросу обсуждение прошло в Риме еще накануне, 29 октября на встрече министров финансов и здравоохранения G20. Там обсуждались план вакцинирования человечества от ковида, изыскание финансовых ресурсов для помощи экономически отсталым странам в деле вакцинации, создание наднационального органа в борьбе с возможными новыми пандемиями. Было провозглашено, что к концу текущего года полной вакцинацией от ковида надо охватить 40 процентов населения планеты, а к середине следующего года – 70%. Однако никаких конкретных обязательств (прежде всего финансовых) участники встречи на себя не взяли.

Затем общие слова о совместных усилиях по вакцинации человечества из заявления «малого» саммита перекочевали в финальное коммюнике «большого» саммита.

Итак, «синицу» (достижение принципиальных договоренностей по решению неотложных задач в борьбе с инфекционными заболеваниями) участникам саммита поймать не удалось. Все переключились на отлов «журавлей в небе» – не просто долгосрочных, а сверхдолгосрочных вопросов «глобального потепления». Ничего более насущного, чем заявления о том, что надо сделать то ли к 2040, то ли к 2050 году, участники встречи не нашли. Зато они были очень щедры на обязательства по декарбонизации экономик своих стран. Считается, что главный вклад в эмиссию СО₂ (главного парникового газа) вносят Китай, США, Индия и Россия. По оценкам British Petroleum, в 2020 году их доли в общем объеме эмиссии углекислого газа составили соответственно (%): 30,7; 13,8; 7,1; 4,6. Главы государств и правительств энергично рассуждали о страшной угрозе планетарного потепления, которое может перейти в фазу глобального кризиса где-то между 2050 и 2060 гг. (если сохранятся тенденции предыдущих десятилетий). Ещё говорили об успехах своих стран в деле выполнения Парижского соглашения по климату 2015 г., о «встречных планах» и «дополнительных обязательствах» в деле декарбонизации национальных экономик.

«Мы по-прежнему привержены цели Парижского соглашения – удерживать повышение средней глобальной температуры значительно ниже 2 градусов Цельсия и продолжать усилия по ограничению его на 1,5 градуса Цельсия выше доиндустриального уровня», – говорится в итоговом документе. Подобные формулировки рассчитаны на неподготовленную аудиторию. Специалисты пожмут плечами, поскольку температура «доиндустриального уровня» – выражение очень невнятное. Во-первых, потому, что до промышленной революции в Англии никто среднюю температуру на планете не измерял. Во-вторых, с тех пор, когда начали ее измерять (по моим данным, с начала ХХ века), средняя температура подвергалась сильным флуктуациям.

Если не определена точка отсчета, трудно определить целевые значения температуры, а если их трудно определить, то еще труднее определить конкретные обязательства стран по декарбонизации своих экономик. Специалисты-климатологи всё это знают. Поэтому смотрят на разговоры на саммите в Риме как на ни к чему не обязывающий small talk (англоязычное выражение, означающее непринужденный разговор на отвлечённые темы, из которого ничего не следует).

Пожалуй, наиболее запоминающейся частью резолюции саммита в части, касающейся климата, была анонсированная лидерами G20 цель высадить 1 триллион деревьев на планете до 2030 года. Мол, это позволит поглотить часть эмиссий углекислого газа и предотвратить глобальный климатический кризис. Очень эффектно…

А за саммитом в Риме с его small talk следует Климатический саммит COP26 в Глазго. Он начался 31 октября и продолжится до 12 ноября. Форум в Глазго может стать гораздо более серьёзной международной встречей, чем встреча в Риме. Почему? В крупнейший город Шотландии съехались представители не 20, а почти 200 стран. В Глазго планируется принять что-то наподобие нового Киотского протокола (рамочной конвенции ООН по климату, принятой в 1997 году) с конкретными обязательствами стран по снижению эмиссий парниковых газов по годам, механизмами контроля и мерами воздействия на нарушителей.

Однако вернусь к встрече в Риме. В тексте резолюции были учтены почти все пункты изначально запланированной повестки, даже такие, которые почти не обсуждались: «пандемия COVID-19»; «вакцинация от коронавируса»; «цифровая экономика»; «цифровая трансформация»; «безопасность в Интернете»; «криптовалюты»; «социально-имущественное неравенство»; «права женщин»; «доступность и непрерывность медицинских услуг»; «продовольственная безопасность»; «налогообложение транснациональных корпораций»; «борьба с коррупцией»; «культурное наследие» и др.

Чтобы «закрыть вопрос» по каждому из пунктов, резолюцию насытили малозначащими стандартными фразами: «отмечаем необходимость решения проблем, связанных с…»; «заявляем о своей приверженности…»; «понимаем значимость…»; «подчеркиваем важность…»; «подчеркиваем нашу приверженность…»; «будем поддерживать…»; «участники саммита призывают…»; «подчеркиваем важность» и т. п. 

Впрочем, один вопрос оказался сверхплановым и ему было уделено немало внимания. Это резкий скачок цен на энергоносители на мировом рынке. В итоговом документе саммита запротоколировано, что страны G20 будут осуществлять тесную координацию между производителями и потребителями по вопросу цен на энергоносители. Трезво мыслящие эксперты говорят, что нынешняя ситуация на рынке энергоносителей – «это еще не вечер».

Если и дальше сворачивать углеводородную энергетику так, как сейчас, цены на нефть, природный газ и уголь взлетят до небес. И тогда одной холодной зимы хватит, чтобы G20 вообще забыла о «потеплении климата».

Валентин Катасонов