Полемические заметки.  Взгляд «непрофессионала».

«И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это — томление духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (Еккл 1:17,18).

Часть I.  Знание как идол.

Знание как объект поклонения и фундамент  «светлого будущего».

Сегодня  в последние, апостасийные  времена у людей, отошедших от христианства, появляются все новые кумиры и идолы для поклонения. На первом месте, конечно, стоит мамона – божество, олицетворяющее богатство,  накопление  капитала. Не можете служить богу и мамоне (Мф. 6:24), — сказал Спаситель две тысячи лет назад.  Пять веков назад в Европе произошла  духовная революция под названием «Реформация», которая легализовала   поклонение мамоне. Довершили эту легализацию   буржуазные революции. Мир вступил в фазу развития, которую принято называть  капитализмом.

Смею предположить, что вторым в пантеоне современных богов является знание.  По-гречески его имя будет звучать как гнозис (гносис)   (γνώσις).  Бог этот существует уже с незапамятных времен, просто на время, когда мир жил в условиях христианства, он ушел в тень. В Новое время началось возрождение гнозиса, а сегодня это божество заняло ключевые позиции в обществе. У него есть свои храмы. Какие? – Наши университеты и вузы, которые мы часто, не задумываясь, называем «храмами знаний». Есть и специальный  праздник, когда происходит массовое поклонение гнозису, — «день знаний» (1 сентября).

На Западе уже давно циркулируют теории «общества знаний» (другое название – «общество информации»). Согласно  этим теориям,  уже не деньги и капитал будут править миром, а знания. Вслед за буржуазными революциями идут так называемые «научно-технические революции» (НТР).  Такие революции нельзя сводить лишь к резкому увеличению научных открытий и технологических нововведений.  Это революции в сознании и мировоззрении человека. Современные теории «общества знаний» представляют собой обоснование новейшей фазы НТР – «революции знания».  В пантеоне современных богов, согласно этим теориям, произойдет перестановка, и гнозис  займет первое место, оттеснив мамону на второе. Знания спасут человечество от кризисов, позволят преодолеть социальное неравенство, подчинят ему не только земную природу, но и космос. А также  сделают человека совершенным. А, может быть, даже бессмертным[1].  Последнее вожделение «революционеров знания» проявляется в расцвете идеологии трансгуманизма    (от лат. trans — сквозь, через, за и homo — человек).  В первую очередь это философская концепция, но также международное движение, поддерживающие использование достижений науки и технологии для улучшения умственных и физических возможностей человека с целью  преодоления страданий, болезней, старения и даже смерти[2].

В тех же самых «храмах знаний» будущим экономистам внушают, что высшей и последней стадией  постиндустриального общества является «экономика знаний». Читаются курсы и пишутся учебники по «экономике знаний», защищаются диссертации на эту тему[3]. Некоторые отечественные представители «корпорации ученых»  на полном серьезе говорят, что России следует из сырьевой полуколонии сразу стать «обществом знаний».   Выражаясь словами «классика» марксизма, Россия с помощью гнозиса может сделать «прыжок из царства необходимости в царство свободы»[4].  Наши интеллектуалы привыкли пользоваться терминами, пришедшими в Россию «оттуда» и оканчивающимися на  «изм».  С учетом этой привычки   упомянутую модель общества можно было бы назвать  «гностицизм».

Понятие «гностицизм» производно от слова «гнозис» и  существует с незапамятных времен. Оно всегда обозначало определенный набор философских и религиозных взглядов (учений), о чем мы еще будем говорить. Но сегодня в связи с планами построения «общества знаний» термин гностицизм приобретает дополнительное значение:  новый тип общества, встающий  в один ряд с «феодализмом», «капитализмом», «социализмом», «коммунизмом».

Формула «знание – сила» и его автор.

 К мысли о том,  что знание может спасти и осчастливить человечество,   мудрецы  (они же: «идейные вожди», «интеллектуальная элита», «книжники», «выдающиеся мыслители» и т.п.) приучали людей уже давно.  Неискушенные граждане нашей страны  склонны думать, что это все началось в СССР, где знание имело очень высокий статус. Обычно знание в СССР шло всегда с определением «научное». Уважение и трепетное отношение к науке фактически означало такое же почтение к знанию. Одним из самых тиражных  изданий в СССР был журнал «Знание – сила»[5]. Правда, регулярно читая этот журнал,  многие  советские люди думали, что такое название придумали где-то в  руководстве КПСС. Лишь наиболее внимательные и пытливые знали, что «Знание – сила» -   афоризм английского философа Фрэнсиса  Бэкона (1561 – 1626).

Из того, что я в институте слушал на лекциях по философии о Бэконе (1969 год),  мне запомнился  лишь лозунг  этого философа: человек должен властвовать над природой. А также нам  было сказано вскользь о  версии, что произведения, приписываемые Вильяму Шекспиру, на самом деле – творчество  гениального  Бэкона.   Уже в настоящее время, более глубоко знакомясь с жизнью и идеями английского философа, я уяснил, что Бэкон – один из тех, кто начал упомянутую мною выше «революцию знания». Во всех энциклопедиях и справочниках  его включают в список  «отцов-основателей» научного метода познания, науки в ее современном понимании (он предложил методы индукции и эксперимента). Во всех учебниках по философии его причисляют к самым авторитетным представителям  эмпирической линии в философии Нового времени[6].

Копнув еще глубже, я неожиданно обнаружил, что Бэкон к тому же — яркий представитель гностицизма. Правда, об этом почему-то не любят писать в учебниках по философии, зато об этом с гордостью заявляют современные  последователи гностицизма. Вот что пишет о самом Фрэнсисе Бэконе его современный  российский почитатель: «Бэкон, как и Гермес, — наиболее великая и загадочная фигура среди всех величайших ученых и мистиков. Незаконнорожденный сын королевы Елизаветы и графа Лейчестера, он был лордом и имел титулы герцога Веруламскаго и виконта Сент-Олбани. Став крупным государственным деятелем, Бэкон одновременно занимался наукой, литературой, философией и алхимией, магией, астрологией и другими тайными или мистическими науками. Говорят, что он был учителем Ньютона и даже, возможно, Ньютон на самом деле — это  Фрэнсис Бэкон»[7].   Хотя автор процитированного материала  прямо не называет Бэкона   представителем гностицизма, однако он перечисляет признаки, которые не оставляют сомнений в принадлежности английского философа к этому направлению.  С учетом этого по-другому начинаешь воспринимать слова  Бэкона, воспроизводившиеся на обложке популярного советского журнала.

Знание, познавательная деятельность и ум.

Что такое знания?  Гамма определений понятия «знание», содержащихся в учебниках, словарях, энциклопедиях, очень широкая. — Начиная от первичной эмпирической информации, получаемой человеком  посредством  пяти  органов чувств, а также с помощью специальных технических средств, до конечных  результатов научных исследований.  То есть информация в виде «сырья», «полуфабрикатов» и «конечной продукции». И вся эта информация «складируется» на разных «полках» памяти человека. В жизни человека важной ее частью является первичная познавательная деятельность – поиск, отбор и «складирование» информации.

Познавательная деятельность в широком определении – не только сбор, отбор и складирование в памяти знаний («сырье»), но также их обработка с помощью ума[8]. Выражаясь языком экономистов, получение «добавленной стоимости» (приращение знаний).   На выходе —  получение нового «конечного продукта».     Ум даже  более важная инстанция, чем знания[9].  Уму приходится каждый день   (можно сказать, даже ежесекундно) выдавать «конечные продукты», которые называются «решения».  Решения самые разные.  От  выбора между добром и злом или даже между жизнью и смертью.  До  ответа на вопрос, в какие ценные бумаги вкладывать свои  деньги, или что выбрать на десерт: пирожное или пирожок?     Кстати, ум принимает окончательное решение, складировать или не складировать в памяти   знания, попадающие в поле зрения человека. Или какие знания надо искать.   При необходимости может освобождать хранилище знаний от излишней информации. Ум, как мы отметили, реагирует не только на текущие проблемы и вызовы, но также постоянно (каждодневно, на протяжении всей жизни)  пытается сформировать общую картину мира, или  мировоззрение. Это самый главный «конечный продукт» познавательной деятельности.

Поскольку ум – достаточно таинственная сфера человеческого бытия, то понять, каким он должен быть и как его совершенствовать, далеко не все могут. Здесь часто происходит подмена понятий. В некоторых учебниках авторы говорят о способах  совершенствования ума, а на деле оказывается, что речь идет о другом — совершенствовании сбора, отбора и хранения информации. Мне кажется, что на протяжении  большей части истории  человек больше внимания уделял развитию именно первичной  познавательной деятельности (сбор, отбор и складирование информации), чем уму.

Знание как «процесс» и «дурная бесконечность».

Помню еще со студенческой скамьи слова Гераклита: «Многознание ума не прибавляет».  Древнегреческий философ предупреждал людей об опасности «перекоса» между знанием и умом. Но, увы, такие перекосы в сторону знания были всегда, а сегодня они стали просто чудовищными.  Кстати, ставшую знаменитой формулу Бэкона «Знание – сила» некоторые европейцы  воспринимали осторожно. Так, английский адмирал Сидней Смит (1764-1840) обыграл формулу Бэкона следующим образом:  «Знание — сила, всезнание — слабость».  Звучит еще жестче, чем у  Гераклита.

Священномученик архиепископ Иларион (Троицкий) в своей статье «Наука и жизнь» (1913 г.) приводит   поучительную притчу об ученом. Однажды молодой человек, имеющий наставника-старца, приходит к своему учителю и с восторгом сообщает, что видел настоящего ученого. Старец поинтересовался у молодого человека: что он конкретно видел, что его впечатлило? Юноша отвечает, что этот ученый все время читает. И утром, и днем, и вечером, и даже ночью. На что старец задал вопрос: «А когда же он думает?». После этого ученик смутился и задумался…

          Архиепископ Иларион говорит, что указанная притча относится к древним временам. В начале ХХ века все  еще  серьезней:  «Не то ли мы видим и теперь? О, конечно, то же самое, даже несравненно более печальное можно сказать об ученом человеке нашего времени. У человечества до настоящего времени накопилось слишком много знаний, и ученому человеку теперь нужно слишком много знать. Кажется, порой, что наука послушалась лукавого совета древнего искусителя: будете как боги, знающие все. Всезнание – вот чем желает стать наука. Нужно или не нужно знание, полезно или вредно, об этом не возникает даже и вопроса – только бы знать! С равным старанием и самоотвержением изучаются и те кривые, по которым движутся в безграничном мировом пространстве зловещие кометы, и пищеварительные органы безобидного майского жука, и употребление предлогов у древнегреческого писателя. Уже и теперь человечество знает очень много: в будущем оно узнает еще больше»[10].

Во все времена были люди, которые стремились максимально накапливать знания, но их было немного («книжные черви», «книжники»).   Сегодня в обществе формируется такая атмосфера, которая подталкивает большинство людей к тому, чтобы максимизировать накопление знаний. Страсть накопления знаний становится для многих даже более захватывающей, чем страсть накопления богатства, капитала.  Накопление капитала, как я уже неоднократно писал, — бесконечный процесс, «дурная бесконечность». Но накопление знаний еще более «дурной» процесс. Это жалкая потуга человека быть «как Бог», т.е. знать все тайны мироздания.

«Стали ученее, но зато и глупее».

 Наш величайший мыслитель 19 века Константин Леонтьев очень подозрительно относился к той «учености», которая стала модой и объектом восхищения сначала в Европе, и затем докатилась до России.  Во многих своих работах Леонтьев отмечает (где намеками, а где прямо), что люди в эпоху заката цивилизации (в той же Европе 19 века) становятся «ученее», но одновременно и…глупее. Вот убийственная для «среднего европейца» фраза из статьи «О либерализме вообще»: «Они не стали ни лучше, ни умнее, ни счастливее!.. Они стали мельче, ничтожнее, бездарнее; ученее в массе, это правда, но зато и глупее»[11].

В работе «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения» К. Леонтьев обращает внимание на то, что большинство так называемых «научных» книг читать не стоит. От  таких книг один только вред: «Не считая себя обязанным читать все, что пишется нового на свете, находя это не только бесполезным, но и крайне вредным, я даже имею варварскую смелость надеяться, что со временем человечество дойдет рационально и научно до того, до чего, говорят, халиф Омар дошел эмпирически и мистически, т. е. до сожигания большинства бесцветных и неоригинальных книг. Я ласкаю себя надеждой, что будут учреждены новые общества для очищения умственного воздуха, философско-эстетическая цензура, которая будет охотнее пропускать самую ужасную книгу (ограничивая лишь строго ее распространение), чем бесцветную и бесхарактерную»[12]. Что ж, предложение К. Леонтьева организовать сжигание книг либерального толка не было абсолютно оригинальным. Такие предложения звучали и от других известных людей России. Так, Грибоедов вкладывает эту идеи в уста своего героя Фамусова: «Уж коли зло пресечь, Забрать все книги бы да сжечь» («Горе от ума»). Не менее выразительна фраза Скалозуба из той же пьесы: «Учёностью меня не обморочишь».  Думаю, что эта фраза вполне могла бы послужить эпиграфом к ряду работ К. Леонтьева.

Леонтьев постоянно повторяет: есть «ученость», «наукообразие», а есть высший ум, который позволяет видеть весь мир в его целостности, со всеми оттенками, со светом и тенью.   Он, в частности, писал,  «что уметь видеть мрачную сторону всех этих высокоумий научных есть тоже разум, и даже самого высшего порядка («Епископ Никанор о вреде железных дорог, пара и вообще об опасностях слишком быстрого движения жизни»)[13]. У Святых отцов, имевших дар такого разума, это называется «трезвлением», «трезвостью» ума. К. Леонтьев, будучи духовным чадом старца Авмросия Оптинского (канонизированного в лике преподобного в 1988 году), понимал лучше многих других, в чем разница между «научным высокоумием» и «разумом высшего порядка».

Накопление знаний.  «Интеллектуальное» мшелоимство.

Мотивы познавательной деятельности у людей могут быть разными. Одни с помощью знаний хотят приумножить свои капиталы. Другим знания нужны для того, чтобы повысить свой статусный рейтинг. Третьим они нужны для того, чтобы повысить свою квалификацию (например, преподавателям и людям науки). Четвертым необходимы для того, чтобы добиться власти.  Пятым – продлить жизнь или даже обрести бессмертие.  Чаще всего,  знания становятся  средством подпитки человеческих страстей – сребролюбия, тщеславия, властолюбия и т.д.  Просто люди зачастую этого не осознают.

Впрочем, сегодня настоящей эпидемией стало накопление человеком знаний без внятных обоснований конечных  целей такого накопительства. Что-то наподобие «искусства ради искусства». Это особая форма психического заболевания. Какую-то аналогию можно провести с гоголевским героем Плюшкиным из «Мертвых душ». Он занимался накоплением никому не нужных предметов,  превратив свой дом в помойку.  Во  времена Гоголя плюшкины были редкостью. Сегодняшние плюшкины благодаря интернету собирают гигантские горы различного информационного «мусора». Сначала они загружают его в память своего компьютера, а потом пытаются произвести перезагрузку в свою собственную память. Превращая свою голову в «помойку».

Тяга к накоплению информации и «знаний» можно назвать новой формой мшелоимства. Святые Отцы   «мшелоимством»  называли  страсть к собиранию имущества, стяжание и накопительство излишних, ненужных вещей. Священник Павел Гумеров пишет о мшелоимстве в современных условиях: «Страсть к накопительству, скупость – черта, присущая не только богачам. Довольно часто люди задают вопрос: «Что такое мшелоимство?», про которое мы читаем в исповедальной вечерней молитве. Мшелоимство – это стяжание ненужных для нас вещей, когда они от долгого хранения и бездействия как бы покрываются мхом. Этим грехом могут страдать и люди весьма бедные, приобретая и копя посуду, одежду, любые другие предметы, заполняя ими все шкафы, полки и кладовки и часто забывая даже, что где лежит»[14]. Можно лишь добавить, что сегодня гораздо более распространенным становится «интеллектуальное мшелоимство» — накопление    в кладовых человеческой памяти  любой информации.   Во-первых, информации ненужной («мусорной»). Во-вторых, информации ложной («дезинформации»).  В-третьих, информации, вредной для души и даже тела («отравленной»).  На фоне современного «интеллектуального мшелоимства» то, чем занимался гоголевский Плюшкин, можно назвать лишь невинной «странностью».

На Западе, который раньше нас  встал на путь безудержного накопления «знаний», уже вынуждены констатировать возникновение «информационных перегрузок». Там они стали    серьезной причиной  психических расстройств человека, снижения эффективности управления  компаниями и государствами,  утраты всяких ориентиров в жизни  даже теми,  кто еще не попал в психические лечебницы.  Впервые термин «информационная перегрузка»  упоминается в книге Бертрама Гросса «Управление организацией» 1964 года, где он  акцентировал внимание на  сложностях управления компаниями.   Данное понятие популяризировал известный американский социолог и футуролог  Элвин Тоффлер в своем бестселлере «Шок будущего» 1970 года[15].

Отчасти, можно понять, откуда возникает  такая безумная тяга современного человека к знанию, «гнозису». Он интуитивно пытается заполнить свою духовную пустоту, которая у него возникает, когда он отворачивается от Бога.  Он ищет какого-то «особенного знания», которое даст ему покой и счастье. В итоге заполняет свою память «мусором», а душу – ядом.

Лишь в одном случае  знания не служат человеческим страстям, когда человек с их помощью ищет первопричину всего сущего – Бога. Иногда это происходит интуитивно, иногда осознанно.  Когда человек понимает (или чувствует), что именно в Боге он может найти спасение и жизнь вечную. Но это узкий путь познания. Все остальные пути подобны широким вратам,  ведущим в ад. Впрочем, прежде чем попасть в ад, некоторые люди прежде оказываются в психических лечебницах. В первом случае поводырем человека является сам Бог, во втором случае – его антипод, «обезьяна Бога», дьявол.

«Частичное» знание.

По мере того, как растет объем накапливаемых знаний об окружающем мире,  человек начинает испытывать все больший дискомфорт. Он перестает ориентироваться в бескрайнем море информации, теряет целостное представление о мире и даже о себе самом. Человека охватывает ужас. Подобный тому, какой возникает у человека,  оказавшегося  в морской воде, а берегов нигде не видно.  Премудрый Соломон не раз говорил о том, что многознание ума не прибавляет, а вот дополнительные  скорби и уныние порождает: «И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это — томление духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (Еккл 1:17,18).

Одной из защитных реакций современного человека, ставшего жертвой «информационного взрыва», стал уход его в «частичное» знание.  Человек получает иллюзию психологического комфорта, когда он встает на путь «интеллектуальной» специализации. Особенно это ярко проявляется в науке. В Новое время она начала дробиться на все новые и новые направления, дисциплины и специальности. Одно перечисление которых может занять десятки (если не сотни)  страниц убористого текста. На протяжении  последних  веков философия  горделиво называла себя «наукой наук» и заявляла, что с высоты птичьего полета  обозревает  весь мир в его полноте и целостности. Но, кажется, в ХХ веке и философия «сломалась». Она в духе времени встала на путь специализации. Внутри философии появились десятки направлений, а каждое направление, подобное ветке дерева, успело дать кучу новых побегов, маленьких веточек. На этих веточках каждый год распускаются все новые «листочки» в виде школ и теорий. Иначе говоря, большинство философов также стали «специализированными», «частичными».

Вот любопытное наблюдение, которое приводит св. архиепископ Иларион (Троицкий) в своей статье «Наука и жизнь»: «Человеческое сознание лишь познает свои границы, убеждается в своей ограниченности. Библиотеки громадны, но велика ли та библиотека, какую может прочитать отдельный человек и содержание которой он может усвоить? Не смешна ли даже мысль о человеке, знающем все науки? Не наукой и не науками занимаются люди, а лишь дробными отделами наук. При современной специализации знания человек науки – это каторжник, прикованный к своей тачке в одной жиле громадного рудника знания, не ведающий, кто и что находится рядом с ним, за стенками его узкой норы. Известен рассказ о том, как хранитель одного музея, ученый, с увлечением и с жаром говорил посетителям о предметах своей сокровищницы. «А это что?» – спросили заинтересованные слушатели, обратившись к соседнему шкафу. Сухим и совершенно безучастным голосом ученый отвечал: «Не знаю, этот шкаф не мой»…  Да, знание человечества все ширится, а знание человека становится все уже. Больше и больше вкушает человек плодов с древа познания, но лишь все больше и больше убеждается он в том, что он наг»[16]. Наши ближайшие предки еще прекрасно понимали все издержки узкой специализации. Козьма Прутков выдал это понимание в виде следующей формулы: «Специалист подобен флюсу: полнота его односторонняя»[17]

Сегодня – «век торжества «научно-технического прогресса». Это век, в котором «профессионализм» считается высшим  достоинством человека. Но в 9 из 10 случаев слово «профессионал»  используется для того, чтобы подчеркнуть, что человек – «специалист». То есть тот, кто «специализируется» на чем-то. Универсалы сегодня не в почете. Они подобны вымирающим видам, что-то наподобие динозавров.  Об универсальном (точнее – целостном) знании нам напоминает только название некоторых вузов – «университет». В Средние века университеты действительно соответствовали своему названию. Во-первых, в них было всего три-четыре факультета: богословский, юридический, медицинский, физический (или натурфилософии).  Во-вторых, студенты каждого из этих факультетов  в  определенном объеме постигали знания по программам остальных факультетов. Сегодня все иначе. Сегодня, например, в МГУ 39 факультетов. Думаю, что даже ректор Садовничий по памяти все их не перечислит. А внутри каждого факультета имеется как минимум с десяток кафедр. И давно уже появилась мода (подкрепленная нормативными документами Министерства образования), согласно которой студенты старших курсов «приписываются» к соответствующим кафедрам с учетом специальности. Мне МГУ почему-то напоминает дерево с очень раскидистой кроной (десятки мощных ветвей, сотни и тысячи веточек, бесчисленное количество листьев). А вот корня у этого дерева почти нет. Наверное, когда-то был, да весь сгнил. Под «корнем» я понимаю мировоззрение.  Источником мировоззрения ни наука, ни философия быть не могут. Они лишь пыжатся и делают вид, что они «мировоззрение». Они лишь ветви, веточки и листья. Корнем древа знания может быть только религия, религиозное знание.

Знание как вера.

Кстати, в ряде учебников и научных монографий определение знания неполное.  И я вначале своих  размышлений привел такое «усеченное» определение:   информация, получаемая человеком  в результате наблюдения  непосредственного наблюдения (с использованием пяти органов чувств) и научного (с использованием специальных технических средств).   Однако сегодня львиная доля информации,  загружаемая в память человека, поступает из других источников. Из средств массовой информации (СМИ), из учебников и другой литературы, от учителей в школах и профессоров в университетах, иногда просто от людей «с улицы». Человек, воспринимающий такую «вторичную» информацию, сам решает, какая ее часть достоверна, а какая нет. Лишь в небольшой степени он полагается на логику. В большей части случаев он, однако оценивает не саму информацию, и источник «вторичной» информации. Фактически «фильтрация» такой информации базируется на основе доверия к источнику. В конечном счете, это вера. Каким бы рационалистом себя не считал человек, он все равно вынужден полагаться на веру. Уж совсем рациональные люди пытаются «задним числом» проверить «вторичную» информацию с помощью своих пяти чувств, а наиболее пытливые – провести научное исследование или эксперимент. Но у самого рационального человека, 99% хранящейся в его памяти информации,   поступила туда через «фильтры веры». В условиях «информационного бума» значение «фильтров веры» в жизни любого человека  возрастает.  Многим людям просто даже в голову не приходит перепроверять какую-то информацию. Поскольку для такой перепроверки требуются специальные знания, специальная аппаратура, масса времени. Иногда не хватит целой жизни  для перепроверки лишь одного факта или научного вывода. Так, например, несколько десятков лет назад группа  физиков и астрономов   (Фридман, Леметр, Эйнштейна, Допплер,  Хаббл и др.)   заявила об открытии, получившем в науке название «расширения Вселенной».  По их данным, базирующимся на спектральном анализе,  все доступные наблюдению небесные тела (звезды и планеты) движутся с ускорением от единого центра в радиальных направлениях. Это важнейшее положение современной космогонии ставилось под сомнение многими учеными. Однако, в конечном счете, возобладала позиция сторонников теории «расширения Вселенной». И не потому, что их аргументы оказались более убедительными, чем аргументы их оппонентов. Просто позиция первых  получила мощное «усиление» с помощью СМИ и других средств, не имеющих никакого отношения к научному наблюдению и эксперименту.  Сегодня  гипотеза  «расширения Вселенной» получила уже статус вполне респектабельной научной теории, о которой можно прочитать во многих школьных и вузовских учебниках.   Но признание, в конечном счете, построено на вере.

Кроме научного знания есть еще религиозное знание. Считается, что последнее на 100% формируется на основе веры. Ведь нет никаких приборов, которые могли бы, например, доказать или опровергнуть существование ангельского мира. И уж, тем более, доказать или опровергнуть существование Бога.  На основании такой логики доказывается, что научное знание надежнее, чем религиозное. На первый взгляд, с таким заключением можно согласиться. С ним, без колебаний согласится человек, далекий от религии. Таких людей обычно называют атеистами или агностиками; первые отрицают существование Бога; вторые заявляют, что существование Бога нельзя не доказать, ни опровергнуть. Но для человека религиозного, находящегося в Церкви подобная логика не приемлема. Дело в том, что религия – не только «учение», не только набор информации о видимом и невидимом мире. Это практика. Практика молитвы, участия в богослужениях, практика таинств, практика аскетической жизни и т.д. Что это означает? – Это означает, что человек религиозный, принимая на веру многие религиозные «аксиомы», убеждается в том, что эти «аксиомы» «работают». Они подтверждаются опытом религиозной жизни[18].

Даже если информация, относящаяся к категории «религиозного знания», является «вторичной», она, как правило, вызывает у человека больше доверия. Чем «вторичная информация», относящаяся к категории «научного знания». Почему? – Тут срабатывает психологический момент:   человек получает такую информацию, как правило, от своих родителей, родственников,  друзей, иных  людей, которые вызывают у человека уважение и доверие.  «Вторичная» информация религиозного характера  передавалась внутри семьи из поколения в поколение.   Впрочем, любая «вторичная» информация, хранившаяся в малых социумах, обладала большей надежностью, поскольку базировалась на жизненном опыте, а не на фантазиях философов и ученых. Это было эмпирическое знание.

Впрочем, за последний век  мощь СМИ и других институтов ретрансляции «вторичного» знания, причем не базирующегося на эмпирическом опыте, неуклонно растет. И эти институты все более  «заглушают» ту «вторичную» информацию, которую человек получает в семье и других малых социумах (община, церковный приход,  артель и др.). Эта информация малых социумов – «клеточек общества» — является «памятью»,  в которой содержится «цивилизационный код»  нации. Сегодня СМИ, школа, университеты, научные организации в нашей стране в значительной степени выступают в качестве ретрансляторов такого «вторичного» знания, которое разрушает код русской цивилизации.

«Научное знание» как религиозная секта.

На тему, обозначенную в данном подзаголовке, мне уже приходилось писать. В частности, в книге «Русская социологическая мысль на рубеже XIX — XX веков», где я рассматриваю творчество таких выдающихся  русских мыслителей, как Л.А. Тихомиров, К.Н. Леонтьев, В.С. Соловьев, С.Н. Булгаков, С.Ф. Шарапов[19]. Все они в той или иной мере оценивали современную им науку, особенно социальную, как разновидность религиозного сознания. Особенно страстно науку как объект религиозного поклонения развенчивал К. Н. Леонтьев.  В этой связи  воспроизведу фрагмент моей книги с высказываниями  указанного мыслителя:

«Чтобы было понятно отношение Леонтьева к этой «ученой публике» приведу обширную выдержку из работы Константина Николаевича, которая называется «О всемирной любви. Речь Ф.М. Достоевского на Пушкинском празднике» (1880):   «Итак, испытавши все возможное, даже и горечь социалистического устройства, передовое человечество должно будет неизбежно впасть в глубочайшее разочарование; политическое же состояние обществ всегда отзывается и на высшей философии, и на общем, полусознательном, в воздухе бродящем миросозерцании; а философия высшая и философия инстинкта равно отзываются, рано или поздно, и на самой науке.

Наука поэтому должна будет неизбежно принять тогда более разочарованный, пессимистический, как я сказал, характер. И вот где ее примирение с положительной религией, вот где ее теоретический триумф: в сознании своего практического бессилия, в мужественном покаянии и смирении перед могуществом и правотою сердечной мистики и веры.

Вот о чем славянам не мешало бы позаботиться! Это не противоречит прогрессу; напротив, если понимать прогресс мысли не в духе непременно приятно-эгалитарном и любезно-демократическом, а в значении усовершенствования самой только мысли, то такое строгое и бесстрашное отношение науки к жизни земной должно быть признано за огромный шаг вперед… «Ищите утешения в чем хотите; я Бога не навязываю вам — это не мое дело,- я только говорю вам: не ищите утешения в моих прежних радикально-благотворительных претензиях, столь глупо волновавших прошедший XIX век. Я могу помогать вам только паллиативно». Вот что бы должна говорить наука!»

Блестящая и очень остроумная характеристика той науки, которая преобладала в России. Особенно, конечно, оценки Леонтьева относятся к общественной науке, социологии. Почему-то говоря о причинах «русских» революций начала прошлого века, вовлечения Российской империи в бойню первой мировой войны мы крайне редко вспоминаем о той российской социальной «науке», которая внесла свой весомый вклад в эти трагические события. Впрочем, не без помощи системы образования, через которую идеи этой «науки» продвигались в народ (прошу прощения у читателя, не могу не ставить кавычки в слово «наука» в данном контексте).

И здесь Леонтьев в очередной раз подчеркивает, что современная ему  наука имеет признаки религии.  Точнее это – религиозная секта, обладающая большим разрушительным потенциалом. Как ей не быть религией, если она основана на вере «в разум собирательного человечества, долженствующий рано или поздно создать рай на земле»! Наука пришла на смену христианству,  многие его адепты  уповали на изменение человека в лучшую сторону. Предполагалось, что таким образом произойдет и улучшение самого общества. Рано или поздно наступит рай на земле. В истории Церкви это была ересь хилиазма (впрочем, почему была, эта ересь крайне распространена и сегодня). Однако  царства Божия на земле еретики не дождались. И тогда люди свои надежды и взоры обратили в сторону науки.  Номинальные члены Церкви отвернулись от христианства, потому что ожидали, что через него они обретут рай на земле. Эта страшная ересь закончилась безбожием, вернее сменой бога: вместо Христа люди стали поклоняться неведомому богу по имени «наука».

Один из догматов безбожной социологии: наука призвана начать с изменения условий жизни людей. Тогда «сердца поневоле привыкнут к добру, когда зло невозможно будет делать». Наука должна заботиться об изменении одновременно и физических условий жизни человека,  и его социальной среды.    Первую задачу решают естественные науки, вторую -  общественные (социальные). Наука (чистый разум) страдает «утилитарной и оптимистической тендециозностью, которая сквозит у большинства современных ученых». В этом, по мнению Леонтьева, заключается  крайне негативная, разрушительная роль науки, которая сеет в обществе опасные иллюзии»[20].

В.Ю. Катасонов, проф., д.э.н., председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова

Продолжение

[1] См.: Варакин Л. Е. Глобальное информационное общество: Критерии развития и социально-экономические аспекты. — М.: Междунар. акад. связи, 2001; Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура: Пер. с англ. под науч. ред. О.И. Шкаратана. — М.: ГУ ВШЭ, 2000;  «Концепции «общества знания» в современной социальной теории». Сборник научных трудов. Институт научной информации по общественным наукам.   М., 2010 ( http://inion.ru/files/File/Conceptiia_obshestva_znaniya_2010.pdf)

[2] Nick Bostrom. A History of Transhumanist Thought // Journal of Evolution and Technology  (Vol. 14 — April 2005 http://jetpress.org/volume14/freitas.html ).  Подробнее   см.: Четверикова О. Диктатура «просвещенных»: о духовных корнях и целях трансгуманизма (http://communitarian.ru/publikacii/novyy_mirovoy_poryadok_metody/diktatura_prosveschennyh_o_duhovnyh_kornyah_i_celyah_transgumanizma_24092013/).

[3] См., например: Ченцова М.В. Особенности формирование экономики знаний в современных условиях. Автореферат на соискание ученой степени канд. экономических  наук. – М., 2008 (http://www.ifap.ru/library/book350.pdf).

[4] Выражение Фридриха Энгельса из «Анти-Дюринга» (1878).

[5] Начал издаваться в 1926 году. Его издание продолжается и сегодня, но тираж составляет всего несколько тысяч.

[6] Наряду с  Томасом Гоббсом, Джоном Локком, Джорджем Беркли, Дэвидом Юмом — в Англии; Этьеном Кондильяком, Клодом Гельвецием, Полем Гольбахом, Дени Дидро — во Франции.

[7] А. Кончеев. Фрэнсис Бэкон // журнал «Самиздат» (http://www.koncheev.narod.ru/bekon_text.htm).

[8] Вот одно из определений понятий «знание» и «познание», взятое из учебника: «Знание есть совокупность поступившей из внешнего мира (или являющейся результатом самонаблюдения), усвоенной человеком информации. Сам процесс усвоения, включающий, как правило, осознание связей и закономерностей, присущих (или, во всяком случае, приписываемых) объектам информации, т.е. предметам и явлениям как материальной, так и духовной природы, называется познанием» (http://mydocx.ru/1-99103.html).

[9] Грубым  аналогом  человеческого  ума является «процессор» компьютера. Впрочем, это не буквальное, а, скорее, аллегорическое сравнение.

[10] Архиепископ Иларион (Троицкий). Без Церкви нет спасения. – М.: Сретенский монастырь, издательство «Знамение»,  1999, с. 284-285.

[11] Константин Леонтьев. Славянофильство и грядущие судьбы России. – М.: Институт русской цивилизации, 2010, с. 27.

[12] Константин Леонтьев. Указ. соч. с. 242.

[13] Константин Леонтьев. Указ. соч. с.  269.

[14] http://www.verapravoslavnaya.ru/?Msheloimstvo_-_alfavit

[15] Кстати, Тоффлер – один из  основоположников концепции постиндустриального общества,  на почве  который   выросла упомянутая нами теория «общества знания».

[16] Архиепископ Иларион (Троицкий). Без Церкви нет спасения. – М.: Сретенский монастырь, издательство «Знамение»,  1999, с. 286.

[17] 101-й афоризм из собрания мыслей и афоризмов «Плоды раздумья» (1854) Козьмы Пруткова.

[18] См.: Иван Ильин. Аксиомы религиозного опыта (http://azbyka.ru/aksiomy-religioznogo-opyta).

[19] Валентин Катасонов. Русская социологическая мысль на рубеже XIX — XX веков. – М.: Родная страна, 2015.

[20] Валентин Катасонов. Русская социологическая мысль на рубеже XIX — XX веков. – М.: Родная страна, 2015, с. 96-98.