Отеческие наставления учат: каждое явление земной жизни имеет исходную духовную базу. Если угодно, собственные духовные корни - тонкие намерения, скрыто устремленные либо к Богу, либо к дьяволу. Без них, без этих "тайных дел человеков", ничего из созданного людьми не могло бы и состояться, ибо "дух творит себе формы". Все формы. Любые формы. Соответственно, при известном усилии, эти корни могут быть выявлены - пусть не полностью, пусть не вполне отчетливо. Соответственно, и молитвенно-исследовательский труд, посвященный изучению духовных корней, стоит того, если нужно понять, к какому результату, благому или дурному, предрасположено то или иное предприятие. В народе эту изначальную неопределенность всякого рода затей давно подметили, выразив в поговорках типа "торговали - веселились, посчитали - прослезились!" или "благими намерениями дорога в ад вымощена!"

Именно такие смутные мысли бродили в моей измученной московскими пробками голове, пока за круглым столом, организованном членом "Изборского клуба" и директором ИНЭС д.э.н. Александром Агеевым, разгоралась экспертная дискуссия на тему "православного бэнкинга". Сразу оговорюсь: вниманию читателей "Переправы" предлагается отнюдь не стенограмма заседания в ИНЭСе, а, скорее, первые впечатления от него, первая эмоционально-духовная реакция очевидца, да еще и с сильным субъективным привкусом личной оценки, никоим образом не претендующей на "истину в последней инстанции". Поэтому, простите уж, придется обойтись без имен и цитат!

Тема "православного бэнкинга" уже несколько лет муссируется в наших церковных и околоцерковных кругах. Однако никогда прежде она не звучала так предметно и настойчиво, как в последние дни и недели уходящего 2014-го года. Причин тут мне видится как минимум две.

Во-первых, стало известно, что через Ассоциацию российских банков (АРБ) в адрес ЦБ РФ ушло письмо с предложением о создании в России исламских банков и даже, якобы, наделении их некими государственными льготами (кому интересно, текст письма можно найти на сайте АРБ); реакция наших "православных банкиров" проста и вроде бы логична - почему, спрашивается, "им" можно, а "нам" нельзя?!

Во-вторых, под это "предприятие" уже сформировалана инициативная команда с официальным названием "Общественная рабочая группа", которая, собственно и выдвинула, а теперь горячо отстаивает и продвигает концепцию создания "Православной финансовой системы" (ПФС), основными элементами которой, по задумке авторов, станут:

а) Православный специализированный низкорисковый банк (ПСБ); б) Православные инвестиционные фонды и компании (ПИФК).

Вскользь замечу, что, хотя первое заседание будущей Общественной группы по ПФС состоялось 24 ноября в Отделе МП по взаимодействию Церкви и общества, да еще и под председательством протоиерея Всеволода Чаплина, попытки некоторых "источников" прямо или косвенно связать с его именем данный проект выглядят, мягко говоря, неубедительными. Насколько я успел понять по ходу обсуждения, отец Всеволод не только не имел прямого отношения к авторству проекта, но и просто физически не мог составить о нем сколько-нибудь взвешенного мнения по причине... незавершенности самой концепции. Можно сказать и сильнее: концепция не просто сырая, она в принципе вызывает серьезные сомнения - как профессиональные, так и духовные! Приведу на сей счет несколько доводов.

1. Современные банки, все до единого, выросли из ростовщичества - ремесла низкого и презренного по всему христианскому миру вплоть до эпохи Возрождения. Помните, как, согласно евангельскому описанию, Иисус Христос отнесся к этому "бизнесу"? Он опрокинул скамьи и столы менял и ростовщиков, вольготно расположившихся в храме Божьем. Думаю, излишне говорить, что в этом Его действии выражена не столько человеческая эмоция, сколько духовная оценка "бэнкинга" со стороны "совершенного человека и совершенного Бога". К слову, само название "банк" происходит от слова "скамья".

2. По мнению профессора В.Ю. Катасонова, вполне заслуженно считающегося сегодня самым авторитетным православным экономистом и банковским экспертом, деньги и ссудный процент это религия, притом религия, уходящая своими истоками в темные глубины преисподней. К этому тезису я бы от себя добавил еще такой: деньги - это самый, что ни на есть передний край духовного фронта. Здесь незримо дуют мощные "враждебные вихри", свирепствуют, притом синхронно, лютые страсти. Поенных здесь не берут, и мало кому из смертных удавалось самостоятельно, без помощи Божьей вырваться из "намазанных медом сетей" денежного соблазна. Вот, о чем хорошо бы поразмыслить нашим активистам, нашим "православным банкирам", прежде чем торопиться с громкими заявлениями о "поднятии флага православного бэнкинга"! Огненными буквами перед ними, да и вообще перед всеми верующими "последнего призыва" должны гореть слова Бога и Спаса нашего Иисуса Христа: "Не можете одновременно служить Мне и мамоне". Разве в них присутствует хотя бы намек на двойное толкование? Или среди нас найдутся люди, у кого не ёкает сердце при сочетании слов "православный" и "бэнкинг"? Заметьте, в этом словосочетании даже пригодного к случаю русского синонима "бэнкинг" не сыскалось! Задумались бы лучше, ей Богу, почему наши прадеды не сильно жаловали банкиров, а старообрядцы - купцы и промышленники, владевшие до 1917 года шестьюдесятью процентами производственно-торговых активов России, не додумались учредить ни одного "православного банка" или "православной компании"! Даже в голову не пришло! Богу - богово, а кесарю - кесарево! Не уяснив причин, не определившись "на берегу" с духовной природой "бэнкинга", как можно вот так, с пылу с жару, без оглядки переходить этот огненный Рубикон?

3. Среди аргументов в пользу "православного бэнкинга" на совещании, помимо прочего, звучали и такие доводы: мол, это будет не универсальный банк, а небанковская кредитная организация, по сути, расчетно-кассовый центр, "работающий по агентскому типу... (он) практически неуязвим и не может обанкротиться, так как ему запрещены активные операции с принятием на себя финансовых рисков". Насколько я сумел понять, ПФС планируется озадачить в основном расчетными операциями, проектным финансированием (отказ от ссудного процента в пользу долевого участия кредитной организации в капитале "заемщика" - по аналогии с исламскими банками), а также оказанием своим клиентам - крупным предприятиям и холдингам - возмездных услуг по высокотехнологичному "бюджетированию проектов".

4. Вопросов больше, чем ответов. Откуда "инициативная группа" собирается взять начальный капитал, а это без малого полмиллиарда рублей, если доходная часть (а, значит, и общая рентабельность, и окупаемость в целом) выглядит, мягко говоря, неубедительно? На комиссиях за оборот денег, как известно, много не заработаешь, а содержание банка - дело недешевое. И потом: кто они, эти загадочные православные холдинги, готовые сегодня, в условиях удушающих внешних санкций, скачущего курса валют и неадекватной политики малограмотных российских денежных властей, во-первых, отвлечь средства на создание ПФС; а во-вторых, доверить ей свои обороты и загрузить работой по "оптимизации бюджетирования"? Не слишком ли громоздким, в категориях рынка, выглядит общий замысел и не проще ли было двигаться от малого к большему, выбрав в качестве пилотной площадки какую-нибудь небанковскую кредитную организацию со стажем, чтобы на этой базе испытать feasibility (исполнимость) проекта в целом? А такие структуры, между прочим, на рынке есть, некоторые из них существуют уже не первый десяток лет и даже... возглавляются православными руководителями.

5. Чрезвычайно спорным и неоправданно смелым выглядит, на мой взгляд, тезис о "низкорисковости" или даже "неуязвимости" ПФС. Как человек с многолетним опытом управления банком, я рекомендовал бы не в меру горячим оптимистам держать в уме следующие моменты. Во-первых, не каждый проект вообще прибылен, и никто не может заранее знать, что из него получится лет через несколько: наши братья-чехи, к примеру, метко говорят: "Риск - не ен зиск (Риск - не только выгода)". Во-вторых, реальный опыт исламских банков отнюдь не так уж радужен, как это кажется издалека. В самом начале 90-х годов мне, представьте, случилось целых три месяца стажироваться в Каире в крупном египетско-саудовском исламском банке, изучать его, так сказать, изнутри, со стороны "внутренностей". Вывод однозначен: никакого принципильного различия между стандартными западными и т.н. исламскими банками не существует. Внешне исламский банк действительно выступает соинвестором заемщика, они учреждают в складчину общее предприятие (тем самым, формально исполняется запрет Корана на процентную ссуду), однако в реальной жизни заемщик-партнер всё равно вынужден пользоваться классическим кредитом, чтобы периодически закрывать "кассовые разрывы". К тому же - это в-третьих, - исламские банки выживают только (!) благодаря гигантской финансовой "подкачке" из богатых нефтяных монархий Персидского залива, которые, в свою очередь, сопровождают эту "благотворительность" далеко не банковскими, а вполне себе политическими планами и амбициями.

6. Вообще любые рассуждения на тему "надежности" и, тем паче, "неуязвимости" банка, даже если он "создан и управляется православными людьми", не выдерживают серьезной критики. Прежде всего, надо иметь в виду, что ПСБ, даже если таковому и суждено появиться в России, придется выживать в среде не просто конкурентной, а откровенно к нему враждебной. Предположим, такому банку действитель удастся минимизировать риски. Разве это все? В распоряжении неолибералов от власти существует множество вполне "законных" рычагов и способов, чтобы не просто затруднить, но и полностью блокировать, на корню разрушить его деятельность. Ведь, объявляя на весь мир о своих благородных принципах: - отсутствие ссудного процента; - запрет спекулятивного поведения; - ограничения по сферам инвестирования; - духовная чистота бизнеса и др, - институты ПФС горделиво противопоставляют себя ныне действующей яро ростовщической банковской философии и практике. Ответная реакция, смею заверить, не заставит себя ждать: уголовные дела на "ровном месте", проверки "паровозом", дискредитация в СМИ и прочая и прочая. К тому же рынок - штука беспощадная, особенно рынок банковский, и никакой православный банкир не застрахован от духовных падения или светских ошибок. Увы! За примерами далеко ходить не надо: перед нашими глазами грустная судьба недавно почившего в бозе, тоже вроде бы не чужого МП РПЦ банка "Софрино". Я не пытаюсь бросить тень на инициаторов проекта "православного бэнкинга", Боже упаси! Я их не знаю, и уже по одной этой причине априори считаю их людьми достойными. Но горячность их, готовность, "если потребуется, жизни положить ради дела", серьезно меня настораживают: эмоции - плохой советчик в жестоком и циничном мире финансов, жертвами которого уже успело пасть немало верующих и вполне искренних людей.

7. Куда более продуктивной показалась мне мысль, высказанная некоторыми участниками дискуссии, о том, что вместо громогласных деклараций и амбициозных проектов с весьма спорной и сомнительной духовной "начинкой" нашим православным "островкам", ведущим на русской земле настоящую партизанскую войну с проявлениями дьявольского зла (а в их числе и хозяйствующим субъектам самого разного масштаба и рода деятельности), следовало бы всерьез озаботиться созданием механизмов разнообразной, в том числе и финансовой, кооперации, координации и сотрудничества. Притом делать это лучше неброско, конкретно и по церковному благословению.

А банки... Что ж, банки - они, как и партии, еще долго будут коптить небо, служа проводниками духа разделения. Зачем? Да, пожалуй, в назидание всем нам, грешным, и в скорбное наставление к жизни вечной.

Александр Нотин