Волшебное слово «модернизация» – последний писк политической моды. По-видимому, это надолго. По крайней мере на очередном заседании Комиссии по модернизации глава государства говорил красиво: «Задачу мы, конечно, себе поставили очень сложную, не хочу сказать невыполнимую, но реально очень сложную, тем важнее, собственно, те практические результаты, к которым мы приходим». То есть сказка сказывается дольше, чем дело делается. Задача сложная – и конца-краю не видно… Ещё недавно паролем эпохи считалась стабильность. Незадолго до кризиса государственные мужи соревновались в сочинении самых амбициозных планов, которые потеряли актуальность поздней осенью 2008-го. Когда прошла кризисная паника – пропагандисты заговорили о модернизации. В том числе – и в системе просвещения.

Реформаторы во все времена любят притчу о Моисее, сорок лет водившем евреев по пустыне. Помните, как часто ссылались на эту библейскую историю в годы перестройки и позже, во время гайдаровских реформ? Эта притча помогает реформаторам ни за что не отвечать. Да, наш капитализм отвратителен, страшен, но это тяжкий груз прошлого, издержки переходной экономики. Гайдаровская экономика действительно была переходной: бывшие рабочие и инженеры стали торговать в переходах. «Подождите сорок лет». Но, спускаясь вниз, невозможно подниматься вверх, а деградация не сулит блестящих перспектив, сколько бы вы ни называли её спасительным блужданием по пустыне… Ни у одного правительства в истории не было и не будет в распоряжении ни сорока лет, ни двадцати лет покоя, о которых грезил Столыпин. Косыгин, Устинов сорок лет действовали на лезвии бритвы – и не мечтали о курортной расслабухе. А уловку наших реформаторов давным-давно апробировал Ходжа Насреддин, пообещавший падишаху за двадцать лет обучить ишака говорить на фарси. «За двадцать лет или ишак сдохнет, или падишах». Этот анекдот присоединим к притче о блужданиях Моисея – и получим современный пропагандистский миф о модернизации.

На каком свете мы находимся, проговорился Валерий Зубов, бывший красноярский губернатор: «За 10 лет нефтяного изобилия, которое у нас было, я назову всего лишь две цифры, связанные между собой. Мы в 2001 году поставляли машиностроительной продукции в Китай в 2 раза больше, чем оттуда импортировали. Сегодня мы импортируем из Китая, а это совсем недавно развивающаяся страна, в 10 раз больше машиностроительной продукции».

Это свидетельство (одно из многих!) о моральном банкротстве управленческой элиты 1990-х – 2000-х. Ставка на Юристов Юристычей и менеджеров широкого профиля привела нас к деградации. Оказывается, знаний английского языка, конституции и экономической теории недостаточно, нужен профессионализм иного порядка, необходим производственный опыт. А если речь идёт о реформе образования – опыт учительский.

Вырабатывается новая особь – человек праздный. «Зажигай! Оттянись!». Богатым – Альпы, бедным – водка. Поллитровка нынче стоит, как одна поездка в автобусе – если с ручной кладью, туда и обратно. Никаких ограничений, никакой ответственности перед обществом. Мы все легко живём, а за избалованность история наказывает нещадно.

Действительно, застоявшемуся обществу необходим большой проект – прорывной, ведущий к прогрессу. Без осознанного движения вперёд не избежать загнивания, а то и кровопролитных распрей. Поэтому «модернизация» – это непросто очередное политическое заклинание, каких немало «упало в нашу землю». Не просто «модный тренд», как стало принято говорить в последние годы. Это механизм, который может заработать, а может превратиться в вулкан, извергающий вату…

Наше народное образование стремительно раздваивается на элитарное и горемычное. Одним школьникам выпадает участь путешествовать в комфортабельных вагонах быстроходного «Сапсана», другим (а их большинство!) – трястись в пропахшей дёгтем телеге. И у этого большинства всё меньше шансов Может быть, государству не нужны образованные, мыслящие массы и мы строим общество утончённой элиты и тёмной массы послушных потребителей? Но это конец народному образованию.

Общее дело, огромный, под стать России, созидательный проект – вот достойная цель, которая может направить энергию целого народа не на прозябание, не на бессмысленную агрессию, которая, увы, царит у нас на улицах и хозяйничает в молодых умах… Одиночки на такое не способны. Скажете: а при чём здесь школа, просвещение? Да просто в истории Англии и нынче остаётся крылатым выражение: «Битва при Ватерлоо была выиграна на спортивных площадках Итона и Харроу». Бисмарк выразился ещё конкретнее: «Битву при Седане выиграл немецкий школьный учитель».

С XVIII века лучшие умы, верившие в прогресс, связывали движение вперёд с Просвещением. Окрепла вполне резонная уверенность, что только Просвещение способно исправить несовершенства мира. Не под ударами кнута можно вести общество вверх по крутой лестнице, а от урока к уроку. Пушкин вложил в уста царя Бориса благородную догадку: «Наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни».

По существу, с 1992-го у нас началась эпоха контрпросвещения. Торжество животных инстинктов над просвещением.

Сегодня приходится говорить о люмпенизации наших школьников, о новой подростковой безграмотности, а точнее – об одичании. Нередко унижение достоинства учителей отзывается в потере достоинства их учениками. Это закономерный процесс, и он ещё только развивается. «Собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов» мы ещё долго не дождёмся, если не изменим отношения к школьному образованию, к научному мировоззрению, которое должно стать государственной идеологией.

Всё чаще звучат предупреждения о пагубности «нефтегазовой иглы», к которой привыкает финансовая и управленческая система страны. Но из самого кислого лимона можно сделать лимонад, а «нефтянка» могла бы стать локомотивом высоких технологий, помочь оздоровлению идеологического климата в стране. Какие профессии популярны среди школьников? Юрист, экономист. Многие мечтают найти себя в шоу-бизнесе, на телевидении, в мире рекламы. Это пирожные, а где же насущный чёрный хлеб? Вам не назовут профессию горного инженера или геолога. Когда ослабевает техническая интеллигенция – и гуманитарии за деревьями не видят леса, теряют способности к созидательному служению, к высокому творчеству. Без рациональной осмысленности все наши порывы оборачиваются пустыми заклинаниями. Без опоры на точную науку гуманитарии – те самые юристы, экономисты и красноречивые комментаторы всего на свете – превращаются в профессиональных пенкоснимателей. На шатком фундаменте пиар-технологий невозможно модернизировать Россию. Диктатура пиара, порождающая бутафорские ценности, по-русски называется просто и ясно: пустозвонство. Поэтому уже в прологе модернизации нужно думать о престиже точных наук в школьной среде.

Ровно пятьдесят два года назад, 24 февраля 1958 года, в своей речи перед университетской аудиторией Джон Кеннеди признался:

«Мы в кризисе. Не русские спутники положили ему начало. Американский  «Эксплойер» не положил ему конца. Кризис носит не только военный характер. Величайшая опасность, угрожающая нам, не ядерное нападение. Голая правда такова: мы подвергаемся величайшей опасности проиграть титаническое соревнование с Россией, причём при этом не будет запущена ни одна ракета. Год назад при обсуждении внешних дел, вероятно, не упомянули бы просвещения. Сегодня мы не можем избежать этого. Я не знаю, верно ли, что битва при Ватерлоо была выиграна на площадках для игр в Итоне. Однако не будет преувеличением сказать, что битва, которую ведём мы сейчас, может быть выиграна или проиграна в школьных классах Америки.

…Русские тратят в два с половиной раза больше от своего национального дохода на образование, чем мы. У них учитель приходится на семнадцать учеников, у нас – на двадцать семь… В их школах в прошлом году было выпущено 1,5 миллиона учеников с основательным знанием арифметики, алгебры, геометрии, астрономии, тригонометрии. Мы выпустили менее 100 000 учеников с некоторой подготовкой в высшей математике!.. Русские выпускают в десять раз больше инженеров, чем поколение назад, и в 2,5 раза больше, чем США. …Мы должны положить конец такому положению, когда только четверо из пяти наших лучших школьников оканчивают школу и только двое из пяти идут в колледж. Мы не можем позволить себе платить преподавателям в колледжах и школах, развивающим умы наших детей, меньше, чем мы платим слесарям и водопроводчикам, обслуживающим наши дома.…

Если согласиться с нашим бывшим министром обороны в том, что в теоретических исследованиях «нельзя заранее знать, куда идёшь», тогда наши учёные будут заниматься только прикладными вопросами. Если вы презираете интеллигенцию, мешаете учёным и вознаграждаете только спортивные достижения, тогда будущее действительно мрачно».

Трудно найти более актуальные и более горькие слова для нашей нынешней действительности. Ведь за последнее время мы успели утратить всё то, что вызывало у Кеннеди и уважение, и желание у нас учиться. Молодой президент Соединённых Штатов не мыслил модернизации без школьного прорыва. Он проанализировал послевоенный рывок Советского Союза от разрухи к статусу ядерной и космической сверхдержавы и осознал, что тайна запрятана за семью печатями в обыкновенных ученических тетрадях! Блистательные школьные курсы точных наук, общественное доверие к учителю, система отбора способных математиков и физиков – как это важно. А мы сегодня, насыщая школу иллюзорными, болтологическими курсами, изгоняем из школьной программы астрономию и тригонометрию.

В том же 1958 году конгресс США принял «Закон об образовании в целях обороны», впервые в истории Соединённых Штатов вводивший студенческие стипендии. Этот жест был своеобразным признанием огромных успехов Советского Союза в деле просвещения. Между прочим, американцы увязывали получение стипендии с доказательствами политической лояльности. Скажем, студентам, настроенным прокоммунистически, стипендия не полагалась… Многозначительно и название закона – «Об образовании в целях обороны». Народное (массовое!) образование воспринималось как фактор безопасности.

История сделала виток – и новый Барак Обама вынужден произносить такую же горькую правду об американской школе, как Кеннеди пятьдесят три года назад. Обама заявил, что в современной Америке миллионы детей не получают достаточного образования. Он сетует, что точные науки в Штатах преподаются хуже, чем даже во многих развивающихся странах! «Я не хочу просто говорить о том, как велика роль учителей. Я хочу быть президентом, который будет вознаграждать их за их труд», – говорит Б. Обама. А как ещё можно преодолеть кризис? Через полвека американская система школьного образования снова нуждается в модернизации. Эта логика действует не только за океаном. И мы в России не можем не ощущать необходимость нового прорыва. Но сперва нужно остановить волну одичания…

А.А. Замостьянов, к.ф.н.

Перейти к содержанию номера