В мире существовала и существует поныне экономика только двух типов: рыночная экономика и раздаточная экономика.

О рыночной экономике все наслышаны: в основе её лежит рыночный обмен товаров, производимых собственниками средств производства.

А вот о раздаточной экономике хотелось бы поговорить поподробнее. Сам термин «раздаточная экономика» взят из работы О.Э. Бессоновой (1) – автора, давно исследующего этот экономический уклад. Суть раздаточной экономики –в служении. Человек служит – государству, общине, семье – будем говорить: служит социуму, отдавая ему плоды своего служения. Но за своё служение он вознаграждается от социума благами. Таким образом, раздаточная экономика предполагает два встречных процесса: «сдачу», т.е. передачу плодов служения, и «раздачу» – материальную награду за служение. Особенно наглядно это происходило в Московской Руси: там за службу (государственную, военную) человек вознаграждался земельным наделом (с деревнями) и денежным довольствием. Для неслужившего населения существовал механизм «тягла» (налога), который тоже можно рассматривать как «сдачу» за блага, которые предоставляются им служивым сословием.

Карикатура на лендлордов из Сан Франциско. 1866. Всё очень похоже на наши дни

Московская Русь – лишь пример. Можно утверждать, что всегда, когда социум считал себя сплочённой общиной, он стремился организовать раздаточную экономику. В этом случае раздаточная экономика была и следствием такой сплочённости, и одновременно инструментом, помогающим эту сплочённость сохранить и упрочить. Если же социум мыслит себя как совокупность разобщённых индивидов, то его экономика неизбежно приобретает рыночные формы.

Важно уяснить, что раздаточная экономика может существовать на разных уровнях общества. В семье естественно складывается то, что можно назвать первичной раздаточной экономикой: каждый член семьи старается как может, но всё поступает в общий котёл, из которого глава семьи раздаёт материальные блага. Эта идея семейности, по сути дела, является ведущей для раздаточной экономики. Нечто аналогичное происходило в крестьянской общине, когда староста или сход решали, как поделить или переделить принадлежащее общине. Наконец, раздаточная экономика может быть успешно построена в рамках государства, причём такого громадного, как Россия.

Впрочем, реализовать раздаточную экономику непросто. Московское правительство XVI-XVII веков было непоследовательно: оно раздавало земли как в виде поместий, которые по окончании службы можно было отобрать, так и в виде вотчин (на правах собственности). Вскоре разница между вотчинами и поместьями и вовсе стёрлась, так что земли раздавались фактически в частную собственность и «выходили из службы», не возвращаясь обратно в казну. Так что государству приходилось всё время изыскивать новые ресурсы, не останавливаясь даже перед секуляризацией церковных земель. А когда в 1762 году Пётр III издал «Манифест о даровании свободы и вольности российскому дворянству» (отменивший обязательность службы дворян), то раздаточная экономика стала трещать по швам и вскоре, после реформы 1861 года, начала превращаться в рыночную экономику.

В СССР идея раздаточной экономики была значительно развита. Там граждане государства должны были служить (работать на госпредприятиях), причём все (иначе они выпадали из социума). Но за службу, помимо зарплаты, они получали обеспечение по старости и инвалидности, бесплатное жильё, бесплатную медицину, бесплатное образование, практически бесплатные транспорт и продукты первой необходимости. Отсутствие частной собственности позволяло львиную долю ресурсов включать в круг раздач.

О. Бессонова (1) делает ряд интересных наблюдений над раздаточной экономикой. Она самодостаточна, имеет в своём составе все необходимые для полноценного существования институты и является саморегулирующейся. Особенно характерна раздаточная экономика для России, где она реализовывалась в разных формах и в разное время. В истории России имели место три периода раздаточной экономики: общинно-княжеский (до XIII века), поместный (царская Россия XV-XVIII веков), административный (СССР до 80-х годов XX века). Но раздаточные фазы имели цикл развития и уступали место «рыночным» периодам: XIII – XIV века – «феодальный период»; середина XIX – начало XX века – «капитализм»; с конца XX века – «современная рыночная экономика».

Таким образом, можно с уверенностью заключить, что раздаточная экономика – неслучайный эпизод, не уродливое образование, а вполне нормальное, законное и распространённое явление, являющееся альтернативой западной рыночной экономике. Более того, самой судьбой России предназначено организовывать свою хозяйственную жизнь в рамках этой формы, противопоставляя себя Западу. Разность типов экономик России и Запада – может быть, самая глубокая черта, разделяющая и противопоставляющая эти цивилизации.

Всё познаётся в сравнении

Знаменательно, что мы, жители России XX-XXI веков, сполна испробовали и раздаточную и рыночную экономики и теперь можем сравнивать их с ознанием дела. Сначала укажем на структурные различия.

В рыночной экономике существует единственный институт, осуществляющий обмен продукцией. Это – рынок. Соответственно, существует одна, определяемая рынком цена товара. В раздаточной экономике имеют место два института: институт раздач, с помощью которого служащие наделяются средствами к существованию, и институт сдач, действующий в противоположном направлении и забирающий в общее пользование плоды труда. Но самое интересное, что в обоих институтах действуют денежные отношения: часто и раздача осуществляется не бесплатно, а по раздаточным ценам, и сдача тоже не является реквизицией, а происходит по сдаточным ценам. Массу примеров этих цен, причём зачастую не равных друг другу, мы видели в советский период. Так, например, работа служащих, т.е. «сдача», оплачивалась зарплатой (которая, естественно, не являлась единственным источником их существования). С другой стороны, раздача тоже была разной. Государственные квартиры давались бесплатно, за хорошую службу. Но были и кооперативные квартиры, раздававшиеся за плату. Причём слово «раздававшиеся» тут уместно, ибо их цена была раздаточной, обычно существенно меньшей себестоимости и тем более рыночной цены. За транспорт мы тоже платили, но пятачки, которые, по сути дела, были платой символической.

Само участие денег и образование цен в раздаточной экономике – очень интересное явление, по сути дела, не изученное советской политэкономией. Причём система оказывалась очень сложной, посложнее рыночной. Но зато цены в раздаточной экономике – очень эффективный механизм управления экономикой и, по сути дела, управлением всем обществом. Получается, что и деньги и цена – феномены более широкие, чем рынок, поскольку они могут обслуживать и механизмы сдачи-раздачи.

Пойдём далее. Рыночная экономика основана на частной инициативе и, соответственно, на частной собственности. Раздаточная экономика необходимо основывается на общественной собственности, будь это собственность семьи, общины или государства. Собственность оказывается одновременно и государственной, и общинной, и семейной, и личной – каждому уровню даются определённые права распоряжения. И социум каждого уровня решает, с кого сколько потребовать и кому сколько раздать.

В обществе очень важна обратная связь, с помощью которой обеспечивается устойчивость. В рыночной экономике – это прибыль. Прибыль же зависит от умения использовать рыночный механизм. В раздаточной экономике институт обратной связи строится на совершенно другом принципе. По (1) это институт жалоб и предложений. В Московской Руси это были челобитные, для обработки которых был создан специальный челобитный приказ. В советский период – это жалобы и письма трудящихся, жалобные книги. Для обработки писем и жалоб в каждом райкоме существовал специальный отдел. На основе анализа потока жалоб власть может достаточно чётко увидеть узкие места и принять соответствующие меры.

Впрочем, думается, что на одних жалобах хорошей обратной связи не построить. Нужен подлинный демократизм – не в смысле политической борьбы и выбора из двух навязываемых кандидатур, а в смысле творчества в труде, активного участия в управлении производством, контроле за управленческим аппаратом, выдвижении и обсуждении новых идей и концепций. Интересно, что власть в раздаточные периоды всегда это понимала. Во времена Иоанна Грозного регулярно собирались земские соборы. Большевики активно поддерживали и использовали такой удивительный орган народной демократии, как советы. На уровне общины с незапамятных времён все важнейшие дела решал сельский сход. Но с течением времени демократические институты имеют тенденцию превратиться в формальность, что крайне негативно сказывается на обратной связи и соответственно – устойчивости раздаточного общества.

Нравственная оценка

Если же посмотреть на эти две экономики с нравственной точки зрения, то разница будет ещё разительнее.

Рыночная экономика основывается на личной инициативе и поддерживается желанием личного преуспеяния. В основе раздаточной экономики – работа на общество. Подходы, надо сказать, диаметрально противоположные. Там – нажива, тут – служение. Там – личный эгоизм, тут – альтруизм, любовь к ближнему.

Обе экономики формируют совершенно разные типы личности. Конечно, в обществе всегда есть и эгоисты и альтруисты. Но очень важно то, какие предпочтения бытуют в обществе. Герой рыночной экономики – активный эгоист, олигарх, на счету которого миллиарды. Раздаточная экономика возводит на пьедестал героев труда – людей, беззаветно служащих обществу своей трудовой деятельностью. Вот и получается, что рыночная экономика поощряет и реально даёт преимущества эгоистам; экономика же раздачи, наоборот, даёт преимущество людям, обращённым на служение обществу.

Наконец, о трудовой справедливости. Известно, что частная собственность – нетрудовая, ибо она растёт не по труду, а по капиталу. Наши экономисты-рыночники об этом прекрасно знают, но помалкивают. Народ же наш давно это понял, сочинив пословицу «трудом праведным не наживёшь палат каменных». Поэтому рыночная экономика, вся основанная на частной собственности, как раз и не может справедливо оценить труд. В ней действует жестокий закон: она богатого делает ещё богаче, а бедного – ещё беднее. Точнее, разрыв между бедными и богатыми рынок увеличивает, и, чтобы этот эффект как-то нивелировать, власти пытаются применить ряд мер: ввести прогрессивную шкалу налогов, пособия для безработных и пр. Но пропасть всё равно остаётся. А уж что касается отдельных богачей, то их капиталы в принципе ничем не ограничены. Билл Гейтс может иметь 40 миллиардов, а может в десять раз больше. И все только скажут: молодец, так и надо.

А вот раздаточная экономика как раз заточена на справедливое вознаграждение. Это её специализация, и, как правило, с этой проблемой она справляется намного лучше. Достаточно сравнить оплату труда в СССР и сейчас, в капиталистической России. Относительное равенство материального уровня давало в СССР подлинно одинаковые стартовые условия для всех граждан. Совершенно иначе сейчас, при фактически платном образовании.

Можно уточнить нравственную характеристику обеих экономических укладов, привлекая одно из основных понятий христианского учения – понятие падшести. Дело в том, что, по всеобщему святоотеческому мнению, частная собственность и возникающий из неё рыночный экономический уклад – порождение падшей человеческой природы, ниспавшей с высоты любви к Богу до низменного эгоизма и себялюбия. К счастью, этот эгоизм не столь яростен, чтобы вылиться в перманентную горячую войну между людьми, хотя холодная война экономических интересов не только присутствует, но и управляет рынком. Поэтому рыночный уклад – как бы нижняя планка экономического устроения падшего человечества. Но по мере исполнения Заповедей Христовых и по мере усвоения Божественной благодати земное человечество может подниматься выше – до раздаточной экономики, призванной реализовать в макросоциальных масштабах идею братства.

Итак, раздаточная экономика в принципе несёт в себе очень высокий нравственный заряд. В частности, она имеет все возможности создать действенный заслон стяжательству и власти мамоны. Но этот заряд реализуется при одном существенном условии: власть должна работать на народ, заботясь не только о его материальном благополучии, но и о нравственном здоровье. Автоматически это не возникает: власть может быть и нерадивой, и несправедливой, и просто жестокой. Но есть надежда, ибо в рыночной экономике власть неизбежно становится заложницей олигархических кланов и может лишь поддерживать мамонообразный общественный строй.

«В одну телегу впрячь не можно…»

На первый взгляд кажется, что обе экономики вполне совместимы. С одной стороны – государственные предприятия, с другой – частные. Почему бы им не существовать вместе? Тем более что частник может более эффективно устроить малое предприятие. Так давайте создадим смешанную экономику, взяв всё лучшее от каждой из них. Нет, ничего не получится. Слишком различны, слишком несовместимы между собой принципы функционирования рыночной и раздаточной экономик:

– там – рынок, тут – сдача-раздача;

– там цена определяется стихийно, тут она сознательно назначается;

– там одна рыночная цена, тут – две цены: сдаточная и раздаточная;

– там частный интерес, тут интерес государства, т.е. всего общества;

– там власть рынка; тут – план;

– там атомизированное общество индивидов, тут общество-семья.

«В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань». Обе экономики оказываются конфликтующими друг с другом, и помирить их ох как сложно. Скажем, в раздаточной экономике появилось частное предприятие. По каким ценам продавать продукцию? Ведь они необходимо будут выше раздаточных. Частное предприятие не выдержит конкуренции с раздаточным. Но допустим, что всё-таки выдержит. Какую платить зарплату рабочим? Ведь она тоже выше раздаточной (ибо рыночная экономика предполагает, что зарплата – единственный источник дохода). Если «рыночный» рабочий будет включён в систему раздачи, то это будет несправедливо – он не «служит». Так что рыночный сектор должен быть изолирован от раздаточного. Но это означает разделение населения прямо-таки на классы: есть класс «служащих» и есть класс «рыночников»; их интересы в производственной сфере совершенно разные. Совмещение же обеих экономик невозможно, как невозможно скрестить волка и овцу. Недаром переход от одного экономического уклада к другому (в 1917 и 1991 годах) сопровождался революциями, полностью дезорганизовавшими нашу экономику.

«Позвольте, – может возразить вдумчивый читатель, – но как раз в реальной экономике оба вышеозначенных «идеальных типа» прекрасно уживаются друг с другом. Во времена СССР мы всегда видели бабусь, продающих носки или пучки редиски. Да и теневая экономика 70-80-х была фактически рыночной и составляла чуть ли не треть всего производства. И наоборот, в рыночной экономике всегда есть раздаточные механизмы: пособия, льготы и проч. Да и налоги – разве это не сдаточный механизм, разве не сбор дани?»

Верно в этом мнении лишь то, что элементы разных экономик могут в реальности сосуществовать. Но сосуществовать вовсе не мирно, вовсе не гармонично. Наоборот, один уклад противоречит другому, воюет с другим. И при этом всегда один из укладов является ведущим, господствующим, а второй – подчинённым, существующим как придаток.

Действительно, рыночная экономика включает в себя раздаточные механизмы. И это легко объяснить: ножницы между бедными и богатыми, увеличиваясь, могут привести к гражданской войне. Чтобы сохранить мир, и нужен раздаток, с помощью которого производится подкормка бедных. А для реализации раздатка нужна сдача, т.е. налоги, прогрессивная шкала которых тоже способствует уменьшению пропасти между бедными и богатыми.

Но и раздаточная экономика не может избежать рыночных отношений. Почему? Тут видятся две причины.

Прежде всего общество всегда полно эгоистами, и рынок является для них отдушиной, как бы естественной средой обитания. Легализовать рынок раздаточное государство не может – это было бы равносильно развитию раковой опухоли, которая неизбежно погубит весь организм. Но и ликвидировать рынок оно не может, не применяя жёсткую силу, что всегда вызывает негативную реакцию. В общем, реализовать чистый раздаток не даёт недостаток нравственного уровня.

Но есть и другая причина. В силу неразвитости отношений раздатка он оказывается недостаточно гибким механизмом, не позволяющим учесть все нюансы потребления. Очень часто возникает необходимость обменять розданные блага. Например, квартиру, дачу, машину. Разумеется, обмен должен быть эквивалентным. Механизм обмена квартир в СССР существовал. Но в целом создать мощный, но «безобидный» институт обмена раздаточный уклад в своём историческом развитии так и не сумел. При послаблении (НЭП) возникал рынок. Но раз рынок, то и спекуляция, бизнес, стремление использовать рынок для своего обогащения. Отсюда и проблема теневого рынка, хотя в СССР под названием «теневой рынок» по большей части скрывалась вульгарная практика приписок.

Таким образом, уклады существуют в одном пространстве, но, повторяем, – отнюдь немирно. Всегда между укладами идёт война, обусловленная как несовместимостью принципов организации, так и противоположностью в нравственной позиции. «Ну а как же Китай? – спросит вдумчивый читатель. – Там совмещение двух укладов налицо». Отнюдь нет. Там происходит неуклонный процесс выдавливания раздаточной экономики и насаждения рыночной. Правда, благодаря китайской специфике этот процесс был проведён умно. Эта специфика заключается в доминировании коммунистической партии, которая сумела переход сделать без катастрофы. В Китае сейчас заканчивается построение государственного капитализма – в том смысле, что его не просто поддерживает государство, но и активно его строит.

Раздаточная и рыночная экономика – два полюса, две крайние точки, между которыми колеблется маятник всего многообразия экономических укладов в мире. И вроде бы действительно наблюдается качание этого маятника – периодическая смена экономик. Уже упоминалось, что в истории Руси можно найти три волны раздачи и три отката в рыночную стихию. Но каковы причины этих колебаний? Можно, конечно, считать, что таков незыблемый закон социума. Так сказать, «могучим ураганом» сметается раздача и приходит рынок, а затем наоборот. Конечно, наука обязана рассматривать явления только «объективно», не касаясь нравственной сферы. Но что запрещено учёным, то дозволено христианским публицистам. И для них несомненно, что идёт великая битва добра и зла, сил Бога и сил сатаны. И отражением этой борьбы на экономическом фронте является смена типов экономик. Силы спасения разят врага с помощью экономики служения, силы погибели стараются поработить мир экономикой наживы.

Но ведь на Западе никакой смены укладов нет. Он прочно сидит на рынке и слезать с него не собирается. А Россию лихорадит, и, думается, будет трясти ещё долго. Почему? Да потому, что Россия – территория этой войны. Успехами той или другой стороны и объясняются качания маятника. Россия – передовой край этой схватки, благословенное Богом поле битвы, где не утихают попытки построить праведный социум. И именно поэтому Запад всегда будет ненавидеть Россию. Ибо он давно (где-то с XVI века) в руках сил зла, и построить там раздаточную экономику уже невозможно.

Экономика и социализм

Так что же такое социализм? Это общество-семья. Это общество, реализующее идею братской любви (разумеется, в пределах, ограниченных человеческой падшестью). Для этого совершенно необходима экономика, поддерживающая идею братства, и совершенно необходима идеология, поддерживающая такую экономику. Из предыдущего совершенно ясно, какой должна быть экономика социализма. Это – раздаточная экономика, экономика служения. Только раздаточная экономика имеет необходимый для построения социализма нравственный потенциал. Социалисты всегда настаивали на общественной собственности. Думается, что их лучше бы поняли, если бы они говорили о раздаточной экономике. Ведь они чаяли именно это. А общественная собственность – лишь необходимое условие для построения раздаточной экономики. Кто знает, может быть, термин «раздаточная экономика» окажется более успешным, чем «социализм» или «коммунизм», опороченные в последнее время.

Рыночная же экономика для построения социализма противопоказана. По нравственным соображениям. Ибо она формирует совершенно другого человека – эгоиста-индивидуалиста, стремящегося к собственному обогащению. Может быть, слово «формирует» слишком жёсткое. Человек – не механизм, и полностью внешними социальными факторами он не определяется. Поэтому и в условиях самой безнравственной экономики всегда будут люди, которые вопреки ей достигают спасения. Но утверждать, что человек совершенно невосприимчив к внешним условиям, ни в коем случае нельзя. Человек – существо воспитуемое. И сфера экономики, столь важная, весьма активно воспитывает человека. А потому совершенно необходимо, чтобы это воспитание шло в положительную в нравственном отношении сторону.

Несколько слов о социалистическом рынке. Попросту говоря, такового не бывает. Подлинный рынок характеризуется тем, что он формирует цены на товары. Возникновение такого рынка является верным признаком того, что его участниками руководит интерес получения наибольшей прибыли – они начинают работать на себя, а не на социум. Участвующее в таком рынке предприятие начинает вести себя как капиталистическое, даже если оно управляется выборными от рабочих. Либо рынок настоящий, и тогда – капитализм, либо никакого рынка (квазирынок товаров в СССР являлся просто гибким инструментом раздачи).

Тут мы снова возвращаемся к вопросу «что же такое социализм?» Есть два разных термина: «социализм» и «социализация». Под первым («социализм») понимается общество-организм. Естественно, что экономика социализма должна непросто поддерживать, но непосредственно реализовывать идеи братства, доверия и справедливости. Это может сделать только раздаточная экономика. Под вторым («социализация») понимается принцип смягчения рыночного капиталистического общества, придания ему статуса «общества с человеческим лицом». Социализация может использовать механизм перераспределения благ, разные варианты которого обсуждались ещё полвека назад (2). Но всё равно в основе «социализированного» общества будет лежать рынок с его столкновением сил и интересов. Социализация – шаг в сторону социализма, но ещё в рамках капитализма.

Ныне время не просто смешения, но нарочитого искажения понятий. А потому социализм часто подменяют социализацией. Делать это негоже.

Экономика и христианство

Как относится христианство к экономике служения? Тут происходит трагическое недоразумение. Дело в том, что христианству просто органически присуща раздаточная экономика. В первой христианской общине, апостольской Иерусалимской общине, сразу же была введена раздаточная экономика, причём в самом радикальном варианте. И надо сказать, что вся святоотеческая мысль с восторгом относится к этому выбору. Православная традиция всегда признавала монашескую жизнь за наиболее радикальное воплощение христианской жизни на земле. Но опять-таки в наших общежительных монастырях господствовала и господствует поныне раздаточная экономика. И это вполне естественно: экономика служения, экономика братства, экономика любви несравненно более соответствует христианским идеалам, нежели рыночная экономика.

Христианство даёт возможность разрешить основную проблему этики служения: чему служить? что является подлинным, верховным объектом служения? Бог – отвечает христианство, Пресвятая Троица. Но, служа Богу, человек благословляется и на служение всей иерархии земных объектов служения – семье, общине, народу, государству. Ибо второе лицо Троицы Господь Иисус Христос, будучи одновременно человеком и живя в земном социуме, освятил и наполнил смыслом всю социальную иерархию, указал каждому уровню своё место в системе бытия человека.

Казалось бы, нет вопросов. Но… поразительным образом и наши теоретики, и основная масса батюшек поддерживает именно рыночную экономику, препятствующую подлинному служению. Парадокс, по большому счёту необъяснимый. Так, лидер Союза православных граждан о. Владислав Свешников в своей книге «Очерки христианской этики» выдвигает как один из важнейших принцип служения (3:307) и даже достаточно подробно рассматривает этику общественного служения (3:379-383). И в то же время СПГ открыто превозносит капитализм и кладёт его в основу будущей русской государственности. Остаётся только руками развести…

Раздаточная экономика должна прочно войти в социальную концепцию православия. Только тогда она (концепция) перестанет быть двусмысленной, обретёт ясность и стройность. Но для этого нужна метанойя – изменение сознания, перестройка мышления и ценностей. Пока же мы держимся за «традицию», которой де-факто стало одобрение частной собственности и капитализма. «Традицию», надо сказать, просто возмутительную и совершенно не увязанную со святоотеческим наследием.

Впрочем, многие православные вообще не считают нужным говорить об экономике. Мол, спасаться надо – и весь сказ. А разговоры о мирском устроении только отвлекают от этой задачи. Всё это не что иное, как построение рая на земле – гибельная ересь, о которой грешно и упоминать.

Действительно, цель христианской земной жизни – порушенное грехопадением соединение с Богом, или, иначе, спасение. И Церковь для этого предоставляет нам множество средств, включая таинства и аскетическую практику выявления и изживания личных грехов. И всё же есть ещё одно средство, очень важное, но которое пока не освоено Церковью, – организация жизни христиан, способствующая праведной жизни. Раздаточная экономика – основа такой жизни. Её реализация при господстве веры православной позволит спастись гораздо большему количеству людей. Разве это не благая цель, которую должна преследовать Церковь? Попечение Церкви о своих пасомых должно проявляться и в этом.

Мы надеемся, что церковная общественность постепенно осознает важность работы по христианизации экономического уклада, сумеет верно осмыслить эту проблематику и найдёт пути для движения вперёд на этом трудном поприще.

Литература

1. Бессонова О.Э. Раздаточная экономика России: Эволюция через трансформации. – М.: РОССПЭН, 2006. – 144 с.

2. Бертран де Жувенель. Этика перераспределения. Институт национальной модели экономики. – 1995. – 146 с.

3. Прот. Владислав Свешников. Очерки христианской этики. – М.: Паломник, 2000. – 622 с.

Н.В. Сомин, кандидат физ.-мат. наук

Перейти к содержанию номера