Свято-Троицкий мужской Ипатьевский монастырь в древнем городе Костроме – великая святыня земли Русской. Он был основан в начале XIV века татарским мурзой Четом, принявшим христианство и построившим в память о своем обращении эту обитель. От Чета, в крещении Захарии, и его потомков на Руси появились многие знатные роды, в том числе и знаменитый род Годуновых. Возвысившись при Иване Грозном и особенно при Борисе Годунове, представители этого рода уделяли Ипатьевскому монастырю постоянное внимание и делали в него богатые вклады, используя монастырь как свою родовую усыпальницу. Однако не это было главным в его славном прошлом. В Ипатии произошло событие, которое золотыми буквами вписано в историю государства Российского. Именно в святых стенах этой обители Господь положил долгожданный конец страшной Смуте – периоду польско-литовской интервенции и великих гражданских нестроений, потрясших основы русского царства в конце XVI – начале XVII века. Представители всех сословий России, прибывшие в марте 1613 года с Земского собора из Москвы в обитель, избрали, а точнее, со слезами вымолили в ней нового русского царя – Михаила Феодоровича Романова – первого представителя династии Романовых, которая впоследствии правила Россией целых триста лет. В то время Михаил Феодорович находился в Ипатьевском монастыре. За юного царя выступило тогда все народное ополчение, во главе с гражданином Мининым и князем Пожарским. Народ в лице костромича Ивана Осиповича Сусанина, спасшего незадолго до этого Михаила Романова от поляков ценой собственной жизни, явил тогда великий подвиг жертвенного и преданного служения законной власти. Почти все судьбоносные события того времени, определившие будущее России, происходили как внутри, так и в непосредственной близости от Ипатьевской обители. Поистине она стала духовным центром возрождения Русского государства.

Через триста лет после этого события произошел Октябрьский переворот. Революция 1917 года пришла в Россию по тем же причинам, что и Смута начала XVII века. Оскудение нравственности, ослабление веры, любви и милосердия, извечная жажда насилия и власти...

Ипатьевский монастырь попал под всесокрушающие жернова богоборчества и террора. Он был закрыт, а насельники – изгнаны. На его территории разместилась рабочая коммуна. После Великой Отечест-венной войны обитель стала областным музеем.

По окончании эпохи гонений, когда речь зашла о законном возвращении обители в лоно Русской православной церкви, для монастыря начался весьма драматический период, похожий по накалу человеческих страстей на бурные двадцатые годы прошлого века. Об этом и о благотворных переменах в современной жизни монастыря, о широком фронте реставрационных работ, предпринимаемых там сегодня, наш нынешний рассказ.

 ***

О прошлом и настоящем знаменитой обители мы беседуем с архиепископом Костромским и Галичским Александром, председателем Отдела по делам молодежи Московского патриархата.

– Владыка, какой была судьба монастыря после революции и в советское время?

– В XX веке Ипатьевский монастырь разделил судьбу многих русских обителей: в 1919 году он был закрыт, братию изгнали из древних стен, а в большей части монастырских строений разместился так называемый Советский поселок для жителей фабричных окраин Костромы. В тридцатых годах взорвали один из монастырских храмов – собор в честь Рождества Пресвятой Богородицы, другие здания поруганной обители ветшали, приходили в запустение.

После Великой Отечественной войны там был создан филиал краеведческого музея; его преобразование в историко-архитектурный музей, состоявшееся в 1958 году, позволило начать выселение жителей и реставрацию монастырского ансамбля. Так энтузиазмом работников культуры Ипатьевский монастырь не только был сохранен от гибели, но и стал известным музеем, в фондах которого сосредоточились многие уникальные экспонаты, в том числе и святыни из оскверненных, разрушенных храмов Костромской земли.

– Таким образом, вы считаете создание музея в стенах монастыря положительным явлением?

– Для эпохи богоборческих гонений, конец которой положило празднование в 1988 году Тысячелетия Крещения Руси, безусловно. Более того, Русская православная церковь в лице своего Предстоятеля Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, трижды посещавшего Кострому – в 1993, 1994 и 2002 годах, и каждый раз совершавшего в Ипатьевском монастыре богослужения, сердечно благодарила музейных работников, которые сберегли эту святыню для потомков.

Однако времена изменились, и в начале девяностых годов XX века голос церковного народа, ожидавшего возвращения Ипатьевской обители Церкви, стал звучать все громче. Православные верующие собирали десятки тысяч подписей за возрождение монастыря; в поддержку этого высказывались и деятели культуры, и представители самых разных слоев российского населения, и наши зарубежные друзья. Достаточно назвать такие имена, как кинорежиссер Никита Михалков, солисты Большого театра Александр Ведерников и Елена Образцова, летчик-космонавт Виктор Савиных, глава Российского императорского дома великая княгиня Мария Владимировна.

***

Долгожданная передача зданий монастыря началась поэтапно с 1993 года. Разговор о подобной возможности возник еще с конца 80-х, и тогда же музей, располагавшийся в монастыре, стал собирать подписи против передачи обители в лоно Русской православной церкви. В то время в Костроме было достаточно много сторонников того, чтобы сохранить статус-кво упомянутого музея в неприкосновенности. Однако при Президенте Российской Федерации Б.Н. Ельцине было подписано соглашение о поэтапной передаче многострадальной обители в ведение Церкви.

Высокопреосвященный Александр, архиепископ Костромской и Галичский, при котором процесс возвращения обители обрел свою плоть и кровь, положил много трудов для выработки оптимальных взаимоотношений с музеем, располагавшимся в Ипатьевском монастыре. Наряду с этим он уделял особое внимание скорейшему решению наболевшей проблемы с прекращением функционирования музейной экспозиции советского периода в домовой церкви святых мучеников Хрисанфа и Дарии в Архиерейском корпусе монастыря. Экспозиция вместе с портретами основоположников марксизма-ленинизма, пулеметом (в кого из него стреляли – не в монахов ли?) и прошитым пулями крестом от купола по-прежнему находилась внутри уже возрождающейся православной обители. Такое соседство в новых исторических условиях никак не могло считаться нормальным и цивилизованным. Кроме того, владыка Александр приложил тогда же огромные усилия, чтобы над этим храмом, хорошо просматриваемым со стороны реки Костромы, был наконец водружен православный крест. И вот, закостеневшие тени бывшего государственного атеизма дрогнули и начали рассыпаться от живительного ветра духовных перемен.

Костромской владыка начал борьбу и с такими явлениями в жизни еще действовавшего государственного музея, как тематически неуместные выставки. Так, в Свечном корпусе обители (раньше там находился монастырский заводик по изготовлению свечей) однажды разместилась выставка, посвященная винопитию на Руси, а это – весьма странно для монастыря, пусть хотя бы только и частично действующего. Все это происходило, увы, уже в 90-х годах. То же – и ряженые в костюмах бояр, которые расхаживали по обители и предлагали себя туристам для съемок. Архиепископ Александр в местной прессе с болью отмечал всю неприемлемость подобных «костюмированных безобразий», которые формировали в восстанавливающейся обители неуважительное отношение к русской истории и представителям высших сословий того времени.

Итак, с 1993 года начался новый этап в развитии монастыря. Именно в этом году появилась возможность зарегистрировать в обители монашескую общину. Вновь началось возрождение иноческой жизни после былых времен гонений. Однако передача обители, к сожалению, шла отнюдь не гладко. В руководстве музея были люди, упорно не желавшие передачи монастыря в пользу Церкви. Им казалось, что тогда наступит конец света.

 

***

– Владыка Александр, история возвращения монастыря епархии растянулась на долгие годы. Значит, кто-то оказывал сильное противодействие?

– Разумеется, далеко не все были согласны с такой инициативой. Были и явно злонамеренные люди, сознательно дезинформировавшие общественность, искажавшие суть наших предложений по совместному использованию монастырского ансамбля на первом этапе восстановления исторической справедливости. Уточню, что еще четырнадцать лет назад монастырь стал использоваться совместно музеем-заповедником и Костромской епархией; соответствующее соглашение, подписанное в мае 1993 года, было утверждено Святейшим Патриархом и министром культуры России. В 1994 году в Ипатьевской обители появились первые насельники, стала возрождаться иноческая жизнь. Конечно, опыт сосуществования давался непросто; особенно огорчало то, что приходилось наталкиваться буквально на стену непонимания музейных работников...

– А как они аргументировали свои действия?

– Я бы сказал, что такая позиция была скорее эмоциональной, чем продуманной и аргументированной. Со временем становилось все очевидней – рано или поздно монастырь будет полностью передан Церкви; поэтому сотрудники музея опасались за судьбу своего детища, его коллекций, наконец, и за собственное будущее.

Между тем мы сформулировали свои намерения: Ипатьевский монастырь – и прославленная обитель, и памятник истории российской государственности, поэтому он призван стать не только местом молитвы и иноческих трудов, но и «живым музеем» (как говорил еще в начале XX века священник и ученый Павел Флоренский), в стенах которого разместятся исторические экспозиции и выставки культурного достояния, где каждый сможет воочию соприкоснуться с духовной сокровищницей нашего народа. Для этого в монастыре должен быть воссоздан историко-археологический музей, прообразом которого являлось открытое в Ипатьевской обители в 1913 году древлехранилище Костромского церковно-исторического общества. К сожалению, продолжить такое начинание тогда помешали Первая мировая война и революция, но теперь настало время вернуться к концептуальным основам церковно-музейного дела.

– И какой была реакция костромской общественности, прессы, властей?

– Скажу так – осторожной. Самых разных людей беспокоил один вопрос: что станет с музеем и его фондами, будут ли они по-прежнему доступны и сохранны? Сейчас можно констатировать, что подобные тревоги канули в прошлое: для размещения музейных коллекций построено новое, оснащенное по последнему слову техники фондохранилище, а, к примеру, областной музей природы занял отдельное здание в историческом центре Костромы. В связи с этим нельзя не вспомнить с особой благодарностью администрацию Костромской области и трагически ушедшего недавно из жизни губернатора Виктора Андреевича Шершунова, сделавших очень и очень многое для того, чтобы данная проблема нашла свое оптимальное разрешение.

***

Руководство Костромской епархии вместе с насельниками Ипатия терпеливо объясняли в различных инстанциях свою позицию, участвовали в совместных собраниях с музейными работниками, искали приемлемые подходы и вели конструктивный диалог. Но обстановка временами накалялась, как в двадцатые революционные годы. Несколько работников музея в знак протеста против перевода музея в город объявили голодовку. Появлялись тенденциозные заметки в местной печати под броскими заголовками: «Не отдавайте Ипатий!», «Монастырь раздора», «Музей – в казармы?» и так далее. Было даже написано открытое обращение  к Президенту Российской Федерации, где в единодушном порыве сошлись во мнении «ни за что не отдавать!» как местные коммунисты, так и представители костромских региональных отделений «Яблоко» и «СПС». Муссировалось также трафаретное мнение, что богослужение нанесет «непоправимый ущерб» фрескам, которые богомольцы обязательно «задышат, закоптят и затрут спинами». Ходили слухи и о том, что «церковники» хотят «выпихнуть» работников музея на улицу, а все экспонаты «побросать в грязь под дождь». Обо всем этом не очень хочется писать, но, увы, это были принципиальные моменты, определявшие нерв и вектор отношений между современными атеистами и верующими Костромы в течение достаточно долгого времени.

 ***

Рассказывает наместник Ипатьевского монастыря архимандрит Иоанн (Павлихин):

– Некоторые сотрудники государственного музея, увы, в самом начале создали совершенно невыносимые условия для жизни возрождающегося монастыря. Дело в том, что все монастырские службы, хозяйственный блок, административный корпус, трапезная, кухня, приемная наместника, а также монастырские кельи с картонными стенами-перегородками находились в маленьком здании площадью в двести квадратных метров. Это были так называемые «Кельи над погребами» – те, что отдали обратно монастырю. Вернули также крошечный храм Лазаря Четверодневного в подклети Троицкого собора и звонницу. Однако для организации нормальной духовной и повседневной жизни в монастыре сделано ничего не было. Только упомянутые двести метров на территории Нового двора (часть обители, присоединенная к монастырю в более позднее время – прим. ред.).

По окончании рабочего дня музея (в 17.00 в зимнее время, в 18.00 – в летнее), располагавшегося в Старом дворе (так называется основная, старая часть монастыря – прим. ред.), вся братия оказывалась чуть ли не плененной на территории Нового двора, поскольку в Старый выйти уже не имела права. Даже в те постройки религиозного назначения, которые были переданы монастырю. Соответственно не могли совершаться и вечерние богослужения. Но особенно неприятным было то, что с шести часов вечера на территорию Старого двора выпускался огромный сторожевой пес. Он был грозным напоминанием того, что братия должна была знать свое место. Случались ситуации, когда злобная и малообученная собака хватала кого-то за полу подрясника. По утрам ее иногда забывали вовремя запирать. Все это было из разряда тех досадных «мелочей», которые омрачали и без того довольно тревожную жизнь насельников.

Что касалось Троицкого собора и его литургического использования, то богослужения там совершались всего лишь несколько раз в год. Это были архиерейские службы, и всякий раз нашему правящему архиерею приходилось договариваться с работниками музея о режиме использования собора под богослужебные цели. Кстати, однажды там произошло совершенно немыслимое. После богослужения в алтаре под престолом нами был найден... бюст Ленина. Всем церковным людям известно, что под престол, по традиции, закладываются мощи святых. Вот нам и удружили. Конечно, кому-то это может показаться смешным, ибо сегодня такое время, и все без конца смеются. Но поверьте, всему есть своя мера и свой предел. Давайте называть вещи своими именами. Это было настоящее кощунство, попрание святыни.

Обычно нам создавали препоны те музейные работники, которые изначально были настроены против передачи Ипатьевского монастыря монашеской общине. Тем не менее, в 2004 году братия отстояла свое право служить воскресные литургии и службы в Троицком соборе в двунадесятые праздники. Такая ситуация сохранялась до ноября 2004 года. В ноябре Агентством Росимущества была совершена частичная передача монастыря Русской православной церкви.

Монастырю отошел Свечной корпус, Троицкий собор, документально была подтверждена передача звонницы, а также корпуса «Кельи над погребами» и богадельни. Были также переданы стены и башни Старого и Нового двора. Обители стала принадлежать и территория Архиерейского сада. Он расположен за монастырем и окружен низким каменным забором, именующимся обрубом, предохранявшим обитель от весеннего половодья.

– Отец Иоанн, а кто-нибудь предпринимал еще какие-то действия в знак протеста?

– Тем, кто охранял в то время музей, трудно было смириться с новым положением вещей. Чтобы приучить их к сложившейся ситуации, братия выходила иногда на ночную прогулку по Старому двору, как бы приучая охрану музея к толерантности. Поначалу охрана принимала нас в штыки и были даже некие угрозы табельным оружием. Это в адрес-то монахов! Поистине ситуация чем-то живо напоминала революционные времена – все та же глубинная неприязнь к монашествующим и равнодушие к их нуждам. Часто провоцировались скандалы. Однако, в конце концов, все кончилось миром. В последний день 2004 года Ипатьевский монастырь был полностью передан в безвозмездное пользование монашеской общине.

 ***

– Владыка Александр, расскажите, если можно, поподробней о той знаменательной дате, когда монастырь вновь вернулся в лоно Православной церкви.

– Да, именно в конце 2004 года решением федеральных властей ансамбль Ипатьевского монастыря был полностью возвращен Костромской епархии, а затем руководство российской культуры распорядилось передать на хранение ЦИАМу – Церковному историко-археологическому музею, начавшему действовать в обители, – предметы из фондов государственного музея-заповедника, имеющие духовное значение: иконы, церковные книги, облачения священнослужителей, богослужебные сосуды.

23 марта 2005 года обитель посетил Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин, оставивший в книге почетных посетителей запись: «Ипатьевский монастырь занимает особое место в истории Отечества и Православия. С его возрождением будет связано и возрождение России». Эти слова возвестили начало новой эпохи в многовековой и славной истории костромской святыни.

 ***

Процесс передачи продолжался одиннадцать лет. Главным участником возвращения обители неизменно был энергичный, деятельный, высокообразованный и пользующийся большим авторитетом как в церковных, так и в государственных кругах архиепископ Костромской и Галичский Александр (Могилев), а также наместник Ипатьевского монастыря архимандрит Иоанн (Павлихин) и ряд ответственных руководителей высших государственных структур России и Костромы. Многое сделал для передачи обители в ведение Церкви член Федерального собрания РФ Андрей Хазин. Исключительно плодотворно на этом поприще потрудились также первый заместитель министра имущественных отношений РФ Дмитрий Арацкий и представитель Московской патриархии по возвращению церковной собственности Александр Бугаевский. Используя свой исключительно богатый опыт по возвращению церковной недвижимости и удивительный дар логически безукоризненного убеждения чиновников самого высокого уровня в объективной правоте церковных позиций, Александр Бугаевский вместе с Высокопреосвященным Александром самым существенным образом ускорили передачу монастыря и всех музейных экспонатов в лоно Русской православной церкви. Имена всех благодетелей, оказавших содействие восстановлению церковного статуса Ипатьевского монастыря, вписаны в его синодики для вечного поминовения. И это – вполне закономерно. Их вклад в возрождение обители сравним лишь с выдающейся ролью рода Годуновых в ее истории.

 ***

В разговорах о минувшем братия с особой скорбью вспоминает, как им приходилось сталкиваться с явной клеветой. Так, в 2002 году в монастыре произошло страшное событие – сгорела деревянная церковь, находившаяся на территории Нового двора. Это произошло вскоре после визита Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в Ипатьевский монастырь. Загорелся храм XVIII века, вывезенный в свое время из села Спасо-Вежи. Это был один из самых больших деревянных храмов на Руси. Высохшее за несколько столетий дерево полыхало так, что, по свидетельству очевидцев, козырьки фуражек у сотрудников милиции плавились на расстоянии ста метров. Помимо церкви сгорела часть кровли стен Нового двора. Чудом пожар не перекинулся на стоявшее рядом здание богадельни. Это был тот самый случай, когда мог сгореть весь монастырь, если бы не современная техника пожаротушения. Тем не менее, то, что произошло, было настоящей трагедией для монастыря. Был уничтожен один из выдающихся памятников древнерусского деревянного зодчества. Сгорела православная святыня – самое дорогое, что есть у верующего человека на этой земле – святой храм Божий. Кто это сделал – злоумышленники или же праздные подростки – так и не было выяснено.

К сожалению, люди, решительно настроенные против монастырской общины, поспешили возложить вину за гибель храма на монахов. Не успел погаснуть пожар в Новом дворе, как в прессе и на телевидении разгорелся пожар надуманных обвинений в адрес монашествующих, что это они-де все и подожгли. Поползли знакомые еще по богоборческим временам слухи о том, что монахи «напились пьяные», «курили наверху» и «подожгли храм».

По факту поджога было возбуждено уголовное дело, которое длилось около двух лет. В результате была доказана полная непричастность монашеской общины к инциденту. Дело было закрыто. В свою очередь, братия монастыря решила никого не обвинять в случившемся, хотя и имела свои версии относительно поджога.

 ***

Архимандрит Иоанн (Павлихин):

– Было еще одно искушение, которое ранило меня, как человека, до глубины души. Оно было связано с судьбой сторожевого пса, который был реальной угрозой для братии монастыря. С руководством вневедомственной охраны была достигнута договоренность, что собака с территории Ипатьевского монастыря будет убрана. Однако в тот день, когда это должно было случиться, она была обнаружена мертвой. Вскоре одним из самых рьяных противников передачи монастыря было сделано заявление, будто бы собаку «отравили монахи». Подобное обвинение особенно обидно для монашествующих, которые всегда с теплом относятся к животным как к Божиим тварям – в том числе и к упомянутому псу, понимая, что собака как таковая здесь ни в чем не виновата и что за ней стоят некие недобросовестные люди. Они-то и постарались закрепить за братией не только эпитет «поджигателей древнерусских памятников культуры», но и «травителей собак». Это была нечистоплотная акция, которая била прежде всего на эмоции костромичей – при полном отсутствии доказательств. Но не будем более о грустном. Все самое тяжелое – позади.

 ***

Да, позади осталась целая эпоха – недоверия, нерасположения, подозрительности, когда ситуация балансировала на грани из-за упорного нежелания некоторых лиц передать церковное имущество его законному владельцу – монастырю. Ушли в прошлое времена, когда немногочисленную братию могли поднять среди ночи омоновцы, унизительно выстроить во дворе и проверять документы – и придираться, по какой причине тот или иной человек тут не прописан, производить досмотр даже самого наместника. Или когда вечером к наместнику вдруг приходят сотрудники уголовного розыска (уже после передачи Свечного корпуса монастырю) под предводительством директора музея, который требует, чтобы ему были немедленно сданы ключи от упомянутого корпуса. Правда, после прояснения ситуации директору музея пришлось оправдываться за практически ложный вызов. Но в любом случае все это было весьма неприятно.

На Руси к носителям сана и к монашествующим испокон веков относились с благоговением и уважением, как к людям, полностью пожертвовавшим мирским счастьем и устремившимся всецело к Богу. Монах и мирный покаянный нрав – неразделимые понятия. Увы, век атеизма и безбожия уничтожил добрые духовные традиции прошлого, подверг христиан глумлению, издевательствам и преследованию. Неудивительно, что негативное отношение с атеистическим душком до сих пор то и дело проскальзывает к монашествующим у оторванного от традиций населения. Конечно, никто не идеализирует монашествующих как таковых – встречаются сегодня среди них самые разные люди, в том числе и чуждые монашескому укладу жизни. Правда, последние долго в монастырях не задерживаются – сказывается строгая уставная дисциплина, делающая невозможным пребывание в святом месте случайным и не имеющим веры людям. Но в большинстве своем насельники нынешних православных обителей – искренние молитвенники и достойные труженики, с трепетом и страхом Божиим относящиеся к своему призванию.

Поэтому странно, когда к этим тихим и смиренным людям сегодня зачастую приклеиваются самые страшные ярлыки. И причем делают это те, кто не имеет ни к монашескому деланию, ни к христианству в целом ровным счетом никакого отношения. Эмоции, огульные обвинения, насмешки – все вдруг возникло вновь и закружилось в начале XXI века темной тучей над обителью, как когда-то в период закрытия монастыря на заре советской власти. Правда, на этот раз идейный фактор борьбы был заменен материальными обоснованиями. Зачем монахам какое-то имущество, если они дали обет нестяжания? Да, все правильно насчет обета, только вот как-то забыли, что на Руси монахи издревле живут в монастырях – специальных местах, посвященных Богу и молитве. И все, что находится в этих обителях, является достоянием Церкви. О возвращении верующим их святынь – и речь.

 ***

С 1993-го и по 2004 год, когда решался процесс передачи монастыря его законным владельцам, реставрации в нем практически не велось. Братия, по понятным причинам, не имела возможности приступить к ней. Это были те упущенные по независящим от Костромской епархии годы, когда в обществе вновь проявился интерес к миру духовному, когда реставрировались многие храмы и монастыри, когда активно действовали благодетели. Из-за растянувшейся передачи Ипатьевский монастырь оказался практически невовлеченным в эти процессы. Многие люди после периода безбожного существования стремились помочь Церкви, в том числе и Ипатьевскому монастырю, но не могли этого сделать ни как трудники, ни в качестве паломников из-за того, что статус обители повис в воздухе. Для монашествующих пребывание в обители тоже было предельно сложным. Мир то и дело вторгался в их жизнь скандалами, косыми взглядами, недобрым отношением. И все же благие изменения наступили.

После окончательной передачи монастыря были проведены обширные реставрационные работы. Они доказали, что монашеская община в силах справиться с огромным объемом работы по восстановлению внушительного монастырского комплекса и преодолению ряда аварийных ситуаций. Была благоустроена территория Нового двора. Удалось провести газ, преодолеть последствия страшного пожара 2002 года. Около сорока грузовиков вывезли из монастыря мусор, который уже буквально врос в почву. Было приведено в порядок здание богадельни (ранее именовавшейся Вотчинной конторой), которое на тот момент стояло без окон и дверей, без системы отопления и было практически брошенным. Сейчас там живет братия. В обители стали совершаться постриги – духовный знак того, что она вновь по-настоящему начала жить. Число насельников в монастыре постепенно растет. Братия осуществляет и монашескую молитву, и ежедневное богослужение. Все эти преобразования дали возможность всем желающим на деле убедиться в том, что монастырь существует не только на бумаге, что он начал жить полнокровной жизнью. Можно со всей основательностью сказать: за два года, прошедших после возвращения обители, в ней с точки зрения реставрации и восстановительных работ было сделано больше, чем за все годы существования ее как музея при советской власти. Все, кто был в монастыре два года назад и приезжают сюда сейчас, не верят собственным глазам – такие грандиозные перемены!..

Главной святыней Ипатьевского монастыря по сей день считается чудотворная икона Тихвинской (Ипатьевской) Божией Матери. Она была привезена в Ипатьевский монастырь в 1619 году царем Михаилом Феодоровичем Романовым, когда он совершал благодарственное паломническое путешествие по костромской земле. Эта икона ранее находилась в Благовещенском соборе Московского Кремля. С середины XVI века она почиталась чудотворной. В течение трехсот лет этот образ являлся главной святыней Ипатьевской обители и был украшен ризой с бриллиантами, не сохранившейся до наших дней.

Архимандрит Иоанн (Павлихин):

– Этот образ, считавшийся после революции безвозвратно утерянным, совершенно чудесным образом явил себя через самообновление, выступив на черной доске иконы с наклейкой: «Для профилактики». Данная икона находилась в фондах музея и не идентифицировалась со знаменитым чудотворным образом, который считался пропавшим. После чудесного обновления лика искусствоведы и реставраторы пришли к выводу, что перед ними – тот самый образ Тихвинской Божией Матери, который находился в обители до революции. Небезынтересен и тот факт, что явление иконы произошло именно в 1993 году, когда принципиально решился вопрос о поэтапной передаче монастыря. Однако понадобилось еще 11 лет для того, чтобы переместить эту икону из ризницы музея на ее историческое место в иконостас Троицкого собора. Глубоко символично и то, что обитель была полностью передана монашеской общине в последний день того же 2004 года.

 ***

Многие здания монастыря превосходно отреставрированы и поражают красотой всякого входящего. Все это сегодня относится уже к заслугам Костромской епархии. Вновь покрыты зелеными кровлями башни его стен. А еще совсем недавно кровли башен были покосившимися, ржавыми, с кривыми флюгерами. Произведен ремонт внешних стен, отреставрированы Екатерининские ворота – красота Ипатьевского монастыря, – которые в прошлом были практически руинированы. Причем в таком виде эти ворота – лицо обители – находились тогда, когда монастырь был музеем.

Полностью проведен ремонт Братского корпуса, «Кельи над погребами», осуществлен капитальный ремонт корпуса братских келий на Старом дворе, отреставрирован весь Архиерейский корпус, звонница, капитальным образом отремонтировано разрушенное здание Свечного корпуса. В 2007 году будет закончена замена кровли Троицкого собора, ремонтные работы на его фасадах. По внутреннему убранству собора, которое уже сейчас поражает своим великолепием – искусными фресками артели знаменитого русского изографа Гурия Никитина и резным деревянным иконостасом, – предполагается провести дополнительные работы, в частности, воссоздать Царское место, пожалованное Ипатьевскому монастырю царем Алексеем Михайловичем. Надеемся, что это будет осуществлено путем возвращения, хотя бы и временного, из Коломенского музея в Ипатий того, что осталось от Царского места, на 400-летие династии Романовых. А если это окажется  по каким-то причинам невозможным, то его полностью воссоздадут в первоначальном облике. Дело в том, что этот дар подчеркивал особую значимость самой обители и ее выдающуюся роль в становлении династии Романовых.

По существу, отреставрированы практически все монастырские здания и постройки. От прежних лет разрухи и «мерзости запустения» не осталось и следа. Активно ведутся и находятся уже в стадии завершения реставрационные работы в надвратном храме святых мучеников Хрисанфа и Дарии Архиерейского корпуса. Правда, предстоит большая работа в приделе Троицкого собора, посвященного преподобному Михаилу Малеину – небесному покровителю царя Михаила Феодоровича. Необходимо вернуть прежний вид и храму Лазаря Четверодневного в подклети собора.

Сегодня братия вспоминает тяжелые времена с улыбкой. Не осталось никакого недоброго чувства или обиды к своим прежним недоброжелателям, противившимся передаче монастыря. Однако община хочет верить, что ее оппоненты все же поняли свою историческую неправоту. Со своей стороны, монашествующие также понимают, что затянутость процесса передачи имела и свои объективные причины – поиск и подготовка достойного помещения для музея, изменение сознания людей в отношении происходивших перемен и так далее. Кстати, музею предоставлены площади в центре города и там же, на проспекте Мира, для него строится еще одно большое новое здание.

В любом случае история возвращения Ипатьевского монастыря – это исключительно важная веха в истории Русской православной церкви на современном этапе. А история, как известо, включает в себя не только победы, но и драматические коллизии. И в этом смысле сегодня необходимо фиксировать все – и положительное, и негативное, чтобы делать в дальнейшем правильные выводы и иметь соответствующий опыт, помогающий избежать в будущем ошибок и издержек прошлого.

 ***

Благодаря историческим летописям мы имеем объективные и беспристрастные данные относительно Смутного времени. События последних лет также чрезвычайно важны для истории, поскольку тоже представляют собой принципиально важный срез современной религиозной жизни. Они отражают всю непростую специфику нынешнего возрождения христианских духовных ценностей России. Специфику, порожденную условиями, когда атеистическое воспитание целых поколений почти полностью пресекло традиционную духовную преемственность и адекватное восприятие населением страны трагедии Православной церкви в эпоху беспрецедентных по масштабу гонений ХХ столетия. Необходимо говорить о том, что было, – как бы подчас горько это ни звучало, – чтобы оценить те позитивные изменения, которые, наконец, произошли.

Отрадно, когда руководство страны четко видит, что передача Ипатьевского монастыря, равно как и многих других обителей, – исторически правильное решение. Монастырь меняется на глазах и наполняется настоящей жизнью. Развеяны напрасные опасения, что обитель после передачи закроется от костромичей, обособится от всего мира и будет пускать внутрь только спонсоров и высокопоставленных гостей. Двери обители открыты для всех россиян и иностранных туристов с раннего утра и до позднего вечера. Ежегодно ее посещают   сотни тысяч человек.

Оказались беспочвенными разговоры и о том, что монастырь полностью сведет на нет свою музейную деятельность. Напротив, последняя отличается и насыщенностью, и разносторонностью. И – еще: по своему техническому оснащению и охранному оборудованию Церковный историко-археологический музей отвечает сегодня самым высоким мировым стандартам.

***

Архимандрит Иоанн (Павлихин):

– Музейная компонента, которая начала свое существование в монастыре еще задолго до революции – в конце XIX века, в настоящее время полностью сохранена. В этой связи совершенно безосновательны заявления некоторых лиц о том, что раз до революции в монастыре был музей (имеется в виду корпус бояр Романовых – древлехранилище), о котором имело попечение государство в лице царской семьи, то и сейчас там должен располагаться именно государственный музей. Во-первых, государство того времени было православным и не было деления жизни в ее духовно-культурной сфере на чисто государственную и чисто церковную. Во-вторых, царь по своему статусу был не только Императором, но и официальным защитником православия. Поэтому сравнивать прежнюю русскую государственность с безбожным советским или нынешним светским строем достаточно некорректно. Сегодня в наших отношениях с государством мы стремимся к взаимопониманию, взаимоуважению и должной взаимопомощи. В смысле осознания того, что все мы, как граждане одного общества, делаем одно общее дело – возрождаем государство и утверждаем проверенные веками традиционные духовные ценности. Только таким образом мы сможем преодолеть все противоречия сложной современной жизни.

***

Уместно заметить, что в искусственно созданном конфликте музея и монастыря далеко не все музейные работники принимали участие. Напротив, среди сотрудников государственного музея было немало и тех, кто с пониманием и сочувствием относился к позиции Костромской епархии.

Значимость же всего случившегося была связана не только с тем, что впервые после 1917 года Церкви был передан памятник столь глобального исторического и архитектурного значения, который находился в более или менее удовлетворительном состоянии. Уникальность события состояла еще и в том, что Русской православной церкви передали и огромную часть музейной коллекции – практически всю ее церковную составляющую. Это две тысячи шестьсот семьдесят семь предметов прикладного искусства – иконопись, богослужебные сосуды и одежды, лицевое шитье, памятники церковного ювелирного искусства, содержащие драгметаллы и камни. Впервые государство за всю свою новейшую историю вверило Церкви столь большое музейное собрание. Оно было передано Церковному историко-археологическому музею Ипатьевского монастыря. Процесс передачи в своем техническом аспекте продолжается и по сей день.

Церковный музей – современное древлехранилище Ипатьевского монастыря – активно сотрудничает с государственными историческими музеями, участвует в совместных выставках и уже зарекомендовал себя как ответственный хранитель поистине бесценных памятников старины, которые являются частью единого государственного музейного фонда.

Интересный факт: до революции в крупных епархиальных центрах Российской империи насчитывалось около пятидесяти древлехранилищ. После 1917 года все то, что от них осталось, перешло в различные музеи. Пример Ипатия с его качественным и заботливым отношением к своему Церковно-археологическому музею – объективный повод и хороший стимул к возрождению древлехранилищ и в других епархиях Русской православной церкви.

И еще одна весьма интересная деталь. Состоявшаяся передача музейных фондов – никакой не подарок от государства Церкви. Они переданы только во временное хранение. Их никто ниоткуда не изымал и ни у кого в данном случае не экспроприировал. Так что чьи-то недовольства по поводу «узурпации» ценностей монастырем абсолютно необоснованны. Монастырь получил не богатство, а почетное бремя ответственности за сохранность уникальных экспонатов церковного назначения, облегчая тем самым Российскому государству решение важной задачи – бережно сохранять духовно-культурное достояние России.

И, конечно же, музей открыт теперь не только для светских посетителей, но и для верующих. В дни празднования особо чтимых икон, которые находятся в ЦИАМе, православные паломники могут свободно помолиться перед святынями, почитать акафист. И никто не будет уже над ними смеяться. Музей также открыт для работы исследователей и искусствоведов.

Не будем более углубляться в непростую историю передачи монастыря. В конце концов она все-таки состоялась, потому что восторжествовала правда Божия и здравый смысл. Святое место, изначально созданное для совместной христианской молитвы, должно соответствовать своему первоначальному назначению. Музеи же атеизма с их цинизмом и глумлением, равно как и экспозиции по винопитию с инсталляциями ряженых в боярские костюмы для платных съемок, отошли, милостью Божией, в прошлое. Хочется верить, что безвозвратно.

***

 – Ваше Высокопреосвященство, владыка Александр, какое главное заключение вы бы дали по нынешнему состоянию Ипатия, как его с любовью называют костромичи?

– После возвращения Церкви монастырь преображается и внешне и внутренне: реставрируются и обретают исторический вид стены и корпуса, в главном храме – Троицком соборе – совершаются ежедневные богослужения, пополняется число братии. На звонницу установлен новый восьмитонный колокол, подаренный монастырю принцем Майклом Кентским и другими представителями английской королевской династии (притом изготовлен он нашими, российскими мастерами). Церковный музей включает в себя не только прежние, имевшиеся еще в музее-заповеднике выставки – «Ризница Троицкого собора», «Палаты бояр Романовых», но и новые экспозиции, размещенные в так называемом Свечном корпусе. Число паломников и туристов, посещающих Ипатьевскую обитель, растет с каждым годом: если несколько лет назад туристические автобусы свободно размещались на площадке перед Екатерининскими воротами монастыря рядом с местами торговли изделиями народных промыслов, то сейчас последним пришлось переместиться на берег реки Костромы (у впадения которой в Волгу и находится монастырь). Интересный факт: многие сотрудники прежнего государственного музея теперь работают у нас в ЦИАМе – это наилучшим образом свидетельствует, что Церковь и светская культура могут и должны, преодолевая стереотипы минувшего века, находить общий язык, совместно трудиться, сеять, по слову поэта, «разумное, доброе, вечное».

– Несколько слов, если можно, о планах на будущее.

– Уже не за горами исторический юбилей мирового значения: четырехсотлетие царственной династии Романовых, путь которой, осененный главной святыней Костромского края – чудотворной Феодоровской иконой Божией Матери – начался в 1613 году из нашей обители. Надеюсь, что к тому времени мы успеем сделать все возможное, чтобы Ипатьевский монастырь стал зримым символом духовного возрождения Отечества и примером конструктивного церковно-государственного сотрудничества.

– Благодарим вас, владыка, за важную информацию, за то, что нашли время для беседы с нами.

– Со своей стороны хотел бы пожелать читателям вашего журнала милости и помощи Божией, успехов в трудах, всего самого доброго.

 

Материал подготовил

Михаил ХОДАНОВ

 

Перейти к содержанию номера