Любой уважающий себя народ непременно соблюдает в своей жизни три основные вещи: он верен религии своих отцов, он воспитывает подрастающее поколение в любви к родине и почтении к старикам, он ухаживает за могилами умерших и содержит их в образцовом порядке. Забота о местах последнего упокоения ушедших поколений поддерживает связь времен, являет собой дань благодарной памяти и выражает подлинную любовь ныне живущих к тем, кто созидал твое отечество до тебя и проливал свою кровь ради того, чтобы будущие поколения жили независимо и достойно. Если же вместо могил – перекати-поле или же все поросло бурьяном; если молодежь глумится над старостью и отечеством – значит, у такого государства дела плохи, и у него нет будущего. Недавно мы узнали поразительную вещь, которая вдохнула в нас надежду и подняла дух. По благословению владыки Алексия (Фролова), архиепископа Орехово-Зуевского, наместника Новоспасского монастыря г. Москвы, группа молодых людей уже третий год добровольно совершает поездки в Грецию на остров Лемнос, чтобы приводить в порядок захоронения наших соотечественников, покинувших Россию в первую волну эмиграции после революции 1917 года. Многие из эмигрантов там же и умерли, не выдержав тягот жизни на чужбине.

Сегодня собеседник нашего журнала – инициатор проекта молодежной группы «Лемнос», один из высокопоставленных государственных чиновников России. Свое имя он из скромности попросил не называть.

* * *

– Расскажите, пожалуйста, как возникла идея искать брошенные русские захоронения на чужбине?

– В 2004 году на Торжество Православия в российском посольстве в Греции, в Афинах, священноначалие Греческой Православной церкви традиционно встретилось с сотрудниками посольства. Так принято. Я в то время также оказался в числе приглашенных. За трапезой я сидел рядом с митрополитом острова Лемнос и острова св. Евстратии владыкой Ерофеем. Слово за слово, мы разговорились, и он сказал, что остров Лемнос в своё время освобождали эскадры графа Орлова и Синявина. Я заметил, что там должны были остаться наши кладбища. На острове были русские, которых вывозила из Крыма армия Врангеля – Кубанские казачьи корпуса. В ответ митрополит сказал: «Да, я слышал об этом, но о кладбищах ничего не знаю, где они и есть ли они вообще… приезжайте к нам, вместе поищем».

И вот на Светлую Седмицу, после Пасхи, мы вместе с дипломатами и сотрудниками посольства поехали на Лемнос. По прибытии пришли к местному губернатору (его остров большой, население – 18 тысяч человек, два города). Известен остров тем, что, по греческой мифологии, это был остров Гефеста, где у него была своя кузница. А ещё во времена Византийской империи он был местом ссылки, в том числе и неугодных властям деятелей Церкви. Некоторые из них сейчас канонизированы. По нашим подсчётам, там побывало пять православных святых. В том числе Феодор Студит и Григорий Палама. Известен остров ещё и как штаб Черчилля в Галлиполийскую битву 1916 года, когда французы и англичане пытались взять Дарданеллы. Штаб Черчилля располагался в городке Мудрос, там были тыловые подразделения, там же хоронили погибших англичан и французов. Так вот, губернатор встретил нас и говорит: «Не может быть! Мне приснился сон, что ко мне приезжают русские».

Они с митрополитом хорошо знали этот район, где были два антантовских кладбища. Нам дали водителя и машину. Привезли на одно из них. Это был национальный парк: кресты, часовенки, могилы, газоны, всё обозначено, заборы с византийской кладкой. Если нет фамилии, то по-английски написано: «Господь знает твое имя». Оказалось, что эти кладбища посещаемы родственниками. Так они хранят память своих предков. В одной из деревень мы нашли пастухов, которые сказали, что точно знают место русских захоронений. От парка мы проехали километра четыре по пустыне, одна жёлтая колючка. Привезли нас на холм, он выдаётся в море как какой-то полуостров, и эти два грека говорят, что это русское кладбище. Сам район, где стояли наши казачьи войска, называется Калаераки. Мы стали бродить там и нашли три или четыре полуразбитые плиты. Имена на трёх из них сохранились. Первое – «Елизавета Ширинкина, 1 год». Ещё: Федор Абрамов, Таня Мухортова… Потом, когда мы находили другие имена, оказалось, что всё это – детские могилки. Из 294 захоронений как минимум 70 – это могилы детей от 3 дней до 16 лет.

– Практически вы были первыми из России, кто все это увидел?

– Да, из России мы были первыми. Там стояло 16 тысяч человек Кубанского казачьего войска в палатках. Рядом был залив, островок с церковью. Вдали из моря встает святая гора Афон. Вид просто потрясающий! И вот представьте: кладбище, Светлая Седмица, и мы все со слезами на глазах поем «Христос Воскресе!». Поворачиваемся – греки плачут. И говорят нам, что всё ждали, когда же русские, наконец, вспомнят о своих могилах. Стали обниматься. Пить, правда, не стали, отдали им бутылку водки. Может, мы бы и не сразу бросились с таким энтузиазмом на восстановление могил, если бы они не сказали эту фразу. В результате нами был создан оргкомитет. Мы связались с владыкой Алексием и получили от него благословение. На базе посольства мы за три месяца собрали 75 тысяч евро. Для нас это – огромная сумма просто. Один палестинец, женатый на русской с Кубани, дал нам 20 тысяч, сам нашёл нас. Когда мы начали эту кампанию, то заказали и поставили там большой мраморный крест с надписью: «Казакам России, нашедшим свой последний приют на греческой земле». Это было на Крестовоздвижение. Мы ещё не знали всех подробностей и считали, что это только казачье кладбище.

На набережной поставили ещё один памятник, небольшой, но очень красивый: «Эскадрам графа Орлова и Синявина, освобождавшим остров от турецкого ига дважды». Все это стало возможным благодаря содействию Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству в лице Дмитриева Михаила Аркадьевича, личным вкладам русских и греков. Наше посольство также нам помогало. Полностью подключился Новоспасский монастырь. Приехал владыка Алексий, хор. Всё это произошло в сентябре 2004 года. Правда, эсминец «Москва» в порт зайти не смог. А два ансамбля: Черноморского флота и ансамбль с Кубани – прибыли. Дали концерт для греков – шесть тысяч человек в порту собрались. Салют бабахнули, моряки по набережной прошли маршем. В свою очередь, греки и своих солдат выстроили. Участие в акции приняла и делегация от Кубанского казачьего войска.

Позже мы нашли захоронения русских и на английском кладбище, у стены, где по-английски было написано: «Здесь лежат 28 мужчин и 1 женщина, русские, погибшие во время эвакуации из Новороссийска». Спасибо англичанам. Благодаря им мы узнали, что здесь находятся могилы русских. И мы начали поиск. На первом кладбище (оно вообще самое первое в истории эмиграции) было похоронено около 500 человек, в том числе и детей. А второе располагалось через залив. В марте 1920-го, когда был разгром Деникина, началась эвакуация боевых частей в Крым; раненых, больных и семьи вывозили на острова. Большую часть вывезли на Лемнос. Но это – эмигранты из Новороссийска, это ещё не казачество. Какую-то часть вывезли в Египет, на Кипр, на острова в Мраморном море. А вот упомянутую партию привезли сюда. Их ещё англичане и французы дней десять продержали в трюмах, не пускали на берег. Пока они плыли, началась эпидемия. Больные и дети все это, понятно, не выдержали. А потому после высадки для них сразу же был выделен этот участок.

– А почему их не пускали?

– Говорили, что не готовы к приему такого потока. А кроме того, Врангель ведь пытался сохранить армию, а потому велись сложные переговоры: с оружием они высаживаются или же без него. Короче, их интернировали. Кроме офицерского состава, всех обезоружили. Зона охранялась сенегальцами французской армии. Французы взяли на себя ответственность, и только после этого наших начали сгружать. Условия размещения были абсолютно не подготовлены. Кстати, следы от палаток сохранились до сих пор. Самый старший воинский начальник, который покоится на русском кладбище, – это генерал-лейтенант Лазарев-Станищев. Он – последний дореволюционный начальник Императорского кадетского ростовского имени Александра III корпуса. Когда случилась февральская революция, он собрал кадетов и сказал: «Я присягал Государю и этому правительству служить не буду». И ушёл. Когда образовалась деникинская армия, он стал её главным квартирмейстером. А потому и на Лемносе его задачей было обустроить людей. Но он недолго продержался и умер через три месяца. Таким образом, первые 115 могил образовались до появления казаков, с марта по ноябрь 1920 года. Потом здесь размещается Кубанский казачий корпус, 16 тысяч человек. Их высадили частями в ноябре 21 года. А на другую часть залива Мудрос перебросили части Донского казачьего корпуса. Был ещё и Астраханский полк, сотня калмыков (у нас есть четыре калмыцкие могилы), им выделили место на антантовском кладбище. Но сохранилась только английская надпись, правда, неправильная. Так мы нашли второе кладбище. Книгу «Русские казаки на Лемносе» издали в 21 и 22 годах в Софии, потом в Белграде, там расписаны все схемы, указаны фамилии. По ним мы и начали работать. На антантовском кладбище, где 29 могил, по согласованию с МИД Великобритании (было очень тяжёлое согласование, но они, в конце концов, дали добро) мы по этим схемам поставили точно такие же надгробные камни. Были установлены и нанесены на памятники все имена. Мы также поставили вместо английской красивую доску: «Здесь лежат 28 чинов Донского казачьего корпуса». В прошлом году освятили все могилы, кроме калмыцкой (все с крестиком, а она без крестика). Так был оформлен наш русский уголок. Что касается большого кладбища, то наш отряд туда постоянно ездит, молодёжь работает, выкашивает колючки и вскрывает верхний слой. Обозначили 41 могилу. Мы поняли, что там, под большим холмом покоится 294 человека. Первая часть, 115 человек, из Новороссийска. Вторая – Кубанский казачий корпус. Безымянными остаются пока четыре могилы. Ребята ведут поиск в архивах, библиотеках, находят публикации, устанавливают имена и, самое главное, молодёжный отряд «Лемнос» устанавливает биографии этих людей. Все дается с большим трудом, потому как они эти схемы составляли, когда покидали остров, но от солнца и ветра многое стёрлось. А отряд энтузиастов мы создали в 2005 году.

– Кто в него входит?

– Самые разные люди, возраст от 18 до 35 лет. В общей сложности на Лемнос выезжало 16–17 человек, это часть организации «Русь молодая». Большая часть окормляется в Новоспасском монастыре и в храме Сорока Мучеников Кизических.

– Чудо, что сохранились эти схемы.

– Да, их Господь послал, и это очень помогает в работе. Все просто заболели этим делом, отсева людей не произошло. Попечительский совет обеспечивает их билетами на транспорт и оплачивает проживание в пансионе. За свой счёт – только питание, и мы оплачиваем основную часть расходов. Попечительский совет Новоспасского монастыря создан в 2004 году. Мы занимаемся как самим монастырем, так и некоторыми международными проектами. Работаем под эгидой владыки Алексия. Сам владыка дважды выезжал на остров, а с отрядом постоянно находится иеромонах Петр, это его послушание. Они ведь и здесь, в Москве, собираются, обсуждают, ищут архивы. В сам Совет входят журналисты, военные, бизнесмены, но не очень богатые. С богатыми всегда сложно.

В 2006 году приехала кубанская делегация, и один казак по фамилии Сурмач, где-то лет пятидесяти пяти, оказался на могиле деда, капитана Василия Сурмача. Брал землю, плакал. И говорил, что его род и не думал, что кто-то доберется до Лемноса. А капитан-то этот (мы потом нашли его биографию) умер в 20 лет! А ещё передавали в Ростов список донцов из 14 имен, чтобы нашли родственников. Пока проверили девять фамилий, оказалось, что у 8 извели практически всех: или сгинули в лагерях, или расстреляли. Вырезали под корень. Только у одного казака нашелся родственник.

Нам греки выставили сейчас ряд претензий: что земля эта принадлежит Евросоюзу и предназначена для развития овцеводства, поэтому наша работа на острове – спорная, и мы сейчас не должны там ее вести. Пока на месте стоит крест – и всё. А мы хотели восстановить наши кладбища,  как антантовское, сделать точно так же. Общественность острова за нас, митрополит за нас, но Греция – член НАТО и находится под давлением. Сейчас мы не стали спорить, согласились со всем, но выговорили себе разрешение сделать ограду вокруг нашего креста на расстоянии 9 метров по периметру. И эта ограда (схема есть, владыка её одобрил) будет представлять угол двухметровой разрушенной стены, которая как бы олицетворяет разрушенную Россию. Затем она постепенно нисходит и превращается в оградку высотой в 70 см. И вот в этом углу, который вокруг креста, мы хотим прикрепить имена – золотом на табличках из нержавейки, сделать мемориальную стену. Греки идею одобрили. Наши поехали туда на Крестовоздвиженье, мастер там есть, он всё сделает, а ребята из отряда подготовят таблички и прикрепят их. Мы туда выезжаем, все освящаем, и на этом процесс восстановления памяти будет закончен. Там, на кладбище, помимо детей лежат два генерала, сенатор, бароны, графы, женщины.

– Зарубежная Церковь как-нибудь прореагировала?

– Отец владыки Михаила Женевского был в течение полугода на Лемносе в составе кубанцев. А потому владыка очень заинтересовался нашей работой, обещал помочь. Готов туда приехать и вместе с владыкой Алексием всё освятить.

– А кадров кинохроники не осталось?

– Ребята работали в архивах, пока не нашли. Но есть фотографии.

– Уважение к своим могилам – залог возрождения. Удастся ли в будущем сделать наши захоронения такими же ухоженными, как антантовские, несмотря на сопротивление греков?

– Нас поддерживает местный владыка Ерофей, очень хороший человек. Это просто какой-то этап. До прошлого года, до осени, у нас были просто братские отношения с греками, все были за нас. Они помогали нам, участвовали, почетные караулы выставляли. Автобусы и машины давали со скидкой. Кормежка в гарнизонной столовой для ребят, где всё это стоит буквально копейки. Но потом пошло, видно, указание из Штатов, поскольку корабли наши стали заходить и начали появляться военные моряки. И вот, первое требование – называть не «русское воинское кладбище», а «русское кладбище». Мы сразу поняли, чего они испугались, что там – наши люди в погонах. И пошло-поехало. Мэр этого маленького городка Мудроса, где 29 человек лежит, он прямо сказал мне летом прошлого года: «Имейте в виду, на нас страшно давят, чтобы мы с вами не контачили. Но я, как мэр этого города, говорю только за себя: будем с вами!». И у нас с ним нет никаких проблем.

– Скажите, пожалуйста, а чем эмигранты занимались на острове? Как сводили концы с концами?

– Их кормили французы. Было очень холодно и голодно. Жили очень тяжело. В мемуарах Жарова есть упоминание о том, что казаки его знаменитого хора сорганизовались и пели здесь, в мудровской церкви на Рождество 1921 года. Он создал этот хор в Крыму, но ничего спеть там не удалось. Греки выделили им маленькую церковь XVII века, и они пели на службах. Среди них было много священников. Потом они пели в Портиану. Хор выжил, в 1921 году его перебросили: донцов в Болгарию, а кубанцев в основном в Югославию. Последний пароход ушёл с генерал-лейтенантом Абрамовым, который командовал лемносской группой войск (так она называлась), в середине октября 1921 года. На острове осталась только усиленная сотня, которая должна была зачищать территорию двух лагерей. И последний умерший на острове похоронен там в декабре 1921 года. А первый русский ребёночек лёг в марте 1920-го.

Хор Жарова пел в Болгарии не только в русской церкви, но и на концертах. Потом они переехали во Францию, а оттуда – в США. Весь Донской корпус был в Болгарии. С Галипполи вывезли кутеповский корпус в Болгарию. А кубанцев – их уже было не 16 тысяч, а меньше (была большая пропаганда, и несколько тысяч человек вернулись в советскую Россию) – в Югославию. Кто-то попал в иностранный легион, кто-то согласился ехать в Бразилию.

– А что привлекало их в Бразилии?

– Там была вербовка на работы. А здесь голод, холод, непонятное будущее. Хотя генерал Врангель обещал, что армия сохранится, и сдержал своё слово. Они ушли на Балканы в боевых порядках. В прошлом году на Лемнос приезжал руководитель Союза потомков белой эмиграции в Болгарии со своим заместителем – женщиной, у которой на Лемносе были дед, отец и дядя. Все они –донские казаки. И она стояла на коленях перед этим крестом, у могил, и плакала. Потом наша молодёжь получила письмо из Мюнхена. Одна калмычка, эмигрантка первой волны, прочитала в газете маленькое сообщение о Лемносе и рассказала нам, что там находилась сотня казаков-калмыков. А по документам, которые мы нашли, оказалось, что на кладбище лежит буддийский военный священник. Он окормлял эту сотню, так было у нас тогда принято. На большом кладбище похоронены три военных православных священника. А вообще священников там было 15 человек, их имена известны. Сейчас ищем их биографии, но пока продвижения нет. Когда их разместили на Лемносе, они установили большую палатку-церковь. Потом, в другом месте, ещё одну. На Мудросе, на другой стороне залива, где донцы, тоже была палатка-церковь. Всю утварь делали сами казаки, даже мастерскую открыли. Престол сооружали из бочек и накрывали красивыми одеялами. Антиминсы имелись, икон было много, потому что в этой эмиграции были настоящие русские люди и всё везли с собой. Четыре иконы тогда были подарены грекам. Они – в греческом храме, и греки всегда их нам показывают. И везде были хоры, потому как отбоя не было от желающих петь в церковном хоре, такой был подъём религиозных чувств. Греки были восхищены, увидев впервые на Лемносе русскую службу, это описывается в воспоминаниях эмигрантов. После службы в греческом храме греки приходили в отданную нам церковь – послушать русские песнопения…

* * *

Дорогие читатели! Вы только что ознакомились с фактами, которые для нашего непростого времени – поистине знаменательны. С одной стороны, воскрешая события минувшего времени и трагедию русской эмиграции, они разрывают душу. Вместе с тем, забота ребят о восстановлении захоронений наших соотечественников вдали от родной земли дает веские основания полагать, что в недрах нашего общества, в молодежной среде начались, наконец, благодатные процессы, готовящие почву для духовного возрождения уже нового поколения россиян.

Работы по очистке могил, несмотря на трудности, продолжаются. Молодые энтузиасты вместе со своим руководителем (нашим сегодняшним собеседником) в очередной раз выехали на остров Лемнос. Воскрешение памяти о наших многострадальных соотечественниках не может быть остановлено в угоду чьим-то политическим амбициям. Это – поистине богоугодное дело, и оно преодолеет все препятствия.

Перейти к содержанию номера