27 октября 2011 года не стало Сергея Станиславовича Говорухи­на - человека, ставшего для многих из нас олицетворением мужества. Друг и соратник Сергея Говорухина - Вадим Саватеев - поде­лился своими воспоминаниями с читателями «Переправы».

 

Вадим Саватеев:

 

- Мы познакомились с Сергеем Говорухиным в 1996 году. Хорошо помню обстоятельства на­шего знакомства. Я совершенно случайно уви­дел по телевизору передачу «Сделай шаг» - про людей, которые совершили в жизни поступок. Вел передачу Михаил Кожухов - фронтовой кор­респондент, прошедший войну в Афганистане, кавалер ордена Красной Звезды.

 

И я там увидел Серёжу Говорухина, который рассказывал о боевых действиях, о том, что сни­мает фильм о Чечне и не может найти деньги, чтобы этот фильм закончить. Я сразу понял, что это будет честный фильм, необходимый! И стал разыскивать Сергея. Сначала мне удалось най­ти Мишу Кожухова, а через него - и Сергея. Ему было 35 лет, мне - 25. Я приехал к нему с одним вопросом: «Чем я могу помочь вашему фильму и этим ребятам?».

 

-  То были самые трагические месяцы пер­вой чеченской войны...

 

 

 

-  Подлое было время! Создавалось впечат­ление, как будто война шла на другой планете. Власть, общество, бизнес относились к боевым действиям так пренебрежительно, как будто не наши ребята там воевали! Для элиты они были чужими - герои первой чеченской.

 

Серёжа подарил мне материалы незакончен­ного фильма, который вы знаете под названием «Прокляты и забыты». Поразительный фильм, он перевернул мою жизнь!

 

Насколько правдиво он показал этот кон­траст: в Москве - лимузины, дискотеки, беско­нечные презентации, на которых виски льётся рекой, - и в то же самое время гибнущие целыми полками мальчишки в Грозном.

 

-   Да, в той войне у армии не было тыла. Элита предала свою армию. И ведь воевали с обнулённым бюджетом! 

 

-   А ещё - ослабленную армию в Москве мо­рально добивали журналисты. Шла полномас­штабная информационная война. Если вспом­нить передачи, особенно - тогдашнего канала НТВ, - было впечатление, что телевидение воюет на стороне сепаратистов.

 

Нашу армию смешивали с грязью. Как будто не русских людей (а также украинцев, армян и так далее) пришла защищать от бандитов наша армия. А врагов показывали Робин Гудами, га­рибальдийцами. Для них придумывали какие-то романтические названия - «повстанцы», «поле­вые командиры»...

 

-   А для наших солдат и офицеров приду­мали бюрократическое наименование - фе­дералы. Не солдаты, не воины, не бойцы, не герои - а просто некие «федералы»... 

 

-   Если мы вспомним тогдашнюю предатель­скую атмосферу - станет понятнее, какой граж­данский подвиг совершил Сергей! И я потянулся к нему всей душой, чтобы помогать благородно­му делу.

 

Я предложил идею провести первый вечер памяти ребят, погибших на чеченской войне. Серёжа поддержал меня, загорелся этой идеей. Ничего подобного в то время не было. Мы обзво­нили друзей-музыкантов - Олега Митяева, Юрия Шевчука, Гарика Сукачёва...

 

Арендовали киноконцертный зал «Октябрь» на Новом Арбате и провели вечер. Нас поддер­жала тогда мэрия Москвы - как сейчас помню, генерал Кузнецов, боевой лётчик. Они выкупили большое количество билетов для своих сотруд­ников. Помню, накрыли стол в небольшой ком­нате, помянули павших. Юра Шевчук взял гитару, пел для нас вдохновенно и, как всегда, опоздал на поезд. С этого вечера начался цикл вечеров под общим названием «Помяни нас, Россия». У некоторых вечеров было и другое название - «Павшие и живые». Да, мы старались поддержи­вать и живых ветеранов, и матерей, и вдов.

 

Серёжа включился как режиссёр, как продю­сер - вечера с каждым разом становились силь­нее, объёмнее.

 

Всё начиналось с тесной комнаты в кулисах киноконцертного зала, в которой десять - пят­надцать человек поминали погибших. А вско­ре это уже были всероссийские вечера памяти с фронтовым ужином на шестьсот человек. Мы вручали ребятам и их близким награды - госу­дарственные и общественные, восстанавливали справедливость в отношении этих ребят и их се­мей. Фактически мы заменяли государство, ко­торое в те времена отстранилось от судеб своих солдат. Несправедливо забывали ребят! Мы от­слеживали их, устраивали на работу- был Фонд ветеранов войн в Таджикистане и Чечне. С войны многие возвращались с психологическими про­блемами и попадали в беду. Мы и в суде отста­ивали интересы ребят, и медицинскую помощь предоставляли. Много было забот...

 

- Сергей и сам был ветераном многих военных кампаний...

 

- И здесь нужно вспомнить трагический день 1 февраля 1995 года, когда в Грозном, в районе аэропорта Северный, снайпер попал в грузовик, в котором находился Сергей. Он потерял ногу.

 

Потом пошли разговоры, что можно было бы­стро сделать операцию, спасти ногу, но врачи по­боялись взять на себя ответственность. Впрочем, задним умом все мы крепки. Отец Сергея тогда руководил думской Комиссией по расследова­нию событий, предшествовавших первой чечен­ской кампании. Может быть, поэтому врачи там, в Чечне, немного оробели.

 

Постоянно требовались новые операции – их было больше десяти. Без ноги Сергей не меньше пятнадцати раз бывал в командировках в Чечне. И действовал там как воин, без скидок на ране­ние.

 

Он был настоящим фронтовым корреспон­дентом и воином - достойным преемником под­вигов фронтовых корреспондентов Великой Отечественной. Многие корреспонденты не берут оружия, а Сергей участвовал в операциях, вы­полнял боевые задания. Он воевал. Его боевым крещением стала война в Таджикистане. Я знаю о тех событиях по рассказам Сергея. В Таджики­стан он поехал, чтобы поддержать друзей. Это были молодые ребята, пограничный десант. На них совершили нападение, почти всех вырезали.

 

Молоденький лейтенант Андрей Мерзликин, ныне - герой России, докладывал полковнику и плакал. Оглушённый, весь окровавленный. Сей­час он - полковник. Быстро пролетело время...

 

Сергей ходил в рейды по тылам душманов. Там притесняли и уничтожали прежде всего русских, и Сергей считал невозможным оставаться в стороне, он отдавал все силы, защищая Родину.

 

Он не был кадровым офицером. Даже, полу­чив ранение ноги, он не стал официально инва­лидом войны. Он был инвалидом труда и полу­чал пенсию порядка пяти тысяч рублей. Вот оно, несовершенство наших законов. Ведь он был на­стоящим русским офицером - по сути, по духу, по делам.

 

И в Чеченскую Республику он поехал по зову сердца, как только началась война, - увидеть всё своими глазами.

 

Это была не последняя его война. Он побывал и в Югославии, когда запылало Косово, побывал в Афганистане. Но главное - конечно, Чечня.

 

Я находился рядом с Сергеем, стал его заме­стителем. Вся его жизнь, боевые впечатления -всё отразилось в его книгах.

 

Серёжа был мастером миниатюры, коротко­го рассказа, пронзительной любовной лирики. Он был поэтом, рождённым войной, - подобно Симонову и Твардовскому, которых он любил. Очень любил и книги Юрия Бондарева - фрон­товика, ставшего прозаиком. Любил и Алексан­дра Исаевича Солженицына. Александр Исаевич ещё из Америки передавал ему рецепт лекар­ства, которым он спасался в лагерные годы... А Сергея снова и снова тянуло на войну, туда звал его долг воина и корреспондента.

 

У меня складывалось впечатление, что имен­но там он жил по-настоящему. Сергей был погру­жён в материал. Война была его жизнью. Он отключал телефон, исчезал из московской жизни, когда попадал в Чечню. Он возил туда и всех сво­их актёров, когда в последние годы жизни стал снимать художественные фильмы.

 

Эта война была неизбежна - Господом ни­спослано такое испытание и России, и Чечне. И воинам, и мирным людям.

 

К своему фильму он написал эпиграф, кото­рый я дословно запомнил: «Сегодняшние войны неправильные. На них воюют обречённые. Не­сколько тысяч обречённых в огромной много­миллионной стране. Уцелевшим, вернувшимся с войны солдатам уже не вписаться в эту действи­тельность. Жившим по законам совести, им не найти места на этой ярмарке тщеславия. И пото­му их война не окончена.

 

Для чего я говорю об этом? Что пытаюсь до­казать? Мир давно сузился до размеров малога­баритного счастья, и его размеры непоколебимы. Мы были гражданами страны. Плохой, хорошей ли, но страны. Мы стали гражданами квартиры». Сергей Говорухин. Не будем забывать эти слова!

 

-   Как бы вы определили Сергея Станисла­вовича в двух словах? 

-    

-   Талантливый человек! Правда, в двух сло­вах про Сергея не расскажешь. Господь его ще­дро наградил. Он был послан талантливым роди­телям. Отец вам всем известен - харизматичный, мощный, сильный, мудрый Станислав Сергеевич Говорухин. Мама - Юнона Ильинична Карева. Прекрасная актриса, педагог. Зрители помнят её по фильму «Место встречи изменить нельзя», там она исполнила роль Желтовской, второй супруги Груздева, которого сыграл Юрский. Вопреки рас­хожему мнению отношения двух Говорухиных -отца и сына - не были натянутыми. Да, Сергей, как и многие дети знаменитых людей, тяготился, когда его воспринимали как «сына Станислава Говорухина». Но на отца он эти эмоции не пере­носил. Они тепло общались. Сергей многому на­учился у отца, хотя в искусстве шёл собственным путём и с юности всего добивался без протекций. И в армию пошёл, и в старатели завербовался... Но Станислав Сергеевич всегда бывал на днях рождения Сергея, навещал его в больнице, мо­лился за сына... И Сергей отвечал ему тем же.

 

-   Характер у него был стойкий? 

-    

-   Да, но это - не единственная определяю­щая его черта. Серёжа был очень жизнелюбив и жизнерадостен, несмотря на ранение. Никогда не терял чувства юмора, которое проявилось и в его книгах.

-    

При всей внешней брутальности, силе, при том, что он был настоящим мужчиной, он оста­вался ранимым. Очень много работал. К подго­товке вечеров памяти подходил ответственно, работал тонко, не жалел эмоций, каждый раз придумывал что-то новое...

 

Жизнь его не утомляла, он просто не умел отдыхать, ненавидел праздность. Главным каче­ством мужчины считал надёжность, из которой вытекают другие качества: сила, доброта, чест­ность.

 

Был хорошим актёром, и это проявлялось в жизни. Однажды отец, получив новую долж­ность, прислал ему роскошную визитку - «Ста­нислав Сергеевич Говорухин, президент гильдии кинорежиссёров». А Сергей тут же перевернул визитку и написал на обратной стороне: «Сергей Станиславович Говорухин, ошибка президента».

 

 

Совесть, нравственность, честь, достоинство - для него это были не пустые слова. Он с болью переживал распад Советского Союза. Первый орден Мужества Сергей получил в Таджикиста­не за выполнение боевого задания. Когда его в Грозном ранили в ногу - за это тоже полагался орден Мужества. Сергея представили ко второму ордену Мужества - за кровь, за тяжёлое ранение. А он сказал: «Ребята, а можно мне медаль - «За отвагу!». Самая солдатская медаль, значимая, овеянная славой Великой Отечественной. Прямо по Тёркину: «Нет, ребята, я не гордый. Не зага­дывая вдаль, так скажу: зачем мне орден? Я со­гласен на медаль».

 

Его отношение к героическому советскому прошлому выразилось в практических делах.

 

Когда упразднили боевые советские награды, и в том числе медаль «За боевые заслуги», ЗБЗ, как почтительно называют её в армии, Серёжа не мог с этим примириться. Он сам разработал ди­зайн медали «За ратную доблесть» - по образцу медали «За боевые заслуги», тоже со скрещён­ными мечами. Мы выезжали в Чечню, награждали ребят в горах, на дальних заставах. В армии высоко ценили медаль «За ратную доблесть»! А потом под влиянием Сергея возродили и саму легендарную медаль «За боевые заслуги».

 

Поколению фронтовиков Великой Отече­ственной Сергей посвятил авторский фильм «Со­чинение на уходящую тему». Он снял встречу ве­теранов 9 Мая в парке Горького. И на контрасте показал молодёжь, пьющую пиво, не обращаю­щую внимания на стариков. Помните, ведь в те годы излом страны проявлялся и на отношении к старикам, и вообще на отношении к фронтовым подвигам.

 

В те времена фронтовики, прошедшие Аф­ганистан и Чечню, подчас стеснялись надевать боевые награды. СМИ навязывали мнение, что они - какие-то захватчики, агрессоры. А ветера­ны Великой Отечественной - сталинисты, ретро­грады... Сергей ломал этот позорный стереотип. Для него герои всегда оставались Героями с большой буквы.

 

Каждый год мы устраивали концерты для советских ветеранов. Дарили подарки, каждый год фотографировались с ними... Больно, что каждый год их становится всё меньше. Это был его любимый праздник - День Победы. Серёжа любил в этот день и с гармошкой посидеть во дворе, по старой русской традиции. Чтобы весь народ радовался в этот праздник. Все эти годы он жил в однокомнатной съёмной квартире на Ленинском проспекте. Иногда мы вместе, на две семьи, снимали дачу. Природу он любил, отды­хал душой... Наверное, он мог улучшить свои жилищные условия, но бытовые вопросы его не заботили. Для других он хлопотал, пробивал квартиры, о себе - забывал...

 

Он настолько серьёзно относился к работе, что просто времени не хватало. Писал сценарии, готовил концерты, ездил в командировки.

 

Офис у нас был уютный, но скромный - на Хо­рошёвском шоссе. Потом мы были вынуждены переехать дальше, на Амбулаторный проезд. И даже в новом, ещё более скромном, офисе Серё­жа часто оставался с ночёвкой, писал стихи, сце­нарии, продумывая каждую запятую.

 

Были у него стержень, внутренняя культу­ра - от деда-казака, от отца, от замечательной мамы...

 

Всегда в нём жила потребность помочь ближ­нему. Благотворительность - это отдельная тема. Он говаривал: «Я свой план по благотворитель­ности перевыполнил», но продолжал и продол­жал этим заниматься.

 

Собирали средства на вечера памяти, на по­мощь тем ветеранам, которые в этой помощи нуждались, - и, конечно, собирали и отправля­ли в Чеченскую Республику гуманитарные грузы, необходимые армии.

 

Насколько я знаю, никто в стране не подхо­дил так скрупулёзно и основательно к подбору и закупке гуманитарного груза для солдат. Тут не было спонтанных решений, всё было проду­мано. Закупалось то, что необходимо для воюю­щих подразделений: каски лёгкие, бронежиле­ты, противоосколочные очки, боевые награды. Потом мы добавили спортивные костюмы - из олимпийской экипировки сборной России. Чтобы ребята могли переодеться, отдохнуть от военной формы и почувствовать себя воинами сборной команды России.

 

Любовь Васильевна Родионова, мать воина-мученика Евгения Родионова, собирала вещи первой необходимости - перчатки, гитары, бата­рейки, фонарики, тёплую одежду... Всё это сво­зили в храм Николая Чудотворца в Пыжах - на Большой Ордынке, в другие храмы - и Любовь Васильевна сама отвозила всё в Чечню.

 

А Серёжа делал акцент на том, что необхо­димо спецназу. Тактические перчатки, пятито-чечники - это такая подстилка, чтобы сидеть на броне и не застудить почки. Всё это было дотош­но продумано и полезно для ребят. На фронте ждали наших посылок. И каждый год поездки с гуманитарными грузами происходили.

 

Всё это время снимался киноматериал - на боевых операциях, в дни отдыха, в освобождён­ных городках... Материал накапливали к вече­рам памяти. Благодаря этому была показана и осталась на века правда о чеченских кампаниях - не всегда приятная властям в первую войну, но такая нужная во вторую. В первую войну воевали с колёс, на ходу учились воевать. Не чувствовали политической поддержки.

 

Вторая кампания была неизбежна. После пре­дательских Хасавюртовских соглашений в Чечне процветали работорговля, торговля оружием. Они не только российскому президенту, они и президентам-то Чечни не подчинялись. Ни Ян­дарбиеву, ни Масхадову... Все эти так называе­мые бригадные генералы -убийцы. Потом банды Басаева и Хаттаба пошли на Дагестан, опухоль расползалась по России. Армия возвращалась в Чечню, чтобы восстановить справедливость.

 

С приходом Путина у власти вернулось до­верие к лучшим нашим генералам. Напомню, что Пуликовский и Шпак потеряли в этой войне сыновей. Они не прятали их - и ребята героиче­ски погибли. Проявили себя Шаманов, Трошев и другие истинно боевые генералы. С Шамановым и сын, и дочь постоянно находились.

 

Это были генералы, ощутившие вкус победы. При этом сохранялись социальные проблемы: например, пенсия была неадекватная. 6-9 тысяч рублей получали ветераны боевых действий, по­терявшие руки-ноги. Не было внятной програм­мы по льготному трудоустройству, приёму на учёбу... Вот этими делами и занимались мы, под­меняя собой государство. Многое удавалось. Я звонил мэрам городов: «Приёмная Говорухина». И... ребятам помогали с квартирами, с вузами, с трудоустройством. Иногда нас принимали за со­трудников Станислава Говорухина - и помогал его авторитет.

 

Потом Серёжа вступил в Совет по правам че­ловека при президенте. Во многие заботы до­водилось ему вникать. То нужно оборудовать столовую при гарнизоне в Чите, то помочь с ре­монтом в новых квартирах, которые давало вете­ранам государство. Многое Сергей делал за свой счёт.

 

Чечня - это такая война, которая войной-то не признавалась. Говорили: контртеррористи­ческая операция. Война гражданская - это та­кая страница, которую хочется перевернуть. Но, продвигаясь по пути применения, мы не должны забывать погибших ребят. До сих пор там гибнут солдаты и офицеры - в Чечне, Ингушетии, Даге­стане. В Чечне в последние годы стало поспокой­нее, но соседние республики остаются горячими точками.

 

Сергей свою солдатскую правду отстаивал повсюду. Не боялся в лицо говорить резкие сло­ва президенту Ельцину - не тогда, когда он стал «мёртвым львом», а в годы правления Бориса Николаевича. Серёжа участвовал во многих те­левизионных дискуссиях. Помню, как яростно он накинулся на Александра Невзорова, защищая честь нашего друга полковника Юрия Буданова. Невзоров в последние годы впал в хулу на веру православную. Стал чужим для нас человеком...

 

А для Сергея всё, что связано с подвигом на­ших ребят, было священным. Начало первой че­ченской войны стало для нас днём скорби и па­мяти - 11 декабря.

 

-   Бывали в его жизни периоды сомнения, отчаяния, разочарования? 

 

-   Он был непростым человеком по характе­ру, и работать с ним было непросто. Представим себе, что вы потеряли ногу в самом расцвете сил и столкнулись со множеством операций... Дру­гой бы на его месте впал в уныние... Бывали у нас и споры. Он подчас сомневался в торжестве православия - ведь столько несправедливости в мире. Говорил: как же так, ты говоришь о торже­стве православия, а духи наших ребят убивают...

 

Это метания сильного человека. Известно, что талантливым людям, одарённым искрой Божией, присущи искушения, мощнейшие искушения. Но в уныние он точно не впадал. Он мог и всплак­нуть, хотя мало кого пускал в свой внутренний мир. Но столько боевого духа и мужества я не ви­дел ни у кого. Вера его окрепла, когда он сказал:

Когда же нашу оболочку

Смиренный обозначит крест,

Вы не спешите ставить точку –

Мы будем там и будем здесь. 

 

Он написал себе эпитафию. Из века в век, из боя в бой мы будем с Господом. Воины бессмер­тны. А то, что он был воином, не вызывает сомне­ний.

 

Крестился он сравнительно поздно, в Казани. У него был друг - милиционер, сейчас он зам­министра МВД Татарстана, Андрей Рябов. А его отец был настоятелем казанского кафедрально­го собора, отец Сергий. Андрей, узнав, что Сер­гей не крещённый, предложил ему немедленно покреститься. Они пришли в собор - с утра, как говорится, «после вчерашнего». Отец Сергий строго глянул на Сергея: «Плохо тебе? Ну Го­сподь привёл тебя в храм, сейчас будет лучше». И действительно, как вспоминал Сергей, пришло просветление. Вроде бы это был не духовный поступок, мальчишество, но у Господа случай­ностей не бывает.

 

Сергей не выставлял свою веру напоказ, хотя крест всегда был на нём. Многое он оборачивал шуткой. Что лучше: те, кто идёт в церковь за внешними атрибутами, суевериями или по моде, или человек, который без ноги совершал высад­ки с вертолёта, помогал людям неусыпно? Столь­ко людей за него молятся и вспоминают добрым словом! Царство Божие он заслужил.

 

Ушёл на взлёте. Ведь именно в последние годы он начал жить творчеством и получал от этого огромное удовольствие. После мастер-класса у Марлена Хуциева он воскликнул: «Те­перь я знаю, как снимать художественное кино!»

 

За два года снял два фильма, не дожил до премьеры последнего. А было море планов! Пре­мьера фильма «Земля людей» прошла как вечер памяти, в виде спектакля, который Серёжа по­ставил к очередному вечеру памяти... Что-то он предчувствовал. А я не верил. Не мог поверить. Кто угодно - но не Сергей... В нём столько было энергии, сил, здоровья. Мы встретились после кинофестиваля в Выборге. Каким счастливым он был! Он сказал мне тогда: «Вот это - настоящая жизнь!» Он талантливо выплёскивал на экран то, что впитал на войне...

 

-   Сергей бывал в Донском монастыре? 

 

-   Как-то раз Серёжа спросил меня: в какой храм мы могли бы сходить? Он ездил в Оптину пустынь, бывал и в других святых местах, а тут задался таким вопросом... И я ответил: «Пой­дём в Донской монастырь, там так благодатно и покойно. А от твоего дома - рукой подать». Мы пришли, поклонились громаде собора, Дон­ской иконе, которая издавна помогала воинам. Он взял много свечей, ходил по всем иконам по кругу, долго стоял, молился. 28 октября он ушёл. А 1 сентября я решил заехать в Донской, помя­нуть его. Купил иконку и вспомнил, что именно1 сентября - праздник Донской иконы Божией Матери. Главный праздник православного каза­чества. А это день рождения Серёжи!

 

Он жил недалеко, бывал здесь. Его душа свя­зана с этим монастырём.

 

-   Бессмертная душа солдата... 

 

-   В сборнике «Прозрачные леса под Люксем­бургом» Сергей рассказал о своём общении с  погибшими так явственно и живо, что я вижу: он просто перешёл в другое измерение. Правильно говорят в народе: «Неверующих в окопах не бывает». И мы точно знаем, что ушедшие ребята там, наверху, они молятся за нас. Перед Кули­ковской битвой наш святой игумен Сергий Радо­нежский говорил: «Каждому воину, сложившему голову за Русскую землю, - царство небесное». Никто этот приказ святого Сергия не отменял. Так и наши современные погибшие мальчишки, отдавшие жизни за други своя, святые для нас. Ничто не закончилось их гибелью.

 

Часто я вспоминаю стихи Сергея - он умел в нескольких строках выразить многое, самое важное:

 

Память бродит - переносит

В те военные года.

Переносит и не спросит:

Собираюсь ли туда?

 

Я туда не собираюсь.

Не хочу. Кричу.  

Не хочу, но возвращаюсь,  

Как затворник к палачу.

 

Возвращаюсь в эти горы,

В их погибельный восход,

В наши споры, наши ссоры,

В тот отдельный разведвзвод,

Что ушёл по небосклону

В девяносто пятый год.

 

Тонкий, светлый, удивительный Сергей Гово­рухин. Грустное настало время: приходится хоро­нить друзей. Юра Буданов, Серёжа Говорухин... Каждый человек уникален по своей природе, на­столько щедро Господь даёт каждому шанс жить по Его образу и подобию. Но за суетой мы теряем себя. Я даже не говорю о зле, о пороках, которые нас разъедают. Враг рода человеческого при­думал такие понятия, как бизнес, кредиты, и в погоне за материальными ценностями эпохи по­требительского бума люди забывают о главном. А Сергей жил ДЛЯ ГЛАВНОГО.

 

В день памяти Сергея мы поклонимся Серёже на Троекуровском кладбище вместе с друзьями -ветеранами софринской бригады. Придём в Дон­ской монастырь, помолимся, а потом соберёмся за столом, как он любил, улыбнёмся и поднимем за него как за живого. Он в строю. Только в не­бесном. А мы - здесь. Господь каждого посылает туда, где он нужен людям. У нас не самый тяжё­лый крест. Вот есть Андрей Балашов, полностью парализованный, и не теряет духа. Нам унывать и отступать нельзя. А вот помнить необходимо.

 

Это был достойнейший человек. Режиссёр, поэт и настоящий воин, который любил Россию, мог жить только в нашей стране, вырастил детей - Станислава и Васю. Он в наших сердцах. Свет­лая память и Царство Небесное.