Всё, что заповедовал Господь из главного -стяжать смирение сердца и укротить горды­ню, - не сделал, всё только в уме. С чем приду к Богу? Со знаниями? А ному они там, в верхах, нужны? Там царит не знание, а дивное и неиз­реченное совершенство, перед которым умол­кает всякая плоть.

Протодиакон Николай Попович

-   Как ваш собеседник, я ощущаю стреми­тельный бег времени. Может быть, потому, что я прожил больше половины жизни. И  возникает ощущение, что завершается нечто глобальное, огромное, эпохальное. Что это такое, я не знаю и объяснить не могу, но всей душой чувствую - мы близимся к какому-то контрапункту, к развязке. За вашими плечами - большая и могучая жизнь. По библей­ским меркам вы подошли к рубежу, отделя­ющему временную жизнь от вечности. Вам есть что сказать и чем поделиться. Хотелось бы услышать от вас оценку прожитой вами жизни, взглянуть на сегодняшний день с ваших духовных высот и посмотреть с правиль­ным пониманием на то, что вокруг происхо­дит. Осуществилась ли ваша личная миссия в этом мире или надо ещё что-то сделать?

-   Если бы такой вопрос был задан мне, когда я перешёл только что рубеж сорокалетия, когда я был ещё советским человеком, окончившим два советских вуза - юридический и экономи­ческий - и ко всему прочему состоял в партии, я бы ответил так: история совершается по законам экономического и иного развития. И о законах Божественных я не сказал бы ни слова. А вот теперь, когда я стал человеком верующим (это, кстати, произошло в сорок два года), считаю, что родился заново и что до этого моя жизнь была чисто плотская, чисто рациональная. Я был па­триотом, старался исполнять свой рабочий долг, пятое-десятое и так далее, но жил, как говорит­ся, по страстям. Поэтому сегодняшнюю беседу я бы хотел начать словами Спасителя Христа из девятой главы Евангелия от Иоанна: «Доколе Я в мире, Я - свет миру». Это высказывание уди­вительно глубокое, и я часто о нём думал. Се­годня Европа объявила себя постхристианской страной, отказалась от христианства. А история уже показала, что там, где люди, нации отказы­ваются от Бога, наступает катастрофа. Эти нации волной бедствий смываются с лица истории. На мой взгляд, то, что происходит сейчас в Запад­ной Европе, подводит итог их вольнодумству, их ригоризму, их вседозволенности. Думаю, что англосакская и германская расы скоро сойдут со сцены, потому что у них разрушена семья, у них разрушены нравственные отношения, и только ещё внешне они остаются в видимости благовос­питанных людей. Внутренней же культуры там нет. А высказывание Спасителя проходит через всю историю - и даже там, где Христа признают лишь частично, как, например, баптисты и ад­вентисты, всё равно есть кусочек света, который не делает их мёртвыми. А там, где имеет место отказ от Бога, от Христа, там наступает духов­ная смерть. И не за горами смерть физическая как следствие того, что люди вне Бога лишают­ся смысла жизни. Посудите по культуре. Её за­менила попса - то, что услаждает плоть, слух и низменные страсти. А великая европейская куль­тура, например, Бетховен в музыке, Бах, Брамс, Лист - это же культура христианская. Там, конеч­но, есть элементы католицизма, но что делать... Наш композитор Глинка поначалу учился у них и лишь потом обратился к русской национальной культуре. И в результате мы имеем великую рус­скую культуру. А возьмите нашу живопись! Пять лет назад я был в Питере и пошёл в Эрмитаж, а потом - в Русский музей. И что я увидел? Бле­стящую живопись Рубенса и других западных классиков, но там - явный культ плоти. А в кар­тинах Русского музея - преимущественно культ духа. Так что остаётся одна надежда - на Россию. Мы потерпели страшное поражение в 17-м году, мы похоронили Святую Русь. Сейчас она всё-таки пробивает себе дорогу сквозь страшные завалы истории XX века.

Однако начинать анализ надо не с дней се­годняшних. Духовный кризис разразился в 1917 году. Тихон Задонский, любимый святитель Иг­натия Брянчанинова, говорил, что «православие уходит из России неприметным образом, ибо оно - таинство и дух». И это было сказано тог­да, когда мы были могучим государством. При Екатерине Второй мы одержали колоссальные победы против турок, мы защищали монархии на Западе. Но из-за Петровской реформы, кото­рая нанесла страшный удар по православию, мы, к сожалению, вместо того чтобы поставить на первое место Православие, поставили Державу.  Государственность стала культом и идолом. Ко­нечно, когда государство красиво, когда оно мо­гуче и зажиточно, это хорошо. Но когда в госу­дарстве усматриваются вся суть жизни и высшая цель, тогда эти доктрина и практика совершенно расходятся с христианством. Неслучайно имен­но при Екатерине стали закрываться монастыри, потому что государственной власти в лице монархов было непонятно, что делают в монасты­рях монахи. Монархи и их окружение считали, что надо работать, надо созидать, надо строить общественную жизнь. А молитва... подумаешь, молитва. Что это вообще такое?!..

Наш великий философ, к сожалению, рано умерший - Иван Киреевский, в своей работе «О просвещении Европы» сказал так: «Где лежит отличие наше с Западом? Если в Средние века лицо Европы покрывали университеты, и имен­но они формировали мировоззрение западного человека: прогресс, наука, либерализм и прочее, - то лицо России в это время покрывали мона­стыри, которые были училищем благочестия рус­ского народа». Конечно, эти вещи несовмести­мые. Тут, конечно, не надо впадать в крайность. Можно было взять, к примеру, некоторые идеи Запада,особенно в области техники и её усовер­шенствования для облегчения труда, а также в области селекторской и прочее.

- А Западу надо было взять за образец наше монастырское благочестие - и цены бы всем не было!

- Да-да! Потому что мы, как известно, испо­ведовали доктрину Третьего Рима - не их могу­чего государства, а как образец симфонии госу­дарства и Церкви. Эта симфония была разрушена Петром Первым. Он увидел колоссальные дости­жения западной цивилизации в области море­плавания, техники и так далее. Но главное - он понял, что государство там стоит во главе, Цер­ковь же исполняет подчинённую роль. И Пётр лишил Церковь главного - Её духовного стержня. И Церковь превратилась в служанку государ­ства, что нанесло и Ей, и обществу колоссальный моральный ущерб. Заболела антицерковной бо­лезнью прежде всего аристократия, правящий класс, а за ней потянулась и интеллигенция, осо­бенно после Николая Первого. При нём служи­вая интеллигенция значительно разрослась. Это - дети священников, служащих, учителей. Эти люди заразились нигилизмом, и мы пришли к тому, что в 17-м году отказались от православия.

Однако сегодняшний день отличается оттого времени. Я наблюдаю, что многие крупные учё­ные, филологи и философы, конкретно потяну­лись к православию. Почему? Да потому, что тот идол прогресса, науки и либерализма лопнул. Где же выход? Только в Церкви. Сейчас как ни­когда стало ясно, что человек на земле - суще­ство временное, и его задача состоит в том, что­бы соединиться с Творцом жизни, с Богом, пото­му что Господь нас сотворил для вечной жизни, а не только для этой земной. Конечно, мы не отрицаем значимость жизни на земле. Но надо от­давать Богу Божие, а государю - государево. А у нас произошёл обратный перекос.

-   В обществе на официальном уровне нет созидательной идеи. Непонятно, что там тво­рится. Вы упомянули в нашей ранней беседе об одном старом человеке, который заявил, что Сталина надо причислить к лику святых и что это обязательно будет сделано. Ныне в патриотических кругах делаются попытки провести параллель между Сталиным и Гроз­ным. И возвести обоих на уровень государ­ственной святости. За то, что они боролись с разными ересями и еретиками, огнём и ме­чом наводили порядок. Потому что, дескать, в нашей стране иными способами делать не­чего.

-   Понятно. Но это идёт в противоречие с уче­нием Христа. Если мы признаём Христа-Бога как Основателя жизни, как Творца человека и как безусловную и непререкаемую Истину - по уче­нию, изложенному в Евангелии, - то тогда мы должны сказать следующее: что такое Сталин и Грозный? Это опять держава. Культ державы. А что вторично? Да, Церковь навсегда при таком раскладе вторична. Первичность же отдаётся державе. А на каком основании её строить-то?

-   Вторичным будет и Христос.

-   Совершенно верно! В Евангелии мы читаем, что даже самые близкие ученики Христа, самые любимые Им - братья Зеведеевы, Иаков и Иоанн, - вместе с матерью просили у Господа разреше­ния сесть со Спасителем во славе по правую и ле­вую сторону. Они думали, что вот-вот восстано­вится Царство Израиля и Господь как Президент, как Царь и Правитель воссядет на престол, а они при этом будут справа и слева. Это всё старая болезнь. Господь сказал Пилату на допросе при­близительно так: «Если бы Моё Царство было от мира сего, то за него бы все подписались. А так - Меня предали, во Мне разочаровались, ибо Я не утверждал Царства на земле. И не создал его». Потому что Господь не дал законы обществен­но-экономического и политического развития человеческого сообщества. Он дал только нрав­ственный закон, наиважнейший. Он дан и через Моисея, ветхого пророка, и он же дан и освещён во всей своей полноте в Евангелии. Без Бога и Его нравственности всё рушится. И государство делается идолом. И возникают человеческие культы и человеческие жертвоприношения, не­важно где - на алтарях или в военной бойне. Где себялюбие -там деградация. Возьмите Рим. Сейчас все носятся с Наполеоном, двухсотлетие победы над которым мы недавно отметили, по­лагая, что он - великий полководец. А Суворов о нём сказал так: «Широко шагает мальчик. Пора его унять. Но чтобы я не превозносился и не воз­гордился, Господь отправил Наполеона в Еги­ пет. А так бы я его разбил». Что такое Наполеон? Этот тот же римский император. Это та же попыт­ка создать насилием мировую империю. Это тот же Сталин и в известной степени - Иван Грозный. Ибо все они строили государство, которые было превыше Церкви и Божественного нравственно­ го закона. Это - трагедия. И началась она дав­но - и продолжается доныне. И если мы этого не поймём, то никогда ничего не построим, всё будет на песке. Третий Рим России - это не Рим в понимании римской истории как культ импе­раторов и их могущества. Третий Рим - основа исключительно духовная. Там, в Риме, Пётр и Павел принесли свои жизни за Христа. Оттуда началось возрождение христианства после того, как оно перешло в Рим из Иерусалима. Однако впоследствии трагедия разделения XI века, к со­жалению, всё извратила и разбила. Но всё это, очевидно, было попущено Богом, чтобы смирить человеческую гордыню.

-   В наше время дьявол борется с Цер­ковью через разврат.  Наркотики, водка, половой акт - вот три слагаемых разврата общества на сегодня. Оттого в обществе и разделение на тех, кто считает отвязанных девочек, плясавших на амвоне, и фемини­сток, ходивших голыми перед храмом Хри­ста Спасителя, правыми, и на тех, кто ещё ужасается этому.

-   Какие это девочки? Это развратные бабы!

-   Да-да, простите. Женщины, отягчённые семьёй и детьми. Так вот раньше всё бы было ясно. Разврат он и есть разврат. Хулиганство - хулиганство. Кощунство - кощунство. А се­годня грех юридически оправдывается и ле­гализуется, извращенцы наделяются гран­ диозными правами из-за того, что во власть мира сего пробрались именно они. Рука руку моет. Оттого все и злобно негодуют, что кощунниц посадили. Восстали какие-то дея­тели Запада, вдова Леннона, кумир наше­ го времени Пол Маккартни (а вот он каким дяденькой-то оказался...), некие европолитики выставляют их на премию Сахарова и Кандинского и уж чуть ли не Нобелевку им варганят. Первое октября объявили днём международной солидарности с ПР. Кто объ­явил, правда, непонятно, какие-то тёмные личности,  оккупировавшие  интернет-про­странство. И главное, что все всё понимают, но страсти и закосневшие пороки сильных мира сего вносят самые печальные коррек­тивы. Как перевернулся мир! И нарочно бре­дят непотребствами, чтобы нивелировать всё на свете! Правда, сказано, что Россию по­пытались одолеть войной, но не получилось. Значит, надо развратить молодёжь. Что и делается.

-   В том-то всё и дело. Свобода, понятая как произвол плоти и как свобода необузданных страстей, - это грех. Свобода же подлинная - это свобода от греха. Дарвинистам проще. Они полагают, что все мы - полуживотные, что мы конечны, будущего не имеем, смысла жизни - тоже. Поэтому всё относительно. Хочешь раз­ врата? Пожалуйста! Кто сказал, что его нельзя? На каком таком основании? И правда - у мате­риалистов его нет. Там всё дозволено, там без­ дна нигилизма. Если нет вечной жизни, то для чего какие-то нравственные запреты? Ешь, пей, веселись, ибо завтра умрёшь. Всё. В Библии мы читаем, что израильский народ по попущению Божию уничтожает развращённые племена. Они приносили человеческие жертвы, там процвета­ли гомосексуализм, многоженство, все пороки. Всё старо. Именно по этой причине Господь раз­ решил израильтянам уничтожить все эти племе­на как окончательно лишившиеся смысла жизни и оторвавшиеся от Бога. И тот же Бог показал евреям, что они - народ избранный, что им дан нравственный закон, категорически выступа­ющий против вседозволенности. Там и защита семьи, и личности, и имущества, там и доброже­лательное отношение к человеку. А уже христи­анский закон возвёл эти нравственные принципы на высшую ступень - ступень любви, сострадания и жертвенности, открывшую человеку путь к бес­смертию и вечной жизни.

Современная Европа с момента раскола Церквей ненавидит Россию за то, что мы всё ещё нравственны и даже пытаемся вернуться к исто­кам, к Святым Отцам. В том числе это стремятся сделать и наши учёные, историки. Ибо Святые Отцы осуществили то, что заповедовал Христос, - прилепиться к Богу всем сердцем, крепостью, душой и разумением. Они порвали почти все свя­зи с землёй и грехом. Как говорил преподобный Амвросий Оптинский, человек должен напоми­нать собой колесо, которое только одной своей малой частью касается земли, а всё остальное у него возносится к небу. Так должна жить и Рос­сия. Она так и жила до своих страшных потрясе­ний.

- Что вы можете сказать о Сталине? Это важная тема. Опять всё возвращается к ней, к принципу державности, приоритета плоти над духом.

-  К сожалению, для многих нецерковных лю­дей - и даже для некоторых священнослужите­лей - Сталин продолжает оставаться привлека­тельной фигурой, поскольку его жёсткая и твёр­дая рука навела в России порядок, вернула ей её территории, создала советскую империю. Но в основе-то её лежат кровь и слёзы. Уничтожение крестьянства. К 37-му году было расстреляно сто тысяч священников!..

-  Сталинисты утверждают, что всё это де­лали троцкисты и им подобные.

-  На самом деле было вот что: в 37-м был указ Сталина, где во все областные центры были по­ сланы цифры, кого и сколько там нужно расстре­лять. Чекисты же, как всегда, перевыполняли план. Они потом гордо говорили, что расстреля­ли не 1500, как полагалось по плану, а скажем, 1800. За это они получали ромбы, ордена и про­чие вещи. Почему всё было именно так? Да по­ тому, что Сталин готовился ко Второй мировой войне, и он не доверял своему тылу, особенно после коллективизации. Потому что именно он уничтожил крестьянство, даже не Ленин. Кре­стьянство с момента введения НЭПа сразу ожи­ло, и к 27-му году мы стали догонять 13-й год. У нас появилась твёрдая валюта. Упаси Боже оправдывать Ленина. Сталин был верным ленин­цем и последовательно проводил его политику в жизнь. Однако так или иначе, но именно Стали­ным было уничтожено самое главное: духовен­ство, крестьянство и остатки русской интелли­генции, в том числе и научной. Возьмите Коро­лёва и других учёных, которые сидели в тюрьмах и лагерях. А Туполев? Брата генетика Вавилова, президента Академии наук? Их десятки, этих вы­ дающихся учёных. Уничтожали всех тех, кто не признавал марксизм-ленинизм как истину в по­следней инстанции. Это была политика Сталина. Он прекрасно понимал, что может править толь­ко с помощью железной дисциплины и безого­ворочного подчинения его власти.

-  Что вы можете сказать о христианском социализме?

-  Тому, кто начинает разговоры о христиан­ском социализме, хотел бы заметить: скорее все­ го, он не был попущен Богом для России, хотя он бы дал нам государство совершенно иное. Ибо такие три крупные личности, как Бухарин, Рыков и Томский, составили оппозицию против ста­линской коллективизации. К ним же примыкали два великих учёных - Чаянов и Кондратьев, оба - члены Госплана. Они ещё до революции были зачинателями кооперативного движения и объ­единения крестьян в могучие кооперативы. Поз­же их расстреляли. Я не превозношу Бухарина как безбожника и атеиста, как члена ленинской гвардии. Но он смотрел дальше, чем Сталин. Он сказал, что мы должны отказаться от коллекти­визации и ратовать за мирное врастание кулака в социализм. То есть чтобы богатый крестьянин молился на социализм, чтобы, когда нужно, он арендовал сколько надобно земли и так далее. Это была очень правильная, но и опасная пози­ция, с моей точки зрения. Судите сами: к 27-му году мы становились уже богатыми, и дальней­шее развитие кооперативного движения в кол­хозы могло привести к всеобщей сытости насе­ления. А там, где сытость, там всегда безбожие. Посмотрите на сегодняшнюю сытую Европу. Она, как я уже говорил, официально отказалась от христианства. Поэтому репрессии 30-х годов в многострадальной России - это сбор урожая, который приготовил Господь. Он собрал чистое зерно мучеников из духовенства, аристократии, учёных и крестьянства. Все они пошли в чистые закрома Христовы. А остальные, неверующие, злые и падкие до власти и до чужих страданий, получили по заслугам. Но это, повторюсь, толь­ко моя точка зрения. Такое направление в плане кооперативов принял сейчас Китай. У него нет репрессий против богатых крестьян. Но как го­ворил Достоевский в своих «Дневниках», он, пи­сатель, боялся одного, что социализм отвратит людей от Бога и через сытость люди перестанут быть верующими. Что, Китай стал верующим от своего изобилия? Да там сплошные материя и прагматизм, никакой веры, все взоры - только в землю и деньги. Культ государства, старый, как мир. Сытость и благополучие - это бич духов­ности. Так, в Европе разрушены семья, культура, важнейшие национальные завоевания. Всё это грозило и нам, поэтому Господь и не попустил Бухаринской концепции.

Теперь о Сталине. Когда я работал сторожем и алтарником в церкви - это были 70-е годы, - я, помню, прочитал в какой-то эмигрантской газете воспоминания одного православного грузина в Америке. Он вместе со Сталиным учился в семи­нарии. Он отметил его удивительные способно­сти и его живой интерес к истории. Он сказал, что Сталин, будучи юношей, всегда любил историю. И он выбрал себе тему курсовой работы «Причи­ны гибели Цезаря». Сталин - отвлечёмся - лич­ность особая и определяющая во всей боль­шевистской партии. У него было нешаблонное мышление. И он заинтересовался механизмом власти как таковой. Как власть берётся, как она осуществляется и каковы её основные пружины. Этой темы глубоко коснулся Автарханов в работе «Технология власти».

Кстати, биография Сталина как-то скрыта. Принять в церковно-приходскую школу, а уж тем более в семинарию сына сапожника было делом маловероятным. Неслучайно Сталина счи­тают либо незаконнорождённым сыном Прже­вальского или кого-то из князей. Мать его была очень красивой и работала горничной. Упаси Бог меня в чём-то её обвинять, она была верующим человеком, но всякое могло случиться. Так или иначе Сталин был устроен в церковно-приход­скую школу, которую блестяще окончил, потом был принят в семинарию, где очень хорошо учился. И что интересно: в отличие от нашего нынеш­него университетского образования в то время Рим изучали досконально, и римское право в особенности. Вот он и написал там свою выше­упомянутую работу. И сделал вывод, что Цезарь погиб потому, что не создал аппарата личной власти. Далее: будучи в ссылке со Свердловым, он развил свою идею будущего построения пар­тии, о чём Свердлов писал впоследствии либо Ленину, либо Троцкому. Коба, говорил Свердлов, меня удивил. Он говорил, что будущая коммуни-стическо-большевистская партия должна быть похожа на иезуитский орден, где господствует абсолютное повиновение папе и где у членов партии отсутствует всякое собственное мнение. Всё должно строиться исключительно на папе. Свердлов, удивившись такой точке зрения Ста­лина, стал было говорить о необходимости дис­куссий. Но услышал: никаких дискуссий! Мнение одно: партия никогда не ошибается. Дальше: по­скольку Сталин хорошо знал римскую историю и римское право - это мои мысли, - то он был на­верняка в курсе дела о том, что до Юлия Цезаря был Помпеи, которого Юлий уничтожил. Однако всех сенаторов и иных приближённых к Помпею лиц он взял в свой правительственный аппарат. И они, продолжая любить Помпея, тайно нена­видели Цезаря как узурпатора власти. И когда он был убит, то его правая рука и любимец Пом­пея Брут активно участвовал в убийстве. «И ты, Брут...» И когда Сталин был назначен членом По­литбюро, председателем совета Политбюро тог­да был Ленин. Сталин же готовил повестку дня заседаний Политбюро. У него был маленький ап­парат помощников. Уже с 1919 года и так далее.

Среди аппарата помощников были Ворошилов, Каганович, Молотов, Маленков, Орджоникидзе и ряд других деятелей, которые подавали бутер­броды и вызывали автомобили членам Политбю­ро: Троцкому, Бухарину, Зиновьеву, Каменеву и прочим. А ведь это был будущий аппарат власти, который Сталин и создал. Они были ему абсолют­но преданы. Это был именно иезуитский орден, во главе которого стоял непогрешимый папа, ни­когда не ошибающийся. Генеральный секретарь - генератор всех идей, он вне критики. Поэтому, когда сын Сталина Василий в 1952 году поднял самолёты в воздух вопреки решению командую­щего маршала Когарева и разбилось несколько машин, был виноват Василий Сталин как коман­дующий московскими ВВС. Сталин вызвал его к себе и спросил: «Почему ты ослушался приказа командующего и назвал себя Сталиным? Даже я не Сталин». Вот до какой высоты он поднял статус своего управления. Вот это аппарат власти! Ста­лин, зная природу человека, понимал, что только страх может удержать человека в повиновении. Отсюда - постоянная смена кадров, постоянные репрессии, постоянные аресты. XVII съезд пар­тии тому пример. Арестовывались поодиночке дома. Он лишь допустил громадную ошибку на пленуме ЦК 1952 года, когда сказал, что в руко­водстве партии появились предатели: Молотов, Ворошилов и, по-моему, Каганович. Поэтому они его и убили. А вот если бы он этого не сказал и продолжал арестовывать поодиночке, диктатура бы просуществовала дольше. Почему правление Сталина импонирует сегодняшним людям? Ка­залось, что повсюду порядок и дисциплина. Но какой ценой?! ГУЛАГ был жуткий. Говорят: при нём понижались цены. Но каждый год увеличи­вался налог на крестьян. Крестьяне были задав­лены сверх меры. Никто не мог никуда выехать, ни у кого не было паспорта. Люди стали вырубать садовые насаждения, яблони, потому что бук­вально всё, от плодовых деревьев до последней курицы, облагалось налогом.

За счёт этого, по-видимому, и достигалось снижение себестоимости продукции. Но в лю­бом случае Сталин оставался убеждённейшим марксистом-ленинцем. Он аппарат Ленина-Пом­пея сверг и создал свой, но остался на позициях вождей мирового пролетариата. Вот всех умиля­ет тост за великий русский народ. Это 45-й год после Парада Победы. Но почему-то забывают или не хотят знать, или замалчивают его речь пе­ред избирателями Бауманского округа в Верхов­ный совет. Это 46-й или 47-й год, где он говорит, что победил в Великой Отечественной войне но­вый общественный строй во главе с коммунисти­ческой партией. Никакого русского народа уже не оставалось. Далее - начиная с 49-52-го года появились его следующие указания: отобрать у Церкви все храмы, которые были возвращены ей во время войны. Они были предназначены для хозяйственных нужд. Сталин, как марксист, счи­тал, что ленинизм с его диалектическим мате­риализмом есть истина в последней инстанции. А что касается уступок Церкви, то это была чи­стая тактика, очень умный, толковый тактический приём. И плюс 37-й год, когда он отверг разрушительную еврейскую псевдокультуру и поднял на щит культуру русскую.

-  А что представляла собой эта псевдо­ культура в те годы?

-  Объявили Пушкина буржуазным писателем, его сдавали в архив. Это было отрицанием всей русской культуры, основанной на христианстве. Отрицалась и вся история. Была попытка уста­новить свой Пролеткульт, культуру новую. Её квинтэссенция - разрушение русской культуры, основанной на православии. Провозвестниками этой неокультуры были Троцкий, Бухарин, Лу­начарский (хотя он был образованный и вилял туда-сюда). Она была нацелена на уничтожение традиционной России, её исторической памяти. Почему Сталин изменил свою позицию, и к сто­летию Пушкина стала реанимироваться русская культура? Да потому, что он понимал: впереди - война, беда. И что воевать будет русский народ, силу которого он понял. Отказаться от русского народа означало проиграть войну. Отсюда такти­ка - поднять патриотизм.

Возможно, у него могли быть и личные сим­патии к истории - но не могу сказать здесь ни­чего определённого. Но то, что он был и остался убеждённым марксистом-ленинцем, сомнению никакому не подлежит. На столике у него лежала «Критика Готской программы» Маркса, где было обосновано учение о диктатуре пролетариата и необходимость удержания им власти. Всё это су­ществовало в Сталине до последнего дня. Вот и все.