Регулярные прогнозы на завтрашнюю воину «цивилизованного» западного мира с Ираном уже надоели: боюсь, что, если война всё-таки вспыхнет, произойдёт это для нас, попривыкших к предупреждениям о ней, внезапно... И всё же одно среди массы этих высказываний показалось вдруг более оригинальным - и ближе, актуальнее для России (своя рубашка, к сожалению, ближе к телу). Уж не помню кто - но задал вопрос: в случае если конфликт с Ираном «даст осложнение» на наш Кавказ, кто в этом регионе реально поддержит интересы России? Разве что - казачество... Но захочет ли и сможет ли оно?
Вопрос, конечно, интересный. И я, много лет занимаясь историей культуры казачества, постараюсь на него ответить. Верить мне или нет, решайте сами.
Казачество исторически «окаймляет» своими одиннадцатью войсками Россию - с юга и востока. Традиционно оно считалось опорой державы, её «пограничной заставой». Но прошли годы и века, и многое изменилось в нашей стране. Кто же держал эту заставу - и стоит ли она до сих пор? Сказано об этом было много, да известно, как ни странно, мало.
...Происхождение и время возникновения казачества - проблема, остающаяся нерешённой до сих пор. Наука ещё не сказала здесь последнего слова. Версий много: от самых «масштабных» до наиболее «примитивных». Официозная историческая школа с имперских - и до советских времён предпочитала «выводить» казачество из беглых в Дикое поле крестьян, освоившихся, вооружившихся и самоорганизовавшихся там на ходу - «экспромтом». В свою очередь, казачьи националисты гордо выдвигали идею происхождения от древнейших, славнейших аборигенных степных народов - едва ли не со времён Адама или хотя бы детей Ноя. Видимо, обе эти крайности надо бы свести к золотой середине. Такие теории тоже есть - и они наиболее перспективны.
«Казак» - слово, в тюркских языках означавшее «вольный, независимый человек». Так во времена Чингиза и Тамерлана называли неподданных, как правило, наёмных кочевников. Многим восточным властелинам нужны были по-граничные стражи, инициативные и смелые передовые отряды - которых, кроме того, не было жалко. Ведь не «родные» - наёмные. Как правило, такими казаками становились небольшие племена. Свою немногочисленность они компенсировали дерзостью и мужеством. Понятно, что казаки тогда бывали разными и находились в разных краях.
«Свои» казаки были на службе у татарских ханов и у итальянской колонии генуэзцев в Крыму, которая просуществовала до 1475 года, сметённая затем турецким натиском. Русские окраинные княжества также начали обзаводиться казаками - и упоминания о них встречаются в документах с XIV - XV веков. Кроме наёмных - «городовых» казаков упоминаются и вольные казачьи общины в Диком поле - ничейной тогда, ныне южнорусской степи. И за ними было будущее.
Кто они были по происхождению? Были, видимо, среди них и татары, и славяне, и выходцы из других народов. Но устойчивые независимые сообщества, как правило, должны иметь какое-то исходное «ядро», организующее присоединяющееся к нему элементы. Казачество вполне может происходить от неких самостоятельных племён. Есть теория, согласно которой оно возникло в результате симбиоза славян, тюрок-хазар и ираноязычных аланов в междуречье Дона и Волги - в X веке нашей эры. Согласно другой концепции, казаки - потомки переселившихся в степь в ХМстолетии пятигорских черкес. (Имеются и другие варианты.)
Важно другое: какое бы происхождение ни имело ЭТО казачество - его появление стало событием РУССКОЙ истории. Это были люди, самим своим существованием в Диком поле поставившие заслон натиску Степи на Русь. Казачество уверенно выбрало исторический путь православия, путь защиты слабого от хищника. Не страшась численного перевеса противника, на суше и на море казаки вступали в бой с турками, крымчаками и ногайцами; отбивали взятых в полон славян, освобождали невольников-христиан и снабжали их на дорогу домой чем могли. За это им - слава и честь.
Вольные казачьи общества по Дону, Днепру, Тереку укрупнялись, объединялись и складывались в войска. Устройство этих обществ и войск было выборным, «демократическим» - они представляли собою своего рода рыцарские ордена. Каждый, пожелавший вступить в казаки, должен был пройти суровый искус-испытание - и только тогда становился полноправным «братом» (так они называли друг друга). Быт казака XV - XVII столетий был неприхотливым, как у спартанца: принятому «на обучение» в Запорожское войско указывали место на земляном полу куреня, где он мог постелить шкуру или одежду между устроившимися точно так же товарищами, и говорили: «Вот тебе место! Помрёшь - ещё меньше будет». Добычу, взятую с боя, тратили, не считая - а порой отдавали и собственную голову. Такая была жизнь.
Принимало казачество в те века участие и во внутренней жизни России. Чего греха таить - не всегда это участие оказывалось «конструктивным». Оправившись от татаро-монгольского разорения, Русь крепла и ширилась. Всё дальше распространялась она в Дикое поле, и всё чаще государи российские начинали стеснять вольную жизнь казаков. У казачества было собственное, основанное на традициях «воинской демократии», представление о справедливом устройстве общества - и не раз казаки делали попытки «оказачить» Русь, принимая участие в крестьянских восстаниях, выдвигали самозваных «царей» из своей среды... Всякое бывало. И всё же казаки продолжали служить щитом юго-восточным рубежам земли Русской. И когда пришла пора проститься с вольницей - или уйти в чужие края с земель, которые должны были теперь стать русскими, казаки в конце концов выбрали первое. Они приняли присягу и стали особым воинским сословием Российской империи. Произошло это при матушке Екатерине Великой, в XVIII столетии.
Им были выделены их исторические территории, на которых казаки могли жить, пахать землю, пасти скот и ловить рыбу безданно-бес-пошлинно; на этих территориях казачьих войск действовали российские законы - но с поправкой на казачьи традиции. Всё это называлось теперь «привилегиями» казачества. Вместо обычных налогов оно должно было платить престолу «налог кровью» - поголовной воинской службой. И этот налог казачество платило честно, не раз доказывая врагам России остроту своих шашек и бесстрашие сердец. От днепровских и донских берегов казаки дошли до Амура и Уссури, создавая повелением государей новые войска и расширяя тем самым пределы России...
И всё же это была уже служба на иных началах. Границы империи стабилизировались. Казачество выполняло свои обязательства - и успевало заниматься хозяйством. Благосостояние становилось главным в жизни -а собственная инициатива уже не требовалась, нужно было только выполнять приказы. И в 1917 году, когда «в куски разлетелася корона», а присяга потеряла силу, казаки просто не поняли, что делать. Они сызнова собрали свои круги, выбрали на них, как это делалось прежде, войсковых атаманов; попытались возродить прежнюю самостоятельность. Но выбранные атаманы в основном оказались людьми случайными; это были офицеры, привыкшие только подчиняться, самостоятельных политиков из них не получилось... Казачество сражалось с большевиками храбро и упорно - именно на землях его одиннадцати войск нашли свою базу и поддержку белые. Однако ни найти объединяющей заново Россию программы, ни увидеть политической перспективы им не удалось. Борьба шла вслепую - и завершилась поражением. Казачество было обречено на террор, расказачивание и голодомор 1933 года, который пережили немногие.
До 1936 года казаки в СССР были «поражены в правах» - не имели права получить образование, служить в армии и рассчитывать на свободное трудоустройство. Тем не менее выжившие сумели кое-как наладить жизнь и сельское хозяйство в колхозах и совхозах. Когда Сталин по ему одному понятным причинам возродил в Красной армии казачьи кавчасти, казаки вновь лихо вскочили на коней и надвинули набекрень папахи - уже с красными кокардами. Их хватило на то, чтобы кроме призванных в 1941-м на фронт сформировать из стариков и подростков 100 дивизий народного ополчения. Эти дивизии были первыми, кто остановил наступление немцев на Баку, когда царила паника и гнулся Северо-Кавказский фронт. Всё-таки они оставались настоящими бойцами. Те, кто выжил, стали из ополченцев гвардейцами. Но ряды дивизий редели, их сводили вместе - и когда прогремел победный салют, в строю оставалось только шестнадцать из ста. Подсчитайте потери сами.
Потом казачество снова оказалось ненужным для мирного строительства коммунистического будущего. Оно молча растворялось в общей массе советского народа. Но, видно, всё же не хотело этого делать и не успело - с перестройкой, едва начались перемены, сразу закипело в стране «казачье возрождение». Было это «возрождение» таким же сумбурным и «безголовым», как и всё остальное, что происходило в то время в России. Как вы понимаете из всего вышесказанного, настоящих казаков осталось мало - и из них многие оказались рассеянными по белу свету. Поэтому значительное количество тех, кто принял участие в «возрождении», казаками от роду не были и не являются. Случались среди них и те, кого справедливо называют теперь «клоунами»... И тем не менее казачье движение было наиболее массовым и самым «народным» из всех остальных отечественных инициатив 90-х. Оно сумело выдвинуть из своей среды добровольцев, защитивших православие и славянство в ходе боевых действий, происходивших в Сербии, в Приднестровье, в Абхазии. Позже, во время кровавых событий в Чечне и Ингушетии, когда армия была деморализована, а народ полностью дезориентирован, казаки сформировали единственный добровольческий батальон, сражавшийся в рядах федеральных войск с исламскими террористами в Грозном и в Шали, в Ведено и Орехово...
Ныне вроде бы «возродившееся» казачество лишено, по сути дела, чёткого юридического статуса, не имеет реальной господдержки, не сформулировало ясных и посильных задач, не видит перспективы завтрашнего дня. Оно, в общем, так же стагнирует, как и остальное население Российской Федерации. Те структуры казачества, которые получили формальное признание российских властей, влачат жалкое существование. Казачество держат «в чёрном теле» - но не запрещают, скорее всего, в расчёте на то, что оно может пригодиться в случае выхода из-под контроля общей ситуации на Кавказе.
Казаки живут в основном сельским хозяйством, небогато и даже бедно - но до сих пор друг друга узнают и отличают (а это - важно). В каждом историческом казачьем войске -Донском, Амурском, Уральском, Кубанском, Терском - и даже в каждой станице есть фамилии, по которым сразу скажут: это наш казак! Есть и другие отличительные черты. И даже те, кто пришел и еще приходит в ряды казачества «со стороны», не нарушают тем самым древней традиции. Лишь бы прижились и не предали в трудную минуту. Культура нынешнего казачества основательно размыта - но ещё жива. Вера христианская продолжает удерживать этот народ-сословие на краю пропасти. Теплится она в казачестве. И по счастью, никогда не потухала - даже в «самые советские» социалистические годы жизни. (Дед моего друга детства из станицы Вёшенской - ветеран Великой Отечественной войны, принятый на фронте в компартию «по инициативе сверху», как герой-разведчик - на упрёк своего станичника в том, что у него, коммуниста, до сих пор иконы стоят в хате, ответил спокойно: «У меня они иде надо стоят. А у табе в сарае лежат». Вот так!)
Грустно видеть, что современная внутренняя политика России не выдерживает серьёзной критики - и не выдержит грозящих в недалёком будущем серьёзных испытаний. Её как будто творят «временщики» - кругом только «потёмкинские деревни» да пыль и нефтегазовый дым в глаза. И тем не менее зная ментальность казачества, держа в памяти пример Приднестровской Республики, где в 1991 году в ответ на румыно-молдавскую агрессию в считаные дни возникло новое Черноморское казачье войско, и совсем недавние события в Зеленокумске и других местах, я уверен: случись нужда, казаки будут сражаться за Россию. Что спасут её - не обещаю. Помоги нам Бог.
Бажен Петухов
Метки к статье:
Автор материала:
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.