В гостях у отца Германа. Валентина Имтосими и Александр Портнягин

Игумен Герман (Подмошенский) за последние полвена заявил о себе как выдающийся право­славный миссионер, духовный брат и сотаинник иеромонаха Серафима Роуза. Твёрдый последо­ватель святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского, архиепископа Аверкия Таушева, владыки Нектария Нонцевича, афонского схи­монаха Никодима Нарульского. На его духовном счету создание 8 монастырей, издание сотен богословских работ на русском, английском и других языках. Благодаря его содействию и не­посредственному участию стали выходить или были возобновлены бесценные просветитель­ские журналы, такие как «Православное слово» (      Orthodox Word), «Православная Австралия» (Orthodox Australia ), «Фома», «Русский паломник».

Я никогда не видел святого человека. Счаст­лив тот, кому это удалось или кто был удостоен такой чести. Однако мне кажется, что я встретил старца, чьи глаза говорили, что для меня и моей жены Валентины П. Имтосими это чудо сверши­лось. Как это произошло? Об этом настоящее по­вествование.

Со временем начинаю замечать, что события, происходящие в моей жизни, имеют какую-то удивительную последовательность, кажущуюся цепью закономерных совпадений. Так случи­лось и на этот раз. До того, как отправиться из Бостона в очередное паломничество по неиз­вестным ныне многим россиянам местам Русской Америки, я позвонил матушке Ирине, вдове отца Романа, моего духовника по бостонскому Бого­явленскому храму, и рассказал о наших планах, в которые она внесла существенное изменение. Мы должны были, по её мнению, находясь в мо­настыре в честь Германа Аляскинского, распо­ложенного в Платине штата Калифорния, обяза­тельно посетить отца Германа (Подмошенского), когда-то большого друга отца Романа. Надеж­да увидеться с этим человеком была слишком слабой, и по мере нашего путешествия по Ка­лифорнии она постоянно уменьшалась. В этом нас окончательно убедил церковный секретарь храма Божьей Матери «Взыскание погибших» в Лос-Анджелесе Виталий П. Ефименков. Он без обиняков сказал нам, что отец Герман очень бо­лен, находится в лежачем состоянии и никого не принимает. Виталий сам мечтал давно пробиться к нему, но, по его словам, это оказалось пустой затеей, которой просто не суждено сбыться.

Многочасовой автопробег в Платину проле­гал через холмистую местность с крутыми подъ­ёмами и зигзагообразными спусками, наводив­шими ужас на мою жену. Но страстное желание добраться до монастыря, основанного отцом Германом (Подмошенским) и ныне покойным отцом Серафимом (Роузом), в конечном итоге одержало верх над непреодолимым страхом. Приветливо и тепло встретил нас отец Паисий, секретарь-казначей монастыря. Сразу же по при­езде мы прошли к могиле Серафима Роуза, где и набрали немного земли для Священного холма. К сожалению, из-за ограниченности времени мы не смогли принять предложение и после часовой молитвы остаться на монастырскую трапезу. Мы торопились увидеться с отцом Германом (Под­мошенским). Практически недоступный для па­ломников из-за тяжёлой болезни, он согласился принять нас на несколько коротких минут. Про­изошло это благодаря хлопотам матушки Ири­ны. Встреча с отцом Германом, продлившаяся благодаря взаимному интересу более часа, за­служивает особого внимания.

После предтрапезной молитвы отец Паисий садится в свой джип, а мы - в нашу арендован­ную машину и спускаемся с высот монастыря по просёлочной, не асфальтированной дороге в крошечную Платину, где в одном из редких до­мов живёт отец Герман. Наш очень вниматель­ный сопровождающий замечает, что, прежде чем мы войдём в дом, ему необходимо предупредить и подготовить хозяина дома к приёму гостей. Спустя минут десять мы наконец входим в дом, очень похожий на русские избы и очень непохо­жий на типичные американские дома. Было та­кое впечатление, что мы находимся где-то в цен­тральной части России, нежели в американской Калифорнии. За столом сидел старец с печаль­ным, почти потухшим взглядом, с безразличием рассматривавший двух посетителей. Однако это первое впечатление оказалось настолько оши­бочным, что уже с первых слов нашей беседы мы только диву дивились, насколько он был другим.

Отец Паисий и Валентина Имтосими у могилы Серафима Роуза

Одна тема сменялась другой. Так много об­щих интересов нашлось между нами, посланни­ками России, и этим замечательным православ­ным просветителем американского народа. Я не ошибся, назвав его просветителем американско­го народа, хотя такую характеристику справед­ливо дают отцу Серафиму (Роузу). Думаю, что это неслучайно. При различии в характерах много роднило этих двух ровесников, искателей прав ды, которые встретились, будучи ещё молодыми людьми. Им было по двадцать восемь лет. Встре­ча с Глебом Подмошенским (впоследствии отец Герман) стала промыслительной для дальней­шей судьбы Евгения Роуза (впоследствии отец Серафим). Как писал иеромонах Дамаскин (Хри-стенсен), «именно Глебу предназначалось выта­щить Евгения из темницы горечи и одиночества, отворить его любящее и заботливое сердце». (1) Кстати, удивительное качество характера отца Германа, которым он обладал будучи ещё молодым человеком, зажигать своими идеями других, вдохновлять их на служение Церкви не обошло и нас именно в то время, когда, по его словам, он стоит одной ногой в могиле.

Нам было приятно осознавать, что в поисках смысла жизни отец Герман посещал или жил в тех местах, которые в недавнем прошлом по­сетили и мы. Так, Глеб Подмошенский учился в семинарии Свято-Троицкого монастыря в Джор-данвилле, в котором я неоднократно бывал или с женой Валентиной, или с Николаем Сикорским, вторым сыном великого русского авиаконструк­тора Игоря Ивановича Сикорского. Хотелось бы заметить, что гений мировой авиации не только постоянно навещал, но и материально поддерживал монастырь. Известно, что Глеб и Евгений мечтали основать монастырь в честь преподоб­ного Германа Аляскинского. Прежде чем эта мечта осуществилась, Глебу удалось скопить какие-то деньги и попасть на остров Еловый, где провёл преподобный последние годы жизни. В «Новом Валааме», как назвал свой остров оби­тания Герман Аляскинский, побывали поздней зимой 2005 года и мы, посетив вместе с отцом Алексеем из семинарии Германа Аляскинского, которая находится на острове Кадьяк. В келье, где скончался впоследствии святой Герман Аля­скинский, отец Алексей и сопровождавший нас семинарист прочитали несколько молитв и ака­фистов. Оба, Глеб и Евгений, были страстными последователями святого. Глеб после посеще­ния Елового острова с воодушевлением писал: «Это достопамятное паломничество открыло мне более ясную картину подлинной духовности и на всю остальную жизнь наставило меня на путь, ос­вящённый Старцем Германом». (2)

Сейчас же, только спустившись с возвышен­ности, на котором находится монастырь, детище Глеба и Евгения, мы сидим за одним столом с отцом Германом и обсуждаем наши совместные проекты, обмен литературой - как будто мы дав­но сотрудничаем и ещё долго будем общаться на благо православия. Лучистые глаза отца Герма­на светятся энтузиазмом и готовностью взяться за любое дело, чтобы помочь людям утвердиться в православии и поверить, что главное спасение на земле - это вера в Царствие Небесное. Вспо­минается случай. Для создания братства - идея, увлёкшая обоих подвижников, - нужны были финансовые ресурсы. Получить их так, как это делали иезуиты, т.е. цель оправдывает средства, полностью исключалось. Глеб выдвинул идею так называемых святых денег, что на практике означало открыть книжную лавку при монасты­ре и продавать православные книги. Но даже эта идея показалась некоторым неудобной, так как, с их точки зрения, нельзя было связывать деньги и религию. Глеб обратился за поддержкой к Ев­гению, на что последний с уверенностью в голосе сказал: «Я доверяю тебе!». Именно с такой уве­ренностью говорил с нами уже не отец Серафим, а отец Герман.

В книжной лавке (идея, воплотившаяся в последние годы в практику почти всех храмов) Глеб и Евгений продавали не только богослов­скую литературу, уже известную на тот период, они активно издавали свою церковную литерату­ру. Прежде всего необходимо указать на журнал «Православное слово» (Orthodox Word) , назва­ние, которое посоветовал и благословил Иоанн Шанхайский. Цель - познакомить американцев с первоисточниками православной веры. В этом они сходились бесспорно. Они много и горячо спорили о том, помещать иллюстрации в самом журнале и на его обложке. Вскоре этот вопрос бы улажен, и в 1964 году вышло первое печатное слово молодых сподвижников. Во время наше­го посещения монастыря отец Паисий любезно предоставил нам журнал  Orthodox Word , напе­чатанный в разные месяцы 2011 года. Он же по­дарил нам несколько номеров журнала «Русский паломник». Этот источник православной духов­ности был основан по благословению Иоанна Кронштадтского во второй половине XIX века. В 1980 году отец Серафим (Роуз) и архимандрит Герман (Подмошенский) возобновили издание православного журнала. Нам же было грустно слышать, когда отец Герман, как издатель это­го журнала, говорил, что он готовит последний номер. Жизнь подходит к концу, и вряд ли ему удастся продолжить подготовку и печатание других номеров. Забегая вперёд, хочу сказать, что сразу же по возвращению в Россию после этой поездки я встретился с человеком, который является глубоко верующим и высокообразо­ванным. Когда я вспомнил о журнале «Русским паломник», рассказывая об отце Германе, она подчеркнула, что это самый лучший православ­ный журнал не только в России и Соединённых Штатах, но и во всём мире. А что касается первой книжной лавки, которую Глеб и Евгений создали при соборе «Всех скорбящих радость», то и для нас она оказалась очень кстати. Мы долго иска­ли электрическую лампадку, долгое время спра­шивая в различных американских магазинах, но сделали желанную покупку именно в ней.

Уже ближе познакомившись с нашей палом­нической деятельностью, связанной в данном случае с посещением святых мест Русской Аме­рики, он попросил меня написать статью для его последнего номера. Захотелось ему опублико­вать и наш рассказ о чудесном происшествии, имевшем место в театре-музее «Благодать». Преподобный Серафим Саровский для Глеба и Евгения со времени их поиска всевышней прав­ды был путеводной звездой. Поэтому в рамках этой статьи уместным будет привести данный рассказ. По просьбе моей жены Валентины Пе­тровны Имтосими, директора «Благодати», для Дивеевского женского монастыря был сделан список с прижизненного портрета преподобно­го Серафима Саровского. Так как ей долго не удавалось вырваться с работы, то список всё это время находился в нашем Кисловодском доме. И вот однажды, накануне праздника Рождества Пресвятой Богородицы, Валентина решается во что бы то ни стало доставить список в монастырь. А так как выезжала она из театра обычно в ночь после вечерней программы, то принесла список на работу и поставила в музейном зале Анны Смирновой-Марли. Собирались зрители, напол­няя фойе. Для проведения экскурсии по залам «Благодати» администратор открыла двери зала, где стоял список, и обомлела: портрет светился, хотя никакой подсветки у него не было. Было такое впечатление, что он светился изнутри. Из­умлённая видением, администратор поспешила в кабинет директора, чтобы сообщить о неверо­ятном свечении. Валентина сразу же направи­лась в зал, где ранние зрители молились перед портретом, а другие даже стояли на коленях. Всё больше гостей наполняли зал Анны Марли. В конечном итоге они попросили задержать спек­такль, чтобы помолиться происходящему чуду. Продолжалось это необъяснимое явление око­ло сорока минут, когда приехала корреспондент местной газеты. Однако свечение уже пошло на убыль и наконец прекратилось. Конечно же, путешествие в Дивеево было волнующим, на­полнявшим мою жену ожиданием предстоящей встречи и, возможно, новым происшествием с портретом святого. Тем не менее поездка была спокойной, хотя и утомительной. Преодолеть на машине пришлось огромное расстояние - от Кисловодска до Дивеево. По прибытию на ме­сто Валентина несла большой портрет Серафима Саровского открыто, что вызвало недоумение у монахинь, которые предупредили, что это может повредить ходу проходившей службы. Народ уже начал собираться вокруг Валентины и мо­литься образу святого. Наконец, портрет внесли в храм и поставили рядом с алтарём. На этот раз удивление охватывало священников, которые в процессе службы выходили из алтаря и видели неожиданно появившийся портрет Серафима Са­ровского.

Прежде чем началась наша беседа с отцом Германом, он попросил нас представиться. По­нимая, что мы имеем дело со священником, при­чём выдающимся просветителем современности, ну и в какой-то степени учитывая, что мы нахо­димся на территории США, мы назвали только имена. Однако наш собеседник не был удовлет­ворён этим. Расспросив о наших отчествах, он обращался к нам с этой минуты только по име­ни и отчеству. Меня прежде всего удивило то обстоятельство, что, прожив всю свою жизнь за пределами России, он свято чтил её традиции и культуру. В беседе с нами он упомянул, что выхо­дит из интеллигентной русской семьи. По линии матери Нины Александровны, от которой Глеб унаследовал любовь к искусству, его родослов­ная происходила от двух артистических семей. Дядя Нины Александровны по отцу был не кто иной, как выдающийся хореограф Михаил Фо­кин, а её дядя по матери - Павел Филонов - был не менее известным художником. Тяжёлая, пол­ная лишений жизнь его родителей и его самого не убила в нём стремление к изяществу, хотя и заставляла постоянно думать о смысле жизни, о том, зачем он живёт. Его отца ждала трагическая участь, постигшая многих русских людей. Несмо­тря на то, что родителям удалось бежать после революции в Латвию, где и родился Глеб в 1934 году, отца арестовали и сослали в воркутинский лагерь. Там его настигла насильственная смерть, столь характерная для всех узников сталинских лагерей. Мать одна воспитывала шестилетнего мальчика и маленькую сестру.

В какой-то момент отец Герман спросил нас о том, что мы думаем о России. Выслушав краткий ответ, он сказал: «Я верю в Россию». И, немного подумав, добавил: «Жаль, что здесь не понимают этого, особенно молодёжь». Я долго размышлял над словами старца. В течение двадцатилетнего преподавания в США мне многое открылось о состоянии американского общества. Упомянув молодёжь, отец Герман имел в виду не просто бездуховность молодого поколения страны, но и тот факт, что даже те, кто ходит в церковь, не хо­тят об этом говорить в кругу своих сверстников, боясь насмешек и издевательств. А ведь и Глеб, и Евгений видели духовное просвещение Аме­рики, имея в виду Соединённые Штаты, в том, что это возможно только при распространении православия в этой стране. В связи с этим вспо­минается разговор Глеба в бытность его учёбы в Джорданвилле, состоявшийся с его наставником отцом Адрианом, который как-то спросил: «По­чему Бог волной вынес нас на просторы амери­канской земли? Почему рассыпал нас - словно звёзды по небу - среди добрых американцев? Не для того ли, чтобы мы до наступления конца све­та успели воссоздать здесь жизнь Святой Руси как свидетельство истинного христианства?» (3) В один из приездов в Россию отцу Герману за­дали вопрос, всегда ли он живёт в Платине. Не задумываясь, игумен сказал: «С 54-го года, ког­да я возродился духовно, я постоянно живу в России, точнее, в Святой Руси. Душой, конечно». Понять значение такого ответа несложно, если представить, какую огромную просветительскую и миссионерскую деятельность вели, ещё будучи молодыми, Глеб и Евгений, какой колоссальный объём богословской литературы они опублико­вали для американского и российского читателя.

Сан-Франциско. Александр Портнягин у раки Иоанна Шанхайского

Особое место в жизни отца Германа за­нимает святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский, причисленный в 1994 году Рус­ской зарубежной православной церковью к лику святых. Мне доставляет большое удовольствие писать об этом святом. Он несколько лет жил в Шанхае, по сути дела, на Дальнем Востоке. Здесь, на Русском острове, недалеко от Влади­востока, я родился и вырос. И хотя в то далё­кое время мне незнаком был этот выдающийся просветитель, постфактум я считаю его близким мне священником. Именно поэтому когда я по­знакомился с его биографией, то поспешил по­сетить в Сан-Франциско кафедральный храм «Всех скорбящих радость», где покоятся мощи святого. Такая возможность представилась, ког­да я летел в ноябре 2010 года с конференции из Австралии через Сан-Франциско в Провиденс, штат Род-Айленд. Устроив себе многочасовую пересадку в  Сан-Франциско, я направился сразу же с аэропорта в храм, чтобы приложиться к раке с мощами Иоанна Шанхайского. Радость встречи со святым вновь пришла, но уже в феврале 2012 года. Зимнее паломничество в тот год мы начали с Сиэтла, штат Вашингтон, что на тихоокеанском побережье США. Несмотря на то, что мы совер­шенно не готовились к той поездке в силу очень жёсткого графика в России, нам сопутствовала удача на всём паломническом пути. Вместе с Ва­лентиной мы посетили Свято-Никольский рус­ский православный собор в середине дня, где чудесным образом встретились с отцом Алексе­ем (Котаром) и старостой церкви Романом Ерё­менко. Владыка Иоанн предвидел свою кончину. 19 июня (2 июля) 1966 года, в день памяти апосто­ла Иуды, во время архипастырского посещения г. Сиэтла с чудотворной иконой Божией Матери Курской Коренной в возрасте 71 года, перед этой Одигитрией русского зарубежья, отошёл ко Го­споду великий праведник. В Свято-Никольском соборе и провёл свою последнюю службу Иоанн Шанхайский, память о котором свято хранят в этом храме. Очевидно, это было провидение Бо-жие, коль скоро отец Алексей сообщил нам, что в небольшом местечке Мулайно недалеко от Порт­ленда, штат Орегон, Церковь Новомучеников и Исповедников Российских будет отмечать своё 30-летие, и ожидается прибытие вместе с иконой Божией Матери Курской Коренной первоиерарха Русской зарубежной церкви митрополита Вос­точно-Американского и Нью-Йоркского Иларио-на. Мы поспешили на торжества небольшой рус­ской православной церкви и были удостоены ду­ховной чести приложиться к Одигитрии русского рассеяния и помазывания елеем рукой первоие­рарха. Окрылённые этим благословением, мы на следующий день ранним утром поспешили в Сан-Франциско. Несмотря на четырнадцатичасовой перегон на машине, не заезжая в гостиницу, мы устремились в собор «Всех скорбящих радость», чтобы приложиться к раке Иоанна Шанхайского. Нашей радости не было конца, когда мы были удостоены в этом храме ещё одного помазания, так как это был день памяти блаженной Ксении Петербургской.

На протяжении многих лет, пока был жив Иоанн Шанхайский, Глеб и Евгений постоянно у него окормлялись, получая духовную поддержку и совет во всех своих начинаниях. Вот как опи­сывает Глеб первое впечатление от встречи с ар­хиереем: «Я знал, что передо мной стоит святой, пришедший из другого мира, живой мученик из страдальческой России. И хотя мне было извест­но очень немного о его жизни, о чудесах и аске­тических его подвигах, я чувствовал, что что-то экстраординарное было сосредоточено в этом хрупком, согбенном, но энергичном таинствен­ном старце». (4)

Будучи в то время архиепископом, Иоанн по­могал двум искателям правды и своего места в духовной жизни решать важнейшие жизненные проблемы. Как кормчий среди морских рифов и других опасностей прокладывает путь для сво­его судна, так и неутомимый миссионер помо­гал им избегать ошибок и неудач, с которыми сталкивались Глеб и Евгений. Как отмечалось выше, Иоанн Шанхайский благословил издание журнала «Православное слово», выходившего на английском языке. Будучи в то время архи­епископом, Иоанн открыл при поддержке мест­ного духовенства богословские курсы, которые Евгений посещал в течение трёх лет. Видя нео­бычайное рвение Евгения к миссионерской дея­тельности, архимандрит подыскал ему самосто­ятельную просветительскую работу, а затем ор­ганизовал для него печатание в епархиальной газете «Православный благовестник» на по­стоянной основе статей, которые впоследствии вошли в сборник «Царство Божие и Царство Че­ловеческое», главный труд иеромонаха Серафи­ма (Роуза). Несколько лет спустя отец Серафим отмечал: «Мне же они (проповеди. - А.П.) по­служили хорошую службу. Я смог разобраться в самых разнообразных вопросах Православия, быстрее развиться духовно. К этому меня под­толкнул владыка Иоанн». (5)

Исключительной поддержкой для обоих соз­дателей монастырской братии было благословение Иоанна Шанхайского. В ответ на просьбу Глеба об архипастырском одобрении архиерей написал:

«Дорогой Глеб!

Намерение и начинание ваше, несомненно, хорошее и стоящее. Нужно приложить все ваши усилия. Прошу у Господа Его всесильной помо­щи. Если дело пойдёт - Бог благословит.

С любовью,

Архиепископ Иоанн.

28 августа 1963 года (по церковному кален­дарю. - А.П.), день памяти преподобного Моисея Мурина и преподобного Иова Почаевского». (6)

На встрече с отцом Германом в силу сложив­шихся временных обстоятельств мы не затраги­вали тему взаимоотношений молодых основа­телей братства с Иоанном Шанхайским. Вместе с тем хотелось бы сослаться на его книгу «Цена святости», которую он дрожащей рукой подпи­сал для нас, нарисовав крест и поставив своё имя: «0. Герман». В этой книге отец Герман отмечает «...он (Иоанн Шанхайский. - А.П.) для нас был не только главный авторитет и наивысший образ архипастыря, недоступный идеал святителя все­ленского значения, как бы явившийся из святой древности православия, но и наглядно гонимый меленькими, близорукими, зазнавшимися людь­ми, не видевшими, что перед ними стоял живой представитель ушедшей Святой Руси». (7)

Ещё одна тема, которая живо заинтересо­вала православного миссионера и которой мы с женой занимаемся последние годы, - это Русская Америка. Для более наглядного и до­ступного для широкого зрителя освещения тем мы пользуемся театрально-музейным жан­ром, который состоит в том, что сначала идёт процесс углублённого исследования какой-то темы и создания экспозиции или даже музей­ного зала, а затем на базе фактического мате­риала ставится пьеса. Когда мы рассказали о нашем видении Русской Америки и инструмен­тарии исследования, а также упомянули имя Яновского, одного из правителей Российско-Американской Компании, наш разговор стал протекать в новом русле. Прежде всего необ­ходимо сказать, что отец Герман находится в поисках книги, которую он хотел бы иметь, но которую трудно найти в США. Это - «Одиссея лейтенанта Яновского: Жизнь и необыкновен­ные приключения мореплавателя, главного правителя Русской Америки, калужского дво­рянина». Мы прилагаем все усилия, чтобы най­ти этот труд, написанный Юрием Холоповым, и отправить его в Платину.

Жизнь Семёна Ивановича Яновского не­случайно заинтересовала отца Германа. Лей­тенант Яновский, на судьбу которого огромное влияние оказал Герман Аляскинский, о котором отец Герман пишет в последнем номере журна­ла «Русский паломник» № 49, прибыл в Новоар-хангельск, что на острове Ситка, в 1817 году на судне «Суворов», приплывшем из Кронштадта. Его появление не осталось незамеченным пер­вым правителем Русской Америки Александром Андреевичем Барановым и особенно его пятнад­цатилетней дочерью Ириной. Ирина была вто­рым ребёнком Баранова, рождённым от дочери влиятельного вождя Кенайского полуострова. Несмотря на юный возраст, эту красавицу-креол­ку любили все. Она была «хозяйкой» колонии на Ситке и хозяйкой всех селений на всех островах. Но любили и уважали её не за её положение, а за ту необыкновенную доброту, теплоту, врож­дённую тактичность и отзывчивость. Лейтенант Яновский был среднего роста, худощавый, до­вольно интересный блондин с длинными вьющи­мися волосами и серо-синими глазами, настоя­щий славянин. Такое описание дочери Баранова и лейтенанта Яновского мы находим в одном из произведений Виктора Петрова, посвящённых Русской Америке. (8)

Между Яновским, синевой глаз которого упи­валась юная красавица, и Ириной возникла лю­бовь с первого взгляда, и они обратились за бла­гословением к отцу Ирины. Когда молодые люди встали на колени, Баранов пошёл в угол, снял старинную икону архистратига Михаила, свято­го покровителя селения, и подошёл к счастли­вой парочке: «Да благословит ваш союз Святой архангел Михаил на вашу совместную жизнь и даст вам святой покровитель счастливую, без­заботную, долгую жизнь... - здоровье, счастье, благополучие и детей!» (9) Венчание проходило в маленькой церкви, иконостас которой собрали из икон с корабля «Нева», несколько лет назад погибшего у берегов острова Ситка. Как пишет Виктор Петров, довольно долгое время на берег выбрасывались иконы и свечи с разбившегося корабля. В иконостасе важное и почётное место занимала старинная икона архангела Михаила. Местные мастера сделали церковные сосуды из испанского серебра, полученного из Калифор­нии. Китайский шёлк, привезённый из Кантона, пошёл на шитьё облачений для священника и на престол. Некоторые иконы с «Невы» были ста­ринные, ценные - подарки богатых монастырей. Нам с Валентиной посчастливилось в феврале 2012 года побывать в этой церкви, поразившей нас богатством и уникальностью икон. О пребы­вании в городе Ситка (бывший Новоархангельск) я рассказал на портале «Переправы» в серии ста­тей о Русской Америке.

После свадьбы Ирина спешила на остров Ка­дьяк, чтобы увидеться с иноком Германом, кото­рому ей очень хотелось представить своего мужа. Герман был очень рад снова встретиться с дорогой для него воспитанницей. Именно он посеял в её душе семена любви, доброты и истинно христиан­ского духа. Его влияние распространялось не толь­ко на тех, кто принял христианство. Обаяние свято­сти, исходившее от него, было настолько сильным, что даже язычники-индейцы, прослышавшие о нём и приезжавшие издалека, чтобы повидать рус­ского «шамана», послушав его, преисполнялись любовью к нему и, поцеловав ему руки, уходили в свои отдалённые селения с рассказами о святости человека на Кадьяке.

Яновский скептически воспринял рассказы Ирины о необыкновенном старце. Однако первая же продолжительная встреча с Германом пора­зила молодого морехода, разбудив в его душе добрые ростки, до сих пор дремавшие в нём. Он ушёл от инока, став совершенно другим чело­веком, с душой, горевшей от восторга, пробуж­дённого простой философией скромного монаха. Герман предсказал и дальнейшую судьбу Янов­ского, и его семьи, которая сбылась с удивитель­ной точностью. Яновский и его дети закончили свою жизнь, служа Богу, в монастыре. Об этом повествует отец Герман в «Русском паломнике» в № 49. Так как отец Герман в этой статье ссыла­ется на то, что у Германа Аляскинского в Русской Америке была с собой книга «Добротолюбие», то хотелось добавить, что во время нашего послед­него паломничества в июле 2012 года на остров Кадьяк нам посчастливилось побывать в архиве Семинарии в честь Германа Аляскинского. Имен­но там нам показали «Добротолюбие», принад­лежавшее Герману Аляскинскому.

Кадьяк. Аляска. Добротолюбие Германа Аляскинского

Каждый человек, когда приходит пора про­ститься с Божьим светом, хотел бы сам выбрать последнюю остановку в своей жизни. Несмотря на то, что практически всю свою жизнь отец Гер­ман прожил в Соединённых Штатах, на вопрос, является ли лучшее время жизни, когда он тру­дился вместе с отцом Серафимом в Платине, он ответил: «Нет, самое лучшее время для меня тут, в России. Знаете, почему? Потому что есть шанс, что я тут умру, и меня тут похоронят». За многие годы жизни в США я неоднократно встречал рус­ских людей, волею судеб оказавшихся на чужби­не, которые хотели бы почить именно в России. Вспоминается разговор на Аляске, в заснежен­ном доме Анны Смирновой-Марли, которую в 1918 году в возрасте одного года вывезла мать во Францию. Анна Марли -трубадур французско­го движения Сопротивления, героиня Франции, автор считающейся второй Марсельезой «Пес­ни партизан», мечтала поселиться в Кисловод­ске. Когда об этом узнали её знакомые в США и Франции, они стали живо отговаривать, стращая тем, что там рядом Чечня и её могут убить. На это она однозначно отвечала: «Убьют? Ну и что? Зато похоронят на Родине». Грустно говорить на эту тему, но она постоянно присутствует даже среди тех, кто говорит и пишет гадости о России, особенно среди русских эмигрантов последних 20-30 лет.

Не могу не вернуться к своим наблюдениям о том, что события, происходящие в моей жиз­ни, имеют какую-то удивительную последова­тельность, кажущуюся цепью закономерных со­впадений. И вот пример. После встречи с отцом Германом в Платине мы вернулись в Кисловодск, где вскоре нашим гостем в течение четырёх дней был отец Сергий, архимандрит и благочинный Адмиралтейского района г. Петербурга. Во вре­мя нашего рассказа о паломническом путеше­ствии в Платину он неожиданно говорит: «А я встречался с отцом Германом». Естественно, что мы попросили его рассказать об этой встрече. Ещё в 1990-х годах в бытность отца Сергия на восстановлении храма в Великих Луках к нему пожаловала делегация из США, которая при­ехала на Псковщину поклониться местам, где когда-то родился и вырос Патриарх Московский и всея Руси Тихон. Отец Герман оказался гостем отца Сергия и на званом обеде. Я немедленно передал приветствие платиновскому игумену че­рез отца Паисия и получил ответе приветствием, адресованным архимандриту Сергию. Произо­шла ещё одна, хотя и виртуальная, встреча двух дорогих нам людей, участником которой стала моя семья.

И вновь я задаю себе вопрос: «Кто вы, отец Герман? Обычный человек? Или человек, кото­рый призван передать нам духовную эстафету от святого Иоанна Шанхайского и просветителя отца Серафима?» Набравшись христианского терпения, я продолжаю искать ответ.

Александр Портнягин, профессор, США

1.Иеромонах Дамаскин. Отец Серафим (Роуз). Жизнь и труды. - Изд-ство Сретенского монастыря, 2009.

2. Там же.

3. Там же.

4. о. Герман (Подмошенский). Цена Святости: Воспоминания о Свт. Иоанне Шанхайском. - М.: Издательский дом «Русский
паломник. Валаамское Общество Америки», 2010.

5. Иеромонах Дамаскин. Отец Серафим (Роуз). Жизнь и труды. - Изд-ство Сретенского монастыря, 2009.

6. Там же.

7. о. Герман (Подмошенский). Цена Святости: Воспоминания о Свт. Иоанне Шанхайском. - М.: Издательский дом «Русский
паломник. Валаамское Общество Америки», 2010.

8. Виктор Петров. Завершение цикла: Повесть. - Лос-Анджелес: Родные дали, 1975.

9. Там же.

Перейти к содержанию номера