22 апреля 2012 года более 65 000 молящихся собрались у храма Христа Спасителя. И вовсе не только потому, что призыв генерала обязывает солдата к непременному исполнению, а ещё и по зову сердца, которое так живо и пламенно отзывается на всякое Божье дело. Православный человек, даже в недугах и боли и даже встав на колени перед Господом Богом, должен быть прям и избегать согбенного положения. Как в старорусской армии Суворова: перед кем хитрить, не перед Богом же! И если перед незнакомцем даже и верующий позволяет сам себе «вильнуть», и, как сказал великий русский поэт: «Если тронуть страсти в человеке, то, конечно, правды не найдёшь», то на молебен собирались задолго и совсем с иными чувствами. Вот по Иоанну Златоусту – именно сердце, это чувствилище руководит всем телом, говорит, подсказывает и предсказывает ему. И если благая весть доходит до нас напрямую, то бес действует тайно, как тать, действует прикровенно, а иногда и прямо – через кровопролитие, негодование, склоку. Действует при этом через слабейшего. Вот «слабейших» и выставляют в нынешние времена, подставляют «под удар». Нет числа обдуманным комбинациям, попыткам дискредитировать церковь православную – последнюю скрепу, которая удерживает сегодня народ. Подсылают одичавшую в хаосе нашего безумного времени молодёжь. Вводят в церковь, подводят к амвону. Нашёптывают – что и когда выкрикивать.

Я читал опубликованные дневники одного священника, которые он вынес из-под бомбёжки, с Великой Отечественной. Записаны они были тайно. В такую войну – открывается само небо, и вот он рассказывает, как, будучи в состоянии необыкновенного возбуждения, там, на фронте, видел воочию бесов, роящихся над кровью убитых, над разбитыми головами… Они «витали, подобно пчёлам». Необычайное волнение – признак приближения беса, это чувствовал, пожалуй, всякий.

Близости самого греха сопутствует всё возрастающее волнение и неудобство, неуют. Какой же покой испытал я на молебне, и это при великом стечении и множестве молящихся, особенно с выходом к народу патриарха! И если сердце спокойно, если послушен каждый член твой – одно это говорит о близости ангелов, тех, которых собрал молитвой народ. Сердце распахнуто, троеперстие, каждый палец несётся к чувствилищу, к сердцу, и яснеет мысль. А каждый верующий и все вместе, по нашей вере, как известно, мы – и есть тело Церкви. И тут уж не так важно, что грешны. Да, грешны. Но святая вода – она, бывает, течёт струёй и из поржавелого крана. И Благодати не теряет при этом.

Само явление этого общего молебна, этого огромного, как бы вдруг очнувшегося ото сна православного богатыря Ильи Муромца, шевельнувшего громадным телом, – вот оно и случилось незабываемо 22 апреля 2012 года, и об этом хочется рассказать. Со времён Смутного времени, с века хитрованки Марины Мнишек и Бориса Годунова, с пятнадцатого века – первый (надеюсь, не единственный теперь молебен)! А потому и явление этого молебна – само по себе явление настолько необычайное, незаурядное, что странно было бы и искать объяснения тому, кто сюда и о чём помолиться пришёл….

Было, правда, ещё стояние на реке Угре. Стояли. Только копья у русов торчмя да ржание коней. Монголам казалось, что стояли руссы молча, а воины молились. Позади была река, и каждый знал, что отступать некуда. Это невыгодное положение: сзади противника – река, радовало до дикого визга монгола. Но когда русский, православный, крещёный надел шелом и взялся за копьё, местоположение реки не имело уже никакого значения… Он уже пришёл, русский, он был здесь, он отстоял молебен…

А бес он хоть и бестелесен, но и ему несладко. Намутить бы, да и убежать, вот это – да. Это – то, чего и требует «князь духов поднебесных», а военные действия сами по себе предполагают и боль, и жуть. Иногда – и духовный подвиг. Где предполагается подвиг, там нет и не может быть беса. Они взмывают или их снимает Божья длань, как рой с вишни. И хоть в самом названии первого запуска этих «леди в масках» уже слышится и сам вызов подземных сил – людям веры. И, хотя была и вторая попытка, о которой не все знают – 29 апреля, в полдень пресечённая, – молебен победил, начал ту победу, которая уже даёт ростки духа. Послушайте, прочитайте слова патриарха, и как смешны покажутся все эти велеречивые, вальяжные гости, то и дело зазываемые (по графику, составленному заранее) на радиостанцию «Эхо Москвы» со своим «особым мнением». Посетители велеречивые или полные гнева «праведного», с голову кружащими обвинениями русскому православию – за гонорары от проданной русской же нефти. Послушаешь – и ничего не найдёшь, не услышишь, одно жужжание или хрюканье…

И все – за «Пусси Райт», и все – против «РПЦ». За эту аббревиатуру «РПЦ», написанную или вслух произнесённую, я уже предлагал бы известную статью. «РПЦ» – не «НАТО», как можно, например, мать назвать по «ФИО»? Глупость это и неграмотность. Но отчего же, почему не отключат эти станции вещания, почему «Народное радио» само должно изыскать средства, радио «Радонеж» тоже… Отчего такая ненависть, отчего настолько «особое» мнение, что приводит к праведному негодованию, ведь мы пока ещё не в оккупации? Откуда «корни» растут?

Ответы редки, и их необходимо отыскивать. Вот, например, в газете «КП» статья Татьяны Безруковой: «Лондон бросил миллионы на борьбу за права человека в России». «В 2011 году англичане потратили на «улучшение российской демократии» 1,25 миллионов фунтов стерлингов. Изрядная доля досталась секс-меньшинствам». А ведь народ – он слушает и мотает на ус: «голодает за права Удальцов», «сжимает кулаки за правое дело – против латифундистов России», ругает «ожиревшую», по его словам, Церковь. И это тот чудак, который в первом же романе прославил содомию! В прошлом «писатель», написавший наискучнейший роман про наркоманов, про слияние «блек энд уайт», т.е. про настоящую свободу, «которая лучше несвободы…», а теперь претендующий на место не менее чем президента. «Эх, гады, такую революцию погубили», – заявляет он всё с того же «Эха…».

Вот она и «война», на духовном, на высшем уровне. И война – против России, и опять проплаченная, так она и начиналась всегда, и в сентябре 1939 года – от сговора Ротшильдов с Гитлером и в Грозном, по списанным фальшивым «авизо» при Ельцине–Гайдаре, когда фурами грузили деньги… А русский фронтовик искал в эти годы хотя бы окурочек… И жертв, быть может, будет не меньше: дело-то духовное, сатана бьётся с Богом: «А поле битвы – сердце человеческое».

Но – беда-горе ведь и в том ещё, что русский мужик, он не сразу пускается в дело, он оружие ладит, «долго-долго запрягает» – и эта поговорка о русских, она прижилась, конечно, не зря. И сдаётся мне, что и «Эхо» скоро надолго уйдёт гулять по ущельям или улетит уж и вовсе на «свободу», свободнее которой не бывает… Потому что как же гнить нам после молитвы у пояса Богородицы, после соборной молитвы 22 апреля, после возвращения в Новодевичий Иверской, да ещё и самим президентом, наконец, после такого парада Победы, что теперь – только вверх, к звёздам!

А как привыкла вся эта шатия, до амвона доползшая на брюхе, к успехам, как она надеялась на продолжение бесконечное «толерантности». А что ж и не надеяться ей было, коли и на деле же и всегда, и в деревне – крестьянской (христианской) – особенно, не столько запрягали, гужи подтягивали мужики, сколько думку свою думали. И «додумали» – более пятидесяти тысяч расстрелянных по приказу Троцкого, по продразвёрстке, как пишет протоиерей Н. Ставров в книге «Неоконченная война» («Третья мировая»).

Дико представить, но так и повелось, и ведётся. И велось бы, если бы не слово патриарха на Фоминой, если бы не молебен.

Бывал я в Псковском монастыре, в Оптиной и скажу, что тяжелее работы, чем искренняя сердечная молитва, нет. «Собранный должен гореть». Это долгое терпение, очень напряжённое дело, и не всякому дано молитвенником стать: эту покорность и собранность видел я во многих монастырях. В пять утра, когда собираются в монастыре на молебен монахи, и на вечерне… Иногда приходила мысль: как выдуманы эти «челкаши и челкашки» и как велики и страшны шолоховские «Донские» рассказы, страшен «Тихий Дон», как предупреждение отхода от веры отцов, где казак упряжь свою проверяет с подёргиванием, с проверкой на прочность, внатяг – сбрую, супонь… И едет убивать родного брата! Это и впрямь было. И вернётся, если махнём рукой на «Пусси Райт», станем молчать, когда нападает иноверец, а то и свой – на патриарха. Ну и езда русская тоже известна, едва ли не самым русским писателем названа она «Птицей – Тройкой», да только не Чичикова ли опять везёт эта птица, как на крыльях, и не за  мёртвыми ли душами!

И ещё думалось: если не отмолим, как отмолили Россию при Михаиле Романове, грех великий ляжет на всех. Но разве такие тогда были пост и молитва? И уже ничто не оправдает кощунниц и кощунников, да и нас самих: не поздно ли мы хватились? Ни фунты стерлингов, ни пачки долларов, никакие запоздалые покаяния «бешеных вагин» не спасут, если поедет русский «посмотреть за веру». Ведь как ни корёжили, как ни ломали Русь, а генетически – все мы остались русскими, православными или ещё глубже – от чистоты архангельской поморов, от воинственности казаков, которые до Байкала дошли на лошадях да с одним ружьишком.

…Уже и начался молебен, а я всё думал, не мог отделаться от мысли: «И впрямь, не странное ли дело, ведь, казалось бы, и «враг»-то известен, и бесенят всех пересчитать можно по пальцам, и … Понятно, что для Церкви «враг» – дьявол. Человек же сам по себе не может быть ненавистен. Ненавистен может быть лишь грех, который всевается в него, в человека, часто – согласно с его волей. Но для СМИ, для других органов формирования общественного мнения верующие – отчего-то! – враги. И, если взять в руки едва ли не любую статью из «МК»-мешанины, сомнений не останется никаких. Враги у Церкви есть, и именно во плоти. Значит, враги есть и у меня. Воинствующие кощунники нынче в цене: они раздувают муху в слона… И вот незадача: на этот «антиклерикализм» как раз и купились многие, купились, поверив в своё «предназначение», саму доброту русскую почитая слабостью.

Слышал я тогда, в те подлые девяностые, когда за крупой постоять надо было и – два кило в руки пшена, сечки или кусок мыла «давали» – и те по талонам, за деньги, но «давали» и говорили: «Э-э, тут эвон что со страной сотворили, а храмы-то – оно что, оно подождёт… Их только и строить начали. Они ещё изнутри необихожены…Храмы подождут… Главное – выжить».

И вот это «выжить» обижало, раздражало, доставало как ножом до сердца: да что мы, крысы что ли, чтобы в своей стране «выживать»?

И вот оно, новое нашествие, уже не на желудки, на души. И патриарх Кирилл на Фоминой возносит вверх, молясь, скрещённые пасхальные свечи, только бы не поздно, только бы не опоздать.

Молебен, потому что не выдерживают души, потому что долго запрягали, может быть, слишком долго. И этот единственный выход – взяться «помолясь» – этот выход, он оказался сегодня – начать действовать с молитвенного стояния – и вперёд, «дебет свести с затратами….». Так и сказал патриарх (и в его словах слышится то же: дотянули мы, миролюбцы…). Вот его слова: «Мы подверглись атаке гонителей, несоизмеримой с тем, что было раньше, но опасной тем, что сам факт кощунства предлагается рассматривать как законное проявление человеческой свободы, которая должна защищаться в современном обществе…».

И – единственным средством показать православному люду, миру своё единение в стоянии – своё несогласие с этим надутым принципом: «что хочу, то ворочу», с возгласами всех этих «подписантов» – на первых полосах, – подписантов против преподавания основ православия в школах. А сколько было крику против присутствия «кормчих-батюшек» в армейских частях, прямо по Хрущёву: «Юра в космос летал, нигде Бога не видел». Против самой глупости обывателя крепостной стеной и стал этот молебен.

«Не думайте, что война закончена сегодня. Именно сегодня она только и началась», – сказал мне шёпотом похожий на монаха, стоявший рядом со мной, в праздничном пасхальном облачении. И добавил: «Эх, вот бы с того крана или с нашего собора посмотреть, вот было бы зрелище! Или с колокольни. Силища какая в нас, а мы все «Евросоюзов» наслушались, а там одни протестанты…» – «На кого посмотреть?» – не понял я сначала. – «Да на нас-то на всех. Сверху вот посмотреть, поди ж ты, экая покажется силища!»… «Ты из Костромы, что ли?» – спросил я, судя по говору. – «Да, оттуда, к брату приехал, и вот на молебен Царица Небесная привела!». И почему-то захотелось обнять этого монаха. И нам, и ему, и, наверное, всем было ясно, что причина молебна – конечно же, вовсе не феминистки, не суфражистки-революционерки, которых и нашлось-то из всех возможных пожелавших сладкого канадского житья кощунниц – всего-то три с прилепленным к ним поводком, как сворке на охоте дают, когда травят лесного зверя. А ясно, казалось, всем, что выходит народ из той тени, в которой пребывал, потерял терпение от «ужимок и прыжков», от заморских петрушек в буклях, как при Бироне. И как ни странно это: заигрывание высоких чиновников, даже поощрение той неучтивости к русской церкви по сравнению с другими конфессиями. С мыслью, что «свои потерпят». Или то обстоятельство, что можно издавать всякую пакость под видом литературы десятками тысяч, заранее зная, что не раскупят и сотой части, и даже ставить по этой канве фильмы. Но мы, мы сами знаем наших жён, матерей, совсем другими – не «русскими красавицами» Ерофеева. И в церковь чаще всего нашего брата, мужа приводит женщина: бабушка, мать, жена или сестра. Но, верно, всегда есть «враг», нашёптывающий нацелить на наше небо ПРО. Есть и те, кто остаётся за ширмой происходящего, за кадром, – кто объединял и ПРО-платил, и удобно спрятал объектив, чтобы снять и растиражировать на весь мир танцульки на амвоне или первую взлетевшую ракету ПРО и считать, считать с радостным придыхом фунты стерлингов, наверно, есть и такие, и их немало.

Дело это – дело терпения и молчания – давнее, застарелое, залубенелое, как кровь на бинтах раненого. Но не молчанием ли, не теплохладностью ли отдавали мы и Сына Человеческого? И эти продолжающиеся «прикольные» музеи – с петушиным наскоком их организаторов на Церковь – не бойчее ли сегодня, чем при Хрущёве? Но вспомним того же «верующего» ЕБН, который в фильме Рязанова, хроникальном, деланом, давнем, году в 1996-м, что ли, – он, верующий Ельцин, вдруг взял да и разговелся в субботу, до Светлого Воскресения, пасхальным куличом прямо под камеру. Вот как мы веруем! Понятно, что  «разговеться», так сказать, нельзя, если бы сам режиссёр понимал то, что он делает, никто бы и не знал, почему так легко и так доступно кощунство... И Ханука в Кремле с «бардами» одного «своего» толка, и выступления «смехачей»… Или – шутники, которые гвоздику вставили в табурет и как ладанку показывали на всю страну, попросту нарочно улыбались над нами или обезьянничали? Но это было при «борце с привилегиями». Похоже, что и тогда не вырезали этого «разговения» не по незнанию. Показали всем, всей стране. А восьмого мая 2012 года президент Путин вставил в ризницу из запасников музеев икону нашей славной Иверской Божьей Матери – предвестницу русских побед, внёс её в Новодевичий монастырь!

Да будет сегодня – всё по-другому. И не только потому, что чудотворную Иверскую перевезли и поставили в иконостас.

Ответ, достойный «вливаниям» фунтов стерлингов из Лондона. Но ведь там же, в Лондоне, остаётся и Самодуров, отправленный туда, а не в Иркутск, не в Черемхово… Не в пензенские же или пермские лагеря отправлен он с подельниками, не туда, где «парились» и страдали за то, чтоб Русь в себя пришла (Бородин Л.И. или Осипов Н.А., а ныне – ныне опять под судом Душенов, и я вынужден вновь слушать в Интернете его интервью: за что же всё-таки его посадили с реальным сроком, а «Пусси Райт» не посадят…). И эти «Райт», и прочее – не «новые средства борьбы с Русской православной церковью», вовсе нет. И хочется спросить: не слишком ли длинные (аж из Лондона) тянутся хвосты? Или – некому их прижать, эти длинные хвосты, или мы «хвостатых» не знаем? Какие же необходимы нам сегодня итоги – вслед за молебном? Дело в том, что болезнь воюющих на Церковь и Христа давно переросла в болезнь хроническую, загнившую. Тут хирург, пожалуй, необходим…

На воле до сих пор и некто Тер-Оганесян, рубивший в Манеже иконы в незапамятном 92-м и предлагавший того же другим «всего-то за пятьдесят рублей». На воле и М. Гельман, и О. Кулик, резавший публично на части свинью с надписью «Россия» на том месте, где сегодня храм Христа, и все те, коим несть числа, – они и сегодня безнаказанны. Их «легион» – по слову Евангельскому, вырвавшийся из самого «нутра» того бесноватого, который жил, гремя цепями в местах безлюдных и безводных, не давая пройти мимо ни одному путнику и нападая на них вражьим наветом. Помолимся! Христос Воскресе! Воистину Воскресе Христос!

* * *

Христос исцелил и его…. Но ведь нужно же и осознание болезни, но не только, а и стремление от неё избавиться, нужны поиски. Вот к этому поиску исцеления душ заблудших и призывал патриарх. А всеми ли он был услышан? Да полно, все ли бесы в образе свиней кинулись в море, кинулись и утонули? Да вот же видим: их много, и много видим, и не только в «Пусси» они «бабками вкладываются», видим и знаем – вовсе нет, и не только! Они остались на берегу, и их множество! А бесноватый по-прежнему всё ещё цепями гремит и пугает прохожих…

В правилах работы внутренних войск записано, что самым эффективным средством прекращения стихийных митингов (которые не бывают стихийными) является переключение внимания толпы и нейтрализация лидеров… Но устроителей кощунственных представлений – на амвоне, в храмах, – их не только не «нейтрализуют», их фамилии, и это обсуждалось всерьёз, желали скрывать, платили, чтобы даже не предавать огласке! Их, верно, нельзя считать «лидерами» и «переключать внимание». Под предлогом боязни за их жизнь. Резонно.

И вот сегодня, 22 апреля, в праздник победы над фашистом, в день Антипасхи, на Фоминой неделе. В день, когда апостол не поверил Воскресению Христову, не поверил уверениям апостолов. Фома – требовавший вложить персты свои в рёбра Бога. И всезнающий Сын Божий, оставивший язвы от ударов и уколов, дал Фоме возможность дотронуться. «Христос мой и Бог мой!» – воскликнул тогда Фома, но не кажется ли и нам, что мы, требующие от Бога всё больших, удивительных чудес, в большинстве своём стали подобны Фоме. Маловерие есть бессилие. Бессилие стали принимать за слабость. Вот где корни кощунств, против которых мы и вышли на молебен.

Савл, ослеплённый, раздавленный, униженный – и он повторяет слова Фомы, а как обстоит дело сегодня? Многих ли убеждает и сегодня схождение Благодатного огня, многочисленные исцеления у могилы Матронушки?.. Не повторяется ли история наёмников: «Возьмём точило и убьём Его, ибо это Сын Хозяина….». И даже хуже того, фарисейское, чтобы уйти от Истины: «Убьём и Его, и исцелённого им Лазаря четверодневного»… Странно видеть хирурга, который является к больному не на первые признаки нездоровья, а на признаки «антонова огня». Радостно, конечно, что врач всё-таки пришёл, но не с запозданием ли и не тяжелее ли от этого станет протекать болезнь? Войно-Ясенецкий не ждал чудес, а, перекрестясь, делал первый надрез под иконкой, которую укреплял над операционным столом… Потом – второй надрез. И нигде в его трудах по «Гнойной хирургии», удостоенных Сталинской премии, не сказано, что лучшее лекарство при гнойных осложнениях – это ждать до последнего… Но ведь ждали. И Церковь ждала. В советские годы, клеймённые шизоидным Хрущёвым, верующих было – крупицы, но как они верили! Сегодня в храм Первопрестольной приходит танцевать горсть суфражисток, и их при этом – не тронь, потом что Европа не велит. Фарисеи и Саддукеи – и те тоже желали добра своему народу, опасались жёсткого нажима римских функционеров: пусть лучше пострадает один смутьян, «кровь его на нас и на детях наших!»

…Для того чтобы убедиться (в который раз) в вере народа русского и в вере православных «фундаменталистов»: более 10 камер с «подъёмных кранов-кронштейнов» – в основном иностранцы, снимали на «цифру» и плёнку более чем 65-тысячное число собравшихся молящихся и 14 тысяч их охраняющих, во избежание провокаций – 14 тысяч полицейских! Ведь было время на Руси, когда и цари, и великие князья гуляли по Питеру и Москве и совсем без охраны. Камеры снимали на «цифру», и хоть «цифра» – такая штука, которой можно доказать что угодно, и даже обратное свершившемуся явлению… А посему, облачись патриарх в рязанские бахилы или лапти, подвязав епитрахиль опояской лыковой, – нападки-то всё равно не прекратились бы. А значит, дело, как я повторяю, запущено и, по существу, требует мер экстренных, радикальных.

«Церковь жиреет», – сказал борец с режимом, сам ставший литературным персонажем, «Эдичка», и – вот более 65 тысяч собравшихся огласили, что Церковь сегодня набрала не жир, а мышцы, упругое, послушное патриарху «тело Христово» должно работать. Идти во власть, идти, как ХДС и ХСС в той же Германии? Церковь должна идти с вервием – на неправду, ворочая столы меновщиков и банкиров, с лаской – в больницы, детские приюты и армию. И, когда о. Дмитрий Смирнов говорит нам очевидные вещи, сердце почему-то изумляется: отчего же эта истина не пришла мне в голову первому? И – никаких феминисток, суфражисток, чистая порода: без Каплан, Засулич и Землячек-Пластунов, Клар Цеткин, Либкнехтов… А ведь и их тоже пытались «образовать» (по-русски было бы правильнее и точнее – «образить»), придать невнятному тесто-пластилину (глина не выдерживает) образ Божий. Читали и объясняли Евангелие. Знала Евангелие и Каплан. Но как шутит М. Ардов: «Что ж в музее Ленина висит пальто простреляно, что ж ты глупая Каплан недовыполнила план…». В этой шутке – доля истины. В 1975 году в Ульяновске на Мемориале Ленина нам, в то время – пионерам, к тому же лучшим из пионеров, с гордостью показывали дневник В.И. Ленина. Дневник удивительный: две развёрнутые страницы – все заполнены одним почерком, и – только «отлично» по всем предметам, с четверкой по поведению (живой был мальчик, если при папе – инспекторе гимназий – четвёрка, а не пять с плюсом… и – лишь по «Закону Божию» – «три» («посредственно»). И вот как не подумать, как ни верти сегодня, а думается, что наверняка уж лучше было бы наоборот: все бы пусть тройки, а вот «Закон Божий» – вот тут на «отлично» бы. Разве нет? Вот вам, господа Сванидзе и прочие кулики, – вот вам и «клерикализация» с «секуляризацией», вот вам и старательно подписанные профессурой во главе с покойным Виталием Гинзбургом, обманутым на старости лет, как вспоминает А. Кураев, вот вам – и пасквильные письма с жалобой на клир… Ведь горел уже и Дон, и тысячами в один приём расстреливали в Крыму, в Херсонесе… Несколько дней вода плескала кровью. Около тридцати тысяч расстрелянных, в основном юнкеров, молодых офицеров… Колючей проволокой, за неимением вервий, обвязывали на плотах – молодые, в кожанках, революционерки, и спускали в море. Взрослые, видавшие виды «исполнители», помогавшие «тем ещё «пусси-райтам», седели на глазах друг друга, а первый же спустившийся в воду ныряльщик сошёл с ума. Гимназисточки знали своё дело туго… У них были, верно, основания отомстить… Не царю, самому Богу! И надежды были у них и крупные, крупные поддержки и вливания денежные. Не зря же Парвус, там же, в Германии, свёл счёты со всеми, кто лишь подал голос на долю в его нажитых на крови войны и революции счетах. Ведь это только сегодня стало известно, что тотчас после осквернения глупыми «пусть-стирайками» храма Христа Спасителя некие лица в образе людей – в определённом месте, в определённый день – должны были вручить авиабилеты в Канаду всей «гоп-компании». И одной даже успели выдать карточку на проезд по Канаде. Ну как тут остальным удержаться: отпляшешь канкан – и тебе такую под расписку… В самом названии «Пусси Райт» есть что-то непотребное, что-то от задуманного испражнения, причём одновременного, как у птиц – из клоаки… Но ведь это стало известно только сегодня. Почему? Почему есть люди, образованные люди, преподаватели истории, литературоведы, Жаринов Е., которым интересно намекать на некие бани для неких господ, там, под храмом, хоть храм, да ещё такого значения, закладывается намоленным и раз и навсегда принятым образом, и в основания с четырёх углов кладутся святыни. Потому что уцелеет только то, что покоится «на камне, а не на песке».

Но хотелось бы и о народе: все они собрались ради Бога и ради себя. И ещё – молиться о России. Крестным ходом пронесли поруганные краснодарские три иконы и распятие – поруганные такими же «феминистками» или феминистами, – прострелянные насквозь. Иконы Бого-родицы и крест из двадцатых годов… Какую психику и какое сердце нужно иметь, чтобы стрелять в распятие или иконы? Уму непостижимо.

…А 22 апреля народ божий прибывал и прибывал. Приходить начали ещё до 12 дня, а уж к 14 – яблоку некуда было упасть. И это – при перекрытых проездах – более 300 автобусов, в которых привезли молящихся по их собственной просьбе и за их средства. Что тут поделать, невелики сбережения у людей из нашей глубинки. Будь по мне – так я и впредь Волхонку перекрывал бы: молитесь на здоровье, так ведь нет, и тут строгий чиновник поставлен. Глядит и зевает. Страшно зевает, хоть и в комфортабельной представительского класса машине. Эх, вот тут-то бы и дать «вернисаж» Гельмана – и отца и сына – да добавить кого-нибудь от покровительствующих им во власти… Добавить О. Кулика в конуре… Кажется, дурь прошла бы у этих творцов и сотворцов и потворцев. По крайней мере на год-два и Самодуров отложил бы планы по отмщению за его «выставку» «Осторожно, религия». И ещё думалось: надо бы перекрыть ради православных, ради молящихся и переулки от Волхонки, и Гоголевский от автотранспорта: сколько молящихся не вместилось на площадь перед храмом именно по этой причине.

Но здесь – ничего этого не было, и всё же – «съезд молящихся» – вполне состоялся, да ещё и число его увеличить следует – всех собравшихся раз этак в сто (надо бы), ведь по условленной и договорённой молитве прихожан по всей стране, в каждом кафедральном соборе сколько же православного народа молилось? От Урала до Благовещенска!

Только одно и тревожило: а ведь можно было не дожидаться «Пусси Райт», всех этих выставок, разрешённых Максимом Козловым в храме Татьяны Великомученицы, издевательских пассажей Гельмана, Боннер, Самодурова, Косолапова и прочих (ох уж если даст Бог на Руси фамилию – не ототрёшься, уж точно – по Гоголю!). И не раз, и не в одной только Москве… Можно было бы и не дожидаться, когда с 16 на 17 апреля осквернят некие отморозки похабными росписями Успенский собор города Хабаровска… Не допускать по ТВ «однояйцевые» игры Познера со Сванидзе с арбитражем Урганта… Можно было, как говорят опытные охранники из «девятки», работать на опережение! Но вот на вековом рубеже собрал Господь: молись, Россия!

В день рождения Ульянова, борца с «великорусским шовинизмом», патриарх Кирилл сказал речь, обращённую к нам, православным, лучше которой не скажешь… Он просил всех молиться о России. Более же всего – удивляет, что война эта, с убийствами священников Русской православной церкви, убийствами, счёт которым – уже десятки, – война эта была замечена только после этого явного. Под объективы, с показом на весь мир этих… панк-девиц, имя которым на русском языке звучало бы так: «пусть стирают», и пусть стирали бы, хоть теперь где-нибудь на поселении, в местах не столь отдалённых… Это кажется довольно странным, что вот только теперь заметили войну «секуляризованных» и сытых, и с кем же войну? – С Церковью! А между тем многие, и я в том числе, уже неоднократно и давно писали, и в центральной печати – по своим нехитрым наблюдениям, в общем-то, и не требующим даже и пристального взгляда, – эта борьба, она идёт давно. Она и не прекращалась со времени «оттепели», той «оттепели», когда, как известно, на поверхность всплывает самое непотребное, и грязь и дерьмо. Оно становится незаметным, лишь когда хорошенько пригреет солнышком. Вот и «пригрело». Надо думать, что опять ненадолго…

Нечаевы, Верховенские и прочие «бесы» этого и не скрывали никогда, не скрывают и сегодня. Обострения болезни таких типов отмечены многими психиатрами. Небезызвестный Ломб-розо отмечал это явление так давно, что и не упомнить, в каком веке, когда ещё писали через «ять». Как бы странно это ни звучало, но и март семнадцатого тоже случился в «оттепель».

И тогда, как известно, так всплыли нечистоты, что до сего дня никак не прогреет. Нет такого солнца, не даёт Господь.

Способные в злобе своей и палец откусить, все они, эти верховенские, давно были предсказаны в «Дневниках» и романах Достоевского… Шуточно ли? Отнюдь. Не шуточно, а страшно, если вчитаться… А ведь и тогда начиналось с малого. Уговорили попа Гапона на провокацию, использовали… и повесили. Совсем по аналогии с Иудой, с евангельскими событиями. А может быть, всё-таки «шуточно»? Как вам покажется? Ведь нужно было Фёдору Михайловичу перестрадать, постоять под расстрелом с мешком из рогожи на голове… Или вот в сказке «До третьих петухов» тоже шутейно представлен «изящный чёрт» с бантом, допустили в храм Божий, и вот он уже надменно предложил самим монахам, выгнанным из монастыря с помощью Ивана-дурака, – предложил переписать святые образы – на «своих», на свой чертовский манер. А может быть, уже и хватит «доверяться волнам», как поётся в русской незабвенной песне? А то доживём, да и придётся любоваться на дикие образы бесов и чертей… Да ещё и молиться принудят совсем не тем образам. И уж совсем пустозвонным, французисто-наносным мне представился вопрос журналиста какой-то иностранной телекомпании, снимавшей молебен: «И вы молились? Вместе со всеми?» – «Да, конечно!»… Меня остановил, выделил изо всех по одному ему понятному признаку, выискал глазами иностранный журналист. Он с деланым сожалением посмотрел на меня и молвил: «Значит, вы тоже раб, как и они?». – «Конечно, совершенно верно. я раб Божий Василий… А вы чей раб?»… И – поразило сразу меня то, как демагогично, напыщенно, весь извернувшись, как шукшинский изящный чёрт с бантом, как-то раскрыляясь в плаще, как стриж, пытающийся прикинуться орлом, он мне ответил: «А я раб свободы!». И вот попробуй тут не рассмеяться, удержись, и вся группа неизвестной мне телестудии с чёрной звездой проводила меня молчаливым недоумением… Но все же мы – живые люди и знаем, как храбрился бедолага Вольтер до самой кончины... А расплата пришла, и жидковат оказался на расправу этот «гений». А ведь сама Екатерина его приглашала в Россию, дивилась уму-разуму, с королями обедал!

Вот так и собираться бы на каждой Фоминой. Во укрепление сил и духа. Бог поругаем не бывает. Вот отчего наше почти вековое молчание и ношение жёлтого ярма в один день предстало светлейшей победой на Пасхе Христовой.

Помню Хануки в Кремле, шансоны в кремлёвских залах, биеннале Домов Сахарова и воспевание кощунственных выставок. Но не только это помнит душа, не только выступления в Кремле Вилли Токарева и Жванецкого. Помнит она, как восемь тысяч протестующих православных людей выходили к башне Останкино против фильмов Скорсезе, эпатажного режиссёра, и никто тогда, ни одна телестанция не показала этого протеста. Таковы демократия и либерализм в «этой» стране… И вот я силюсь вспомнить и не помню ни одного Рождества Христова, в самый канун которого, в ночь, по ТВ не поставили бы какой-нибудь пасквильный фильм с кощунственными эпизодами или прямой мыслью сквозной через весь фильм о Господе нашем Иисусе Христе. И так ведётся со времён незапамятных, когда в каналы вцепились (приватизировали их) Гусинские, Березовские и прочие… Двадцать лет видеоиздевательств. Верно, показалось, мало. Безнаказанность, как видно, развращает. И вот – от «последнего искушения Христа», через винзаводы и центры самых различных толков – пришли в главный храм страны, надели маски с прорезями. Предварительно испытав эти маски в Санкт-Петербурге на памятниках Грибоедову и Пушкину, эти «мастыри» и «мастырки» со своими предводителями, верно, в благодарность за уворованный русский капитал… Канканом суфражисток решили отблагодарить и Церковь Христову, и «первых лиц».

Ясно, что вместо себя сии состоявшиеся дяди поставили глупых и чумазых: спляшите – и поедете в Канаду. Навсегда. И кто бы из «пусси – в – рай» (канадский) удержался, хотел бы я видеть. Ясно, что билетов было несколько штук. И за них пришлось драться. Но ведь такой же способ, или – почти такой, был уже предпринят и сработал. А сработал он, когда известные фамилии, взяв по три гражданства и «сваливая» из «этой» страны, оставляли за себя «чумазых» и поручали им управление СМИ. Уж они-то знали, что надо снимать, а что – вырезать… Мало того, они и сегодня «спонсируют» и ТЭФИ, и «Ники», и «Золотые маски»… К чему же тогда столько крику о том, что у нас светское «секулярное» (слово-то какое, как только покойного В. Гинзбурга не стошнило на этот эпитет)… Вот тебе и «мультикультурализм», вот тебе и «многоконфессиональность и цивилизованность», которая «толерантна». Ах, ты цивилизованно-европейски толерантен – так пройди мимо. А уж положить крест на плечи свои, обозначив троеперстное или двуперстное знамение, на плечи, на чело, – дело сугубо инди-виду-альное. Вот какова должна быть «цивилизованность и секулярность» (прости, Господи!), но зачем с маху, с прыжка, зачем же от пирожковой, от корыта – и тотчас же в облака, да ещё со свиными копытами, в маске и с пляской…

И вот думается сегодня: зачем же нам такие фильмы пытались навязать на великие православные праздники? И не просто ли это отследить было даже и тогда?

Хорошим, недвусмысленным фильмом не обидишь никогда ни православного, ни мусульманина. Ни буддиста, будь он хоть «дзен»… Тем более когда фильм – творчество (а это всегда чувствуется неоспоримо). Простой пример: фестиваль «Золотой витязь» под руководством Н. Бурляева. Пусть и призы – иногда номинальные. Не денежные, не сотни тысяч американских «зелёных». И вот я спрашиваю этих «бойцов с клерикализмом», спрашиваю опять: «Мы светское государство. Или нет? Светское, и закрепили в Конституции сами Шахрай с Ельциным?» Но светское государство не воюет со своим народом, во всяком случае – не должно воевать. Не должно провоцировать отрежессированными (да ещё и в храме!) беспорядками.

Вот где и когда необходимо искать и найти «манежные темы». Вот где корень выступлений и протестов. Государство, где спариваются в зоологических музеях свально, под камеру, а затем идут в Благовещенский храм «рассевать» порок…. – это государство не светское. Даже не охлократическое. Это вообще не государство. Это сцепление неких кланов. Вот почему речь патриарха Кирилла 22 апреля была так точна и грозно-правдива.

Но ТВ есть ТВ. Там точно знают, что есть «формат», а что таковым не является, и было бы наивно думать, что с молебном против зла зло и иссякнет. К примеру, никогда мне не забыть, как под прошлое Крещение Господне 2011 года, всего-то два месяца назад, включил я пораньше ящик, чтобы послушать патриарха Кирилла. Я всегда заслушивался его проповедью «Слово пастыря», которое несколько лет нам «выдавали» по полчаса и только по субботам. Удивляло меня: что же тогда, на «их» взгляд, «формат»? И вот всегда приходилось подниматься в единственный свой выходной раньше восьми. Хорошо ещё, что в субботу утром, а не во время службы церковной – в воскресенье. Особый дар слова патриарха, его рассудительность, всё, что я уже ждал и предвкушал, вдруг в один момент было разрушено. Какой-то похабный фильм с беззубым бомжом-царём и лысым сумасшедшим, постоянно визжавшим, – то ли шутом, то ли сумасшедшим опричником... И настроения «крещенского» как не бывало. «Так это же лунгинский «Царь», – не вдруг догадался я. Я смотрел кусок из этого фильма впервые. Особенно почему-то старался привлечь к себе внимание, «переиграть всех» некий лысый царедворец, в котором немудрено было узнать Охлобыстина. Выключить бы, да вот-вот должно бы кончиться. А время было уже и патриарху слово молвить на Крещение, не малый, двунадесятый праздник. И вот приходилось смотреть. Как экспрессивный не в меру, похожий на блатного из пятидесятых, послевоенных, приструнённого Жуковым одессита, с лысым черепом, как зад новорождённого, «канал» или «пытался проканать» за рецидивиста не без успеха. Истерический гиббоидный шизоид или эпилептоид, он и погиб тут же, так же нелепо, как и играл роль: чтобы показать в действии своё изобретение пыток – кинулся, наверняка зная, что деревянные механизмы растерзают его, выжмут, как гроздь винограда. Русскую дурь или отвагу – что он хотел показать, так и осталось неясным. Даже привыкшему будто ко всему Царю – П. Мамонову, а уж про зрителя – лучше умолчать.

Но – к делу, как это странно: по последним данным газеты «Метро» от 20 апреля, мы имеем вот какой расклад среди людей, благотворительность которых, как кажется, должна быть непременной. Цифры называть даже и не обязательно, только фамилии, зато какие: Алишер Усманов, Владимир Лисин, Алексей Мордашов, Владимир Потанин, Вагит Алекперов… Но где же помощь русской церкви, журналам? Напротив, то какой-то сумасшедший вбегает к судье с топором, а судья изучает дело, это странное дело «Пусси…». То – какой-то блогер грозит тому же судье через Интернет… Предупреждает, чтобы не трогали этих «мастырей» и «мастырок». Вот в далёкие прежние времена над Бироном или Бенкендорфом пошутить этак никто бы не посмел, а теперь… Отчего же такое благоволение «скромным» благовоспитанным курсисткам, поневоле, скорее всего, попавшим в главный кафедральный храм?

Недавно прочитал я в одной уважаемой газете о том, что и без того многие знают, – о Бильдербергском клубе. Задача клуба – смешать и упразднить народы. И религии, и прочее. Глобализаторы – дело известное, о них ещё русский учёный профессор А.А. Панарин предупреждал из далёкого Воронежа… Не послушали. И вот слова Давида Рокфеллера (который расположился недалеко от Моргана, тоже мультимиллиардера) – вот его слова, произнесённые 8 июня 1991 года в клубе, который он же и основал, и назвал его скромно и малопонятно простому обывателю – Бильдербергским.

Гессен, Германия. «Национальная верховная власть интеллектуальной элиты банкиров мира несомненно более предпочтительна, чем национальное самоопределение, практиковавшееся в прошлые столетия».

Как громко, не правда ли, на весь мир зазвенели сребреники «Пусси Райт» – после таких слов, поддержанных таким человеком?!

Там же: «В разные годы указанный клуб посещали (по приглашениям, надо думать): господа Чубайс, Явлинский…».

Благородная Европа Бонапарта конюшни предпочитала ставить исключительно в храмах, сдирали ризы с икон, обдирали даже позолоту с епитрахилей священников. А казаки в «бистро» Парижа, заняв эту столицу, заняв Францию, которую если с пристрастием, то никто до 1812 года – никто безжалостно не драл со времён викингов, ждали русских викингов, «варваров», и вот пришли – и платили деньги в лавках, даже за «Бордо», за французскую булку, а русский офицер знал язык – уж точно лучше французского простолюдина. Так кто же цивилизованнее и с каких пор? И вот он опять сегодня, тот же расчёт, – бонапартистский наскок: начать с храмов, вытерпят, тогда уж и что угодно, всё стерпят.

Проникновеннейшие слова патриарха, сказанные 22 апреля 2012 года, – это не только обращение к молящемуся народу, это и предупреждение…

Под покровом Богородицы – кто нам враг опаснее нас самих… Мы с Богом – и «ничтоже на ны…».

Василий Киляков

Перейти к содержанию номера