Каждый из Святых Отцов, приступающих к этой таинственной книге, непременно вносит свою лепту в её главный замысел: вместе с драмой мироразрушения вслед за Иоанном Богословом созерцаем ликование мирообновления. «Ей, гряди, Иисусе!» Да будет так со всеми теми, которые ожидают пришествия Господа, как ночные стражи ждут утра. Для нас особенно необходимы толкования о. Иоанна. На закате его жизни Господь «отверз ум к разумению Писания» почти современному нам святому-чудотворцу. В этом труде вдохновенный молитвенник предстаёт перед нами глубоким мыслителем, связавшим научные достижения человеческого разума с разгадкой тайн сотворения мира, в котором мы живём, и замысла Божия о нашем предназначении. Имеющим уши он пророчествует о том, что застанет Господь в момент Своего второго Пришествия, какими должны быть мы, чтобы «дожить до обещанной человечеству поры, когда благодатный Свет сделается достоянием человечества, если не всего, то по крайней мере той его части, которая не совсем утратила восприимчивости к духовному Свету Истины». «Конечно, без борьбы с тьмою нельзя воспринять свет благодати. Где же поле этой битвы, чтобы знать, куда стремиться на брань? Тому, кто ищет истины, надо уметь отличить истинное от ложного, пророка от лжепророка».

Главная опасность нашего времени – это смешение истины с неправдой. Имея уверения Самого небесного Архитектора, что никакие враждебные силы не поколеблют и не одолеют Церкви до последнего дня, ясным взором о. Иоанн видит возникновение из земли здания, противоположного истинному Христову строению – это Вавилон, или царство красного дракона, бога века сего, и учит искусству находить путь спасения среди пыли вавилонского строения. «Стократ лучше быть безымянным рабом в этом доме Его, чем именитым и славным строителем Вавилона, конец которого погибель и вечная мука в озере огненном и серном».

Сожалея о тех, кому «несносный шум житейского моря», отвлекая мысль о Царстве Небесном, не даёт подумать о будущем веке, он призывает нас к внутренней созерцательной способности, очищенной слезами покаяния». Великое счастье – обнять созерцательною верою блага будущего века. Становится тогда понятною цель земной жизни, причины претерпеваемой тесноты, от которой подчас захватывает дыхание, как у утопающего. Всё это легче переносится с терпением в надежде, что близок конец, который увенчает терпение и заставит забыть всё неприятное, и не только забыть, но и жалеть, что мало перенёс». Многие предпочтут эту блудницу истинной невесте Христовой – святой Соборной Апостольской Церкви, и из её чад отступит целая треть.

Великий проповедник покаяния, святой о. Иоанн Кронштадтский идёт с этой миссией к читателям, предупреждая православных о том, что и они, если оставят пути заповедей Божиих и воспримут начала, противоположные Истине, пойдут по пути еврейского народа, избранного некогда по заслугам народом Божиим.

Израиль отверг своего Избавителя, изменил ему не среди недостатка в посещении, а напротив, в переизбытке его. То было время, когда изучение Закона Божия сделалось общим достоянием через умножение школ, или синагог, где книжники трудились в изъяснении закона день и ночь. Разве и сейчас, как тогда, не расходятся изъяснения их с истиною потому, что «умственное развитие своё прилагали к такому делу, которое доступно младенцам по развитию, но чистым по сердцу». Старейшины иудейские были первыми нарушителями Закона Божия. Обличаемые светом Христова учения, они возненавидели Его самого и замышляли предать его Римскому правительству как народного возмутителя. Пришлось придавать своим личным счетам характер будто бы политической и патриотической необходимости. При укоренившемся понятии о наследственной от Авраама праведности проповедь о необходимости добродетели становилась непонятной и даже лишней. Довольные своим происхождением от друга Божия Авраама, они мечтали только о выгодах, какие они извлекут от славного воцарения Мессии Царя Иудейского.

Образованное сословие понимало, что учение Христово направлено к исправлению порочной жизни, но ещё менее, чем народ, расположено было следовать учению Мессии, возвещавшего Царство, которое не от мира сего, свободу от железного ига, только не римского, а греховного. «Могло ли обещание такой свободы исправить тех, которые полагали свободу в разнузданности сибаритских вожделений?». Фарисеи знать не знали никакого греховного ярма, признавая все поступки свои вдвойне праведными, как по священному происхождению от Авраама, так и по заявляемой ими на каждом шагу ревности в наружном соблюдении закона. Кроме этих заслуг они считались представителями богоизбранного народа, ревнителями его политической свободы, а потому святыми, достойными царства земного и небесного.

В последние дни Своей земной жизни Господь произнёс в иерусалимском храме великое обличительное слово слепым вождям, почивавшим на законе, но не исполнявшим его. «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры…» (Мф., 23:23). Книжники и фарисеи были не только примером беззаконной жизни, но и учителями порока. Они внушали неуважение к важнейшим заповедям Божиим ради уважения к заповедям суетной мудрости человеческой. «Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие». Они были полны хищения и неправды при благовидной внешней жизни. Ни суд, ни геенна нисколько не страшили их частично потому, что они не верили, а частично из-за того, что это представлялось в абстрактной отдалённой будущности. За то, что избранный Богом по заслугам предков Авраама, Исаака и Иакова народ преткнулся о наследственность этих заслуг, получаемых без личной собственной добродетели, преткнулся о предпочтение мессии политического перед Мессией, Царство которого не от мира сего, он лишается покровительства Божия, и в нём начинают разгораться страсти политические. Маска лицемерия внезапно спала сама собою. Синагога сознательно совершила богоубийство, навыкнув оному от самого дьявола, ибо служила ему с рабской покорностью вместо Бога. Мятеж против Бога заслуживал того, чтобы Бог оставил иудеев на произвол их собственных страстей. Это высшая мера наказания. Того же следует ожидать и при кончине века.

В последние века сатана начал искусно выбрасывать за борт из спасительного ковчега Церкви всех не сумевших противостать псевдоучительству лжепророков мира сего. И избранные будут подвержены великой опасности утратить навык побеждать утончённые хитрости лукавого. И в недрах Церкви меч слова Божия произведёт разделения, отделив разумных сердцем от тех, чьё сердце заглушено заботами и богатством, и от тех, кто отличается непостоянством: верует только тогда, когда всё хорошо.

Велико долготерпение Божие, но когда откладывание суда будет опасно для праведников, сохраняющихся неповреждёнными среди развращения современников, хотя и будет их очень немного, страшный суд Божий состоится неминуемо. И образом его поставлены Всемирный потоп и казнь пяти содомских городов. Потому так настойчиво напоминает Господь в послании семи Асийским церквам, что ненавидит дела николаитов, до изнеможения предававшихся разврату плоти.

О. Иоанн относит слова Откровения, обращённые к Ефесской церкви, к римско-католической церкви. Оскудение любви относит к печальной памяти инквизиции. Упадок нравов в предстоятелях связывает с идолопоклонством, т.е. язычеством. Их ревность заменилась ревностью к мирским целям. На место славы Божией ставилась слава Рима, и на место имени Божия – имя римского престола. И участь Эфеса, светильник которого был сдвинут, т.е. престол Ефесской митрополии перешёл в Константинополь, ожидает в конце времён и ветхий Рим, гибель которого совершится в один день, как сказано в Откровении. Впрочем, эта печальная участь не коснётся истинных христиан в Риме. «Услышал я, – говорит Иоанн, – иной голос с неба, говорящий: выйди от нее, народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах ее и не подвергнуться язвам ее» (Откр.,18:4).

Относимое к той или иной исторической церкви имеет приложение и ко всем последующим векам в истории вселенской Церкви, «ибо недостатки и достоинства перемежаются всюду». Может найтись во всякое время тут или там, на востоке или на западе, лицемерная религиозность, как в Лаодикии, или равнодушие к развратным сектам служения сатане, как в Пергаме, или равнодушие к обличению модной культуры, как в Фиатире, или совершенный индифферентизм к делам веры, как в Сардис.

Найдётся и достойная подражания ревность к проповеди слова Божия, как в Филадельфии, или терпения в гонениях за веру, как в Смирне. Под тяжким ярмом магометанства Восточная церковь не отступила от апостольского предания, передав его греко-российской церкви. Тогда как Запад неосторожно ступил на путь нововведений. Подобно николаитам, как поборникам духа, отвергшим брак, но допускавшим разврат ради умерщвления плоти, явился на Западе гильденбрандизм как безбрачие, будто бы необходимое для духовного служения.

Отсюда вышел и рационализм, отвергающий видимое, обрядовое, как бы плотское служение Богу и настаивающий только на том, что может быть принято исключительно одним умом без всякого участия чувства. С XVI века он стал основанием протестантства. «Наступит, вероятно, новая эра, когда протестантство, окончательно потеряв веру в Евангелие, займётся талмудом и найдёт в нём пищу для рационализма».

Время угасания веры в Святое Писание о. Иоанн относит к Лаодикийской церкви, проводит параллель с протестантской вообще и англиканской церковью, которая дальше лютеран ушла от истины в вопросе об Евхаристии. Полноту же отступления от Церкви, которая ускорит явление сына погибели, о. Иоанн связывает с глубинами сатанинскими, т.е. с развратом, сделавшимся достоянием тамплиеров, иезуитов и некоторых протестантских и раскольнических сект.

Первоначальное протестантское отступничество на Западе в XVI столетии имело причинами безбрачие, светскую власть папы и духовных владетелей, симонию, глубокий нравственный упадок папства в XIV и XV веках наряду со стремлением поставить его рядом с именем Божиим, из-за чего и пришлось сложить оружие перед отступниками.

Отступничество на востоке в XVII столетии в лице старообрядчества нашло почву в народной простоте и слепоте, которой воспользовались лжеучителя.

Во второй половине XVIII столетия самое большое место занимала церковь Галликанская – в откровении – Пергам. В Париже во время революции пострадало великое множество чтителей Бога Небесного и Христа Его, обезглавленных на гильотине за веру и верность.

Но язвой католической церкви были иезуиты, которые поощряли цареубийство, вероломство, ложь, воровство, самое преступное бесстыдство и невообразимое распутство с полным извращением природы. На смену им выступают франкмасоны и яростно преследуют христианство под видом общественного блага государств. Это Англия, Америка, Германия – рассадники франкмассонства, которые чувствуют в себе мессианское призвание вместе с иудейством овладеть миром, а затем уже передать его еврейскому лжемессии.

Греко-российскую церковь о. Иоанн соотносит с Фиатирской церковью, которая останется до конца право правящей слово Божественной истины и верной хранительницей апостольских преданий. Под именем апокалиптической Иезавели, которая в Фиатире учила рабов Божиих любодействовать и есть идоложертвенное, о. Иоанн понимал и иезуитов и модную культуру вообще, с которой перестали бороться предстоятели Церкви.

Русской церкви даруется свет Христов, чтобы внести его в держимые во власти дракона страны.

Обличение Сардийской церкви о том, что дела в ней мертвы и вера существует только по имени, о. Иоанн относит к западному христианству грядущих времён, когда упадок нравов в предстоятелях и преступное смешение политики с религией дойдут до крайнего предела. Но и в ней будут мученики-миссионеры.

Возвещаемое Господом Ангелу Филадель-фийской церкви относится по преимуществу к Восточной церкви грядущих времён. Из неё Евангелие проникнет в Китай, Японию, Индию, Персию, Африку, пройдёт массовое обращение иудеев ко Христу. Но если греко-российская церковь не сохранит до конца апостольского предания, то найдутся другие народы из обращённых от язычества и иудейства, которые восхитят истинное православие.

Возвещаемое Лаодикийской церкви относится к самым последним временам, когда вероотступничество под флагом внешнего христианства возобладает в христианских странах Запада, в Старом, а особенно в Новом Свете. Писание извращается до неузнаваемости. «Индифферентизм, гибельное равнодушие пастырей будут последним явлением церковной жизни при необычайном развитии их материальной обеспеченности. Наступит такое явление: церковь без благодати Святаго Духа, пастыри – пасущие сами себя, проповедь – звуки голоса». Как блуждающая комета стремится куда-то и сталкивается с другой, так и церковь блуждающая стремится к слиянию с другой блуждающей церковью – синагогой иудейской, ибо обе они, в лице предстоятелей отпавшие от истины, поклоняются золотому тельцу, т.е. блуждают во тьме подобно прототипу, лжеапостолу Иуде-предателю.

Церковь состояла и состоит под уловлением князя мира сего. Но для окончательного устроения своего духовного тела была и будет неодолима, переходя с места, где её истребляют и гонят, в другое. Когда же устроение предложенного состава Церкви совершится, тогда наступит конец царству князя мира сего и начало Царству славы Божией на земле. Эти рабы Божии, увидев мерзость запустения там, где не подобает, уйдут из мира. Отказавшись от признания самозванца, они предпочтут всей мирской прелести невзгоды тяжкой скитальческой жизни в непроходимых дебрях, горах и пропастях земных, лишь бы не лишиться царства, уготованного им от сложения мира.

Известно, что перед пришествием антихриста будут благовествовать пророки Илия и Енох. За ними, по словам о. Иоанна, последует третий – апостол Иоанн, которому предстоит предупредить верных и избранных о том, что тот, кто поклонится зверю и образу его и примет начертание на чело своё или на руку свою, тот будет пить вино ярости Божией. Его апостольская проповедь потребуется избранных ради, для восстановления утраченного смысла Христова учения, извращённого толкованиями рационалистов в среде христиан. Не останется ни одной Евангельской заповеди, которую, подобно как у талмудистов в отношении закона Моисеева, нельзя было бы отменить у протестантов то суживанием, то расширением значения её до неузнаваемости. Законники и сейчас вдаются в изысканный аллегорический смысл, не желая понимать Писание, как написано. И сегодняшние миссионеры любят широкий путь и удобства современного комфорта.

Любящее сердце пастыря о. Иоанна обещает всем любящим Бога и терпящим Его ради те радости, когда они увидят святой город Иерусалим «приготовленный, как невеста, украшенная для мужа своего» (Откр., 21:2). Из этих радостных откровений ясно, что наступят совершенно иные условия жизни и что прежние условия, нам известные по опыту, минуют безвозвратно. И они должны будут измениться для одних – к несравненно лучшему, для других – к несравненно худшему, чем теперь, ибо ныне время подвигов, а там воздаяний.

Монахиня Евфросиния (Мухамедзянова)

Перейти к содержанию номера