Как нами уже неоднократно подчёркивалось, одним из важнейших направлений крайне усилившейся в последние годы идейной экспансии католицизма на Восток является приобщение Русской православной церкви к коммерческому восприятию христианской миссии, при котором религия и бизнес настолько сливаются, что провести между ними чёткую грань оказывается уже невозможным. Если для Ватикана, представляющего собой крупнейшую финансово-политическую и разведывательную структуру, этот процесс является совершенно естественным, то для православия это означает полное извращение истинной системы ценностей. Между тем обучение католическому подходу к социальной деятельности идёт полным ходом, последним проявлением чего стал православно-католический «диалог», посвящённый проблеме создания «православного банкинга» и «христианских финансовых инструментов», призванных заложить основы «этичного бизнеса».

Однако все последние мероприятия Ватикана, направленные на «этизацию» бизнеса, свидетельствуют о том, что целью их является не нравственное воспитание деловой элиты, а религиозно-этическая легитимизация спекулятивной экономики, получающей некий сакральный ореол, обеспечивающий ей полное нравственное оправдание в глазах общества. Характерным примером этого является, как мы уже указывали, положение с Банком Ватикана (ИДР), чьи руководители продолжают пребывать под следствием, а 30 млн долларов, находящиеся на его счетах, до сих пор арестованы. По настоянию Евросоюза, потребовавшего от Ватикана до конца декабря 2010 г. создать орган, который контролировал бы все финансовые операции Св. престола, последний объявил о создании нового финансового регулятора для борьбы с отмыванием денег и финансированием терроризма и о своём намерении сделать более прозрачными операции ИДР. Однако понятно, что это чисто формальная акция, которая не может никоим образом изменить реальной банковской практики Ватикана. Зато действительные изменения не без влияния Св. престола происходят теперь в финансовой деятельности РПЦ.

В декабре 2010 г. финансовый советник главы ОВЦС Л. Севастьянов объявил о том, что в 2011 г. произойдёт полная перестройка всей церковной экономики. Суть этой перестройки заключается в переходе с финансирования благотворителями отдельных проектов к созданию собственной церковной финансовой системы. Как объяснил протодьякон Андрей Кураев, «Церковь должна отходить от громких разовых пожертвований, которые делаются в приступе благочестия. Церкви нужны стабильные деньги, не зависящие от политической ситуации». По словам Л. Севастьянова, «Церковь в каком-то смысле – попрошайка и находится в подчинённом положении. Однако ситуация будет меняться. Церковь, во-первых, станет иметь свои активы, для этого ей возвращают недвижимость. Во-вторых, Церковь будет работать на финансовом рынке».

В данном случае обращает на себя внимание не столько «новая» финансовая техника (об этом ниже), сколько изменение самого похода и оценки деятельности Церкви, что ярко проявилось и в самом языке, на котором говорит финансовый советник. Понимая Церковь не как сообщество верующих во Христа, а исключительно как институт и юридическое лицо, автор идеи допускает смещение понятий. Во-первых, церковное имущество, то есть храмы, церковные предметы и пр., здесь названо «активами», а «активы» – это экономический термин, означающий ресурсы, от которых компания ожидает экономической выгоды. И автор прямо даёт понять, что Церкви возвращается недвижимость исключительно для того, чтобы она получала от неё экономическую выгоду. Во-вторых, определяется фактически новая функция Церкви как института – «работать на финансовом рынке». И здесь главную опасность представляет не столько перестройка церковной экономики, сколько перестройка религиозного сознания в направлении его коммерциализации, делающая человека неспособным дать нравственную оценку современному бизнесу.

Основой «новой церковной экономики» призвано стать новое для Церкви учреждение – эндаумент-фонд. Эндаумент представляет собой благотворительный фонд для финансирования организаций образования, медицины, культуры, но отличающийся от обычной благотворительной организации тем, что, во-первых, имеет строго целевой характер деятельности (для поддержки какой-либо одной организации), а, во-вторых, нацеленность на получение дохода за счёт инвестирования средств. Эндаумент, таким образом, обеспечивает частичную независимость от разовых пожертвований и получение стабильного дохода и долговременного источника финансирования.

Впервые эндаументы возникли в США и использовались прежде всего для финансирования образовательных учреждений. Наиболее крупными эндаумент-фондами официально владеют крупнейшие западные университеты: Гарвардский, Йельский, Стэнфорда, Принстона, Массачусетский технологический университет. А самый известный эндаумент-фонд – Нобелевский (средства Альфреда Нобеля по его завещанию были вложены в надёжные ценные бумаги, с процентов от прибыли с которых учёные и получают премии). Одновременно широко распространилась и практика создания эндаумента для поддержки религиозных организаций и конкретного прихода. Ватикан также имеет свой эндаумент-фонд, который составляет около 770 млн долларов.

В России российские бизнесмены выступили с инициативой создания подобных фондов в 2006 г., и тогда же был принят соответствующий закон, который зафиксировал норму, по которой прибыль, полученная эндаументом, освобождается от налогообложения. Со следующего года стали создаваться эндаументы для финансирования российских вузов, первыми из которых стали Финансовая академия, МГИМО, ГУ ВШЭ, Московская школа управления Сколково, Высшая школа менеджмента СПГУ, и на сегодня в России их существует уже около 50.

Именно этот новый перспективный «инструмент» и был создан РПЦ на базе Благотворительного фонда имени святителя Григория Богослова. Последний был учреждён в августе 2009 г. бизнесменом В.С. Якуниным, одним из акционеров ОАО «ПРОТЕК», совместно с председателем ОВЦС, а исполнительным директором его является уже упомянутый Л. Севастьянов. Пока в числе партнёров фонда – компания ФБК, Bradley Foundation и др., но авторы «новой церковной экономики» рассчитывают на помощь «православных бизнесменов», и в первую очередь тех, кто входит в «золотую сотню» Forbes. Как заявил Л. Севастьянов, «наш опыт изучат, и если он будет успешен, то, как принято за рубежом, эндаументы будут у всех церковных подразделений, а в идеале – у каждого прихода. Пока – это наше ноу-хау».

Первые деньги фонда, внесённые В.С. Якуниным и составившие 50 млн долларов, были инвестированы в депозиты банка «Пересвет» и ряд ведущих госбанков, в результате чего фонд получил за год около 10% прибыли (5 млн долларов). Деньги фонда были вложены и в недвижимость, причём в первую очередь зарубежную: была куплена резиденция для митрополита Пражского, приобретено здание монастыря в Каире для Александрийской православной церкви. Средства были использованы также для обустройства комплекса зданий, где расположится недавно созданная Общецерковная аспирантура и докторантура, а также на увеличение зарплат сотрудников фонда, жилищную помощь для сотрудников Отдела внешних церковных связей. В этом нет ничего удивительного, так как изначально было заявлено, что доходы от инвестиций будут направлены на программы поддержки работы ОВЦС, Общецерковной аспирантуры, Московского синодального хора, проекта «Ростов Великий», различных культурных и образовательных программ. При этом что касается культурных программ, то речь идёт о концертах и выставках, большинство из которых планируется проводить за рубежом.

Подводя краткий итог, надо подчеркнуть, что, хотя «новая церковная экономика» только создаётся, уже очевидно, что она носит открыто элитарный характер, хотя и формируется в рамках общей широко распропагандированной программы становления «этичного бизнеса». Приобретаемые ею средства идут на финансовую поддержку не паствы и наиболее нуждающихся прихожан, а административного аппарата Церкви и структур, близких к ОВЦС. Если этот элитарный характер деятельности и новое модное название для института, нацеленного на получение прибыли, и являются сутью ноу-хау, то никакой новизны в этой экономике нет. Начинается очередной этап интенсивной «промывки мозгов», призванной оправдать исконную жажду наживы, которая, будучи приемлемой для homo cаtolicus, навязывается теперь в качестве нормы и православному человеку.

О.Н. Четверикова, к.и.н.

Перейти к содержанию номера