Во многом процесс мировой модернизации соответствует тому типу исторической эволюции, которую принято обозначать как становление капитализма, буржуазной формации, причём в её западных формах. Но всё же эти два понятия – «модернизация» и «капитализм» – совпадают не полностью. Во-первых, модернизация в незападных странах и регионах (например в Японии) привела к такому типу общества, который по многим чертам отличается от западного. Во-вторых, ряд стран осуществляют модернизацию на путях социализма ( прежде всего речь идёт о Китае). И хотя эта попытка характеризуется противоречивым результатам, всё же нет оснований не рассматривать социализм как альтернативный вариант модернизации. В этой связи возникают три вопроса, связанные с модернизацией в РФ: Куда идём? Какие ценности выдвигаем? Какие факторы используем для достижения целей модернизации? Развёрнутого ответа на эти вопросы нет. Нас отсылают к «обществу благоденствия» в США и других развитых стран. Попробуем разобраться на чужих примерах.

Модернизация – это совокупность экономических, социальных, культурных, политических перемен, происходящих в обществе в связи с процессом освоения научно-технических достижений. В широком смысле слова модернизация – это переход от традиционного общества к более современному. Традиционное общество в древности и Средневековье было основано на простом воспроизводстве, ремесленных технологиях, общинно-корпоративистских ценностях, почтении к авторитету и возрасту, ориентации на прошлое и его повторение. Оно являло собой как бы «самоподдерживающуюся неизменность». Конечно, и в нём имели место изменения, но они происходили по большей части спонтанно, не вытекая из сознательных целей людей. Современное постиндустриальное общество, наоборот, можно определить как «самоподдерживающуюся сознательную изменяемость». Человек в нём не только готов воспринимать постоянные сдвиги в технологии, стандартах потребления, правовых нормах и ценностных ориентациях, но способен инициировать эти изменения.

Модернизация захватывает все сферы общества – экономику, социальную жизнь, политику, право, культуру. Изменения в этих областях тесно связаны между собой и взаимодополняют друг друга. Например, быстрый экономический рост на основе технического прогресса предполагает соответствующее изменение культурных установок, реформы политических структур, законодательства. И наоборот, если, скажем, хозяйственные сдвиги не сопровождаются политической демократизацией, а введение новых законов противоречит сложившимся представлениям в обществе, то развитие наталкивается на препятствия, модернизация оказывается лишь частичной, неполной.

В России идёт дискуссия – частично явная, частично скрытая – между представителями двух позиций. Одна позиция заключается в том, что модернизация экономики является первичной по отношению к политическим и социальным переменам. Рассмотрим мысль Медведева о том, что демократия невозможна без определённых технических достижений. Здесь он озвучил позицию тех, кто полагает: сначала нужно провести технологическое перевооружение, а потом уже делать всё остальное. Понятия «модернизация» и «технологии» в этой системе координат в определённой степени уравниваются. А уже на основе достижений модернизации формируется политическая культура – например демократия. Вторая позиция исходит из того, что никакой технологический рывок, никакая модернизация невозможны без определённых преобразований в социокультурной и политической сферах. Однако эта дилемма не совсем корректна. Прежде всего наша модернизация носит догоняющий характер. Мы заимствуем технологии, причём не только материальные, но и социальные – структуру знания, правовые и политические учреждения. Поэтому для правильного ответа на вопрос о приоритетности социально-политического или технологического необходимо понять, что собой представляет наше современное общество. Сегодняшнее технологическое отставание РФ является драматическим, притом что технологическая составляющая – действительно базовая для модернизационного проекта. Способ организации труда, характер производственных отношений, несовершенство в этих сферах обществом осознаётся. Конечно, преодолевать отставание стремятся через модернизационное заимствование, которое касается не только технологий, но и включает социальные, в частности, менеджерские схемы. Также мы пытались заимствовать западную политическую систему с парламентом, президентом и так далее. Но насколько это работает? И если работает плохо, то что является тому причиной? Причина в том, что мы неправильно ставим диагноз. По существу, мы живём прошлыми советскими завоеваниями, а также мы переживаем масштабную десекуляризацию. Роль религии в современном мире – эта тема активно сегодня обсуждается не только в среде узких специалистов, но и в массмедиа. Исламские фундаменталисты, новые религиозные движения, тибетские монахи, «ползучая клерикализация» – вот лишь самый краткий перечень почти ежедневных сюжетов газетных публикаций и телепрограмм. Современным дискуссиям на эту тему явно не хватает, однако, прежде всего чёткого понимания того, что же такое секуляризация (и соответственно, что стоит за понятиями «десекуляризация» и «постсекулярный»). Недаром при знакомстве с многочисленными публикациями, затрагивающими проблему секуляризации, порою создаётся впечатление, что каждый трактует это понятие так, как это ему удобнее. В результате нередко бывает и так, что сначала предлагается какая-то явно надуманная, едва ли не карикатурная версия секуляризации, затем она торжественно опровергается, а в итоге и появляется «постсекулярный мир». Во избежание недоразумений сразу же обозначу свою собственную позицию. Я разделяю общее ощущение, что место и роль религии в мире изменились. Однако не так просто ответить на вопрос о том, в чём суть этих изменений и насколько они радикальны. Во всяком случае, никак нельзя, на мой взгляд, сводить дискуссии о роли религии в современном мире к той простой смене лозунгов, когда ещё совсем недавно безапелляционно констатировался факт «смерти религии» (или пытались определить точную дату этой смерти), а теперь столь же безапелляционно утверждается, что пришло время «реванша религий», и сообщается о безвременной кончине секуляризма. Скажем так, модернизация для отдельной личности сопровождается ситуацией неопределённости. И если уж пришло время для формирования религиозного самосознания, то здесь, на мой взгляд, надо руководствоваться традициями нашего православного верования, заветами святых угодников, коими богата была Русская земля. Однако посмотрите на состояние массового мировоззрения. Там широко представлены элементы, которые вроде бы были изжиты уже в эпоху Просвещения: гороскопы, астрология и прочие формы язычества.

Любая экономическая модель представляет собой в своём становлении преломление определённой мировоззренческой позиции, а вовсе не наоборот, как это преподносится приверженцами смитовской линии интерпретации общественных систем. Вульгарное понимание того, что рынок всё расставит по своим местам, дорого обходится нашему населению. Более 40% продуктов, продаваемых в Москве, являются фальсификатами. Чаще всего выявляются подделки растительного и сливочного масла, сгущённого молока, чая, кофе, минеральной воды, тушёнки, мёда и кондитерских изделий. Аналогичная вакханалия присутствует при продаже медицинских препаратов. Деидеологизация экономики России неизбежно ведёт к её космополитизации, что, в свою очередь, выливается в компрадоризацию. Поэтому национальная безопасность напрямую сопряжена с выдвижением идеологемы «национальной экономики».

Обеспечивающий цивилизационную устойчивость общественно ориентированный труд имеет, как правило, религиозную природу. Как тут не вспомнить Макса Вебера и его труд «Протестантская этика и развитие капитализма». Этическая традиция России предполагала коллективные формы трудовой деятельности. Труд воспринимался в качестве проявления государственного строительства. Нетрудовые люди оценивались в качестве антигосударственного элемента, и государственным делом считалось организовать их принуждение к труду. Общинность предопределялась не феодальными пережитками, а суровостью российской природы. Всякий уклоняющийся от труда угрожал бытию всего коллектива, пребывающего в состоянии перманентной борьбы за существование. На настоящее время труд (не только в России, но и в мире) десакрализован. Духовный тип «инвестора» окончательно вытеснен «кредитором». Перспектива качественного экономического подъёма мне видится в реанимации освящённых религиозной традицией форм хозяйственной деятельности. Пример такого рода представляет предложенная революцией Мэйдзи (характерно, что она называется именно революцией, а не реформой) синтоизация (синтоизм, от японского «синто»– «путь богов», традиционная японская религия) японской экономики.

Несёт ли модернизация с собой экономический и социальный прогресс? Равнозначны ли эти два понятия? В XX в. слово «прогресс» произносится многими с гораздо меньшим энтузиазмом, нежели в XIX столетии. Нередко это понятие вообще отрицается. И тому, конечно, есть причины. События нашего времени показали, что научно-технические открытия, новые технологии не только не предотвращают общественные конфликты или разрушительные войны, но нередко даже стимулируют их. Справедливые законы и демократические институты оказываются хрупкими. Революционные лозунги, грандиозные обещания процветания, равенства и свободы оборачиваются диктатурами худшего сорта. Контрасты в уровне жизни как внутри обществ, так и между различными народами существуют до сих пор.

Уже четверть века не утихает спор между так называемыми алармистами и оптимистами. Первые указывают на глобальные проблемы, на кризис бесконечного и бездумного индустриального роста, истощающего невосполнимые материальные ресурсы планеты, приводящего к деградации окружающей среды и человеческой природы. Если не остановить темпы роста, не ограничить человеческие потребности, говорят они, катастрофа неминуема. Оптимисты в ответ либо оспаривают анализ алармистов, либо считают, что опасность не так уж страшна и человечество с ней справится.

С исторической точки зрения нет оснований отрицать прогресс, который в конечном счёте принесла модернизация, несмотря на все издержки на этом пути, – грандиозный рост научного знания, новых технологий, информационных и социальных служб. Для большинства населения в развитых странах материальные проблемы практически решены. Но все эти достижения имеют свою оборотную сторону, особенно в сфере духовной. Культ потребительства приобрёл гипертрофированный характер. Официальная статистика свидетельствует, что свыше 40% американских семей тратят денег больше, чем зарабатывают. Утверждается, что в среднем каждый американец расходует 1,2 доллара на каждый заработанный доллар. Даже имея немалый доход, большая масса людей в модернизированных обществах обречена на каждодневный изматывающий нетворческий труд, на жизнь в «городах-спальнях» (куда приезжают только переночевать), на доступ лишь к эрзац-культуре (примитивные фильмы, детективы и пр.). Но о такой судьбе мечтают многие миллионы бедняков из стран мировой «периферии», которые далеко отстали от развитых обществ. Несколько веков мировой модернизации показали, что материальный, научно-технический прогресс намного обгоняет прогресс нравственный. А сейчас и экономический рост действительно начинает упираться в экологический тупик.

Однако модернизация создаёт открытое общество, где растут контакты между людьми, обратные связи между теми, кто принимает решения, и теми, кто выражает общественное мнение. Безусловно, решая одни проблемы, модернизация порождает другие, – но одновременно вырабатывается механизм решения последних. Например, столкнувшись с проблемой окружающей среды, научно-техническая революция переориентируется, переходит к созданию новых, более чистых технологий. Конечно, можно вообще отвергнуть прогресс науки и техники на том основании, что он поощряет ненужное потребление, приводит к появлению колоссальных средств разрушения и т.п. Но поступать так – значит отказать человеку в праве на поиск, на развитие знания.

Таким образом, ни прогресс, ни модернизация не есть нечто линейно восходящее. Приобретения неизбежно сопровождаются здесь потерями, движения вперёд – откатами назад.

Это, конечно, проблема для всех стран, но для России это вызов особенный. Россия – большая страна с огромной территорией, с огромными ресурсами и относительно небольшим населением. Поэтому вопрос конкурентоспособности нашей страны, нашей экономики, наших технологий – это вопрос не просто абстрактный, это вопрос конкретного выживания страны. Россия может быть только сильной. Она не может быть слабой. И дальше встаёт вопрос: за счёт чего Россия может быть сильной, конкурентоспособной? Очевидно – два пути. Это использование тех ресурсов, которые мы имеем. Это колоссальные ресурсы, которыми обладает наша страна. И второе направление – это технологии, высокие технологии, производство, добавленный продукт, который мы создаём на своей территории. Совершенно очевидно, что не стоит противопоставлять эти два ресурса. Они должны помогать друг другу развиваться. Природные ресурсы, использование их, получение максимального добавочного продукта, добавленной стоимости этих ресурсов само по себе генерирует колоссальное развитие технологий, инноваций и даёт динамику развития страны, с одной стороны. С другой стороны, основываться только на природной ренте, только на природных ресурсах невозможно, это тупиковый путь.

Попробуем сформулировать основные задачи модернизации для РФ.

1. Первое направление заключается в том, чтобы создать среду для развития конкуренции, среду для развития инновационного производства, для модернизации. Повышение эффективности государственного управления финансовыми и материальными ресурсами общества. Что касается создания среды для модернизации, для развития инноваций: это макроэкономика, это налоговая политика, требование к безопасности производства и продукции, это инфраструктура инноваций, это непосредственно финансовая поддержка, создание специальных институтов и, естественно, это подготовка кадров для модернизации, для инновации. Что сегодня может быть более актуально – это вопрос эффективности расходования тех ресурсов, которые направляются на эти цели. К примеру, на развитие науки в России расходуют достаточно большие ресурсы. Причём доля государства составляет порядка 80 % этих расходов, а по общему объёму расходов мы находимся на 8-м месте в мире. По количеству работающих в этой сфере мы находимся на 4-м месте в мире. А по количеству выхода инновационной продукции мы находимся в лучшем случае на 15-м месте. Это говорит о колоссальной неэффективности той машины, которая у нас сегодня существует по производству инноваций. Необходимо коренным образом изменить систему финансирования: не раздача денег по смете, а под заказ, под конкретный результат, под конкретное задание. В этой связи необходимо создать (а может, правильнее сказать воссоздать) систему стратегического планирования, которая должна включать: выбор приоритетов технико-экономического развития, инструменты и механизмы их реализации, институты и организации соответствующей деятельности, а также методы контроля за достижением необходимых результатов.

За последние годы созданы некоторые элементы этой системы – принята Концепция долгосрочного развития России до 2020 года, установившая приоритеты развития, соответствующие перспективным направлениям становления нового технологического уклада, действуют федеральные целевые программы, образованы институты развития. Однако в целом система не работает должным образом и допускает стратегические ошибки, вследствие чего Россия упускает возможности опережающего развития отечественных нано-, био-, атомных, авиа-, ракетно-космических, лазерных, клеточных, информационных и других технологий, входящих в ядро нового технологического уклада и конкурентоспособных в масштабах мирового рынка.

Для достройки системы стратегического планирования необходимо ввести нормы ответственности за достижение планируемых результатов и связать с ней инструменты макроэкономической политики. Решение первой задачи требует введения правовых норм экономической ответственности организаций, административной ответственности руководителей за выполнение установленных целевых показателей развития. Для этого необходимо принятие федерального закона «О стратегическом планировании» и придание упоминавшейся Концепции долгосрочного развития статуса планового документа, который нельзя будет не учитывать при планировании бюджета, денежной политики, принятии других управленческих решений, включая программу антикризисных мер. Это также предполагает формирование регулируемых государством контуров управления налогово-бюджетной, денежно-кредитной и валютной политики.

Если говорить о создании инфраструктуры, то известно, что за последние годы в России многое сделано в этом плане. Начиная от малых инновационных предприятий при вузах, заканчивая федеральными университетами, научно-исследовательскими федеральными университетами, где концентрируются и финансовые, и кадровые ресурсы, даётся большая свобода для выбора стандартов, структурируется сеть институтов. Созданы такие структуры, как специализированные корпорации, – Внешэкономбанк, Руснано и так далее, которые являются источниками финансирования, организаторами финансирования, в том числе в значительной степени инновационных проектов. Комиссия по модернизации при президенте приняла решение о создании инновационного центра Сколково. Это, конечно, не только та площадка, где будут производиться инновации, где будут собраны ресурсы, но это площадка для того, чтобы обкатать новые управленческие технологии, законодательные, нормативные, для того чтобы распространить это на всю страну.

Однако требует реструктуризации колоссальная сеть научно-исследовательских институтов, тысяч вузов с целью серьёзной систематизации, концентрации всех усилий, финансовых и научных ресурсов. Для осуществления модернизационного проекта следует ставить задачу создания научной инфраструктуры современного постиндустриального общества. Если государство не может обеспечить функционирование этих институтов – оно обречено. Поэтому масштабный проект создания российской «силиконовой долины» Сколково, на который запланировано использовать в течение 7 лет более 75 млрд рублей, не решит всех проблем модернизации. Модернизация, бывает, осуществляется сверху. Но, как бы то ни было, силиконовые долины и сколковские чудо-города должны быть венцом модернизационных усилий, а не их началом. Такие начала замыкаются в себе, становятся собственным концом. И одного Сколково явно недостаточно. Недаром в народе уже переводят Сколково как «Сколько вам»?

Большая роль в экономической модернизации принадлежит развитию глобальных коммуникаций. Главная роль Мировой паутины видится в подготовке основ для совместного диалога, координации, со-мыслия и со-действия, превращения мира паутины в экстрателесную нейронную сеть Земли для наполнения мировой культуры общим видением, обсуждением проблематичности перспектив. Это, конечно, весьма романтический образ будущего. Человек разумный – исторически сравнительно молодой вид, эволюционный потенциал которого не определён, сделал первый средообразующий шаг, создав города и технические инфраструктуры, породив несоответствие с развивающейся биосферой, потоками вещества, энергии, миграцией животных и др. Мы свидетели и участники второго шага – развития экстрасоматической (внетелесной) эволюции человека, обеспечения адаптации человечества внешними средствами, устройствами и путями для компенсации нарушений, внесённых в биосферу, и обеспечения сопряжённого развития цивилизации с эволюционирующей биосферой в долгосрочной перспективе¹.  Однако назначение глобальных коммуникаций определяется людьми и не гарантирует автоматически их содержания и смысла. Важно понять, предвидеть возможный путь (траекторию) развития и биосферы, и цивилизаций. Возможно, что развитие социальной формы движения материи опирается на те же механизмы, что и биологическая.

Несколько слов о современной технологической культуре. Нельзя не признать её мощь. Она сметает всё на своём пути: национальные культуры, границы, мораль. Обсуждение издержек глобализации только начинается, но уже сейчас можно утверждать, что и у неё должны быть определены ограничения. Для этого необходимо понять, имеет ли глобализация общечеловеческий смысл, в чём он, включает ли необходимость поддержки развития существующего разнообразия культур, народов, ландшафтов, видов и генов. Наука и религия дружно утверждают, что на Земле нет ничего лишнего и что наша Земля – малозаметная частичка во Вселенной.

Замечательные достижения цивилизации, немыслимые ранее удобства сделали нас своими заложниками. Наши привычки, городская культура предполагают всё большее усовершенствование внешней среды окружающего мира. Чтобы было ещё комфортнее, нам нужно всё больше энергии (как мы не стремимся её экономить), природных ресурсов и материалов. Появляющиеся идеологемы намекают, что людей на Земле многовато и выход из всех проблем – «золотой миллиард»: только так можно выполнить современные задачи. Естественно, к «золотому миллиарду» принадлежит население развитых стран. А для России с её сырьевым путём развития достаточно и 50–60 млн человек.

Вызывает тревогу переоценка роли денег в планах современного развития. Призрак царя Мидаса бродит по планете, прикосновением бизнеса превращает природу, страны, людей в золото. Но золото не бывает живым. Удивительная система LETS, придуманная в Манчестере, показала возможность безвалютных отношений граждан в коммунах, которая сохраняет до трети семейного бюджета и уменьшает всесилие государственной экономики. LETS – экономическая система, которая объединяет участников коммун при взаимных расчётах, не требует хождения денежных единиц, поэтому не облагается налогами. Ну чем не выход для депрессивных районов России, где свирепствует безработица вследствие отсутствия рабочих мест?! Эту систему вполне могут освоить предприниматели в глубинке, а авторитет и справедливый характер обмена могут придать православные монастыри.

«Образование – вот наше Правительство», – столетие назад написал Герберт Уэллс, заслуженно получивший титул фантаста и предвестника торжества человеческого потенциала. «В рай дубиной не загонишь», – утверждает русская пословица, используя негативное определение. «Можно привести лошадь к водопою, но нельзя заставить её пить», – напоминает английская поговорка. «Предупреждённый – вдвое сильнее», – свидетельствует восточная мудрость. Россия, следуя опыту мировой культуры, развивает образование граждан для обеспечения ими права на жизненную перспективу, получившее наименование «устойчивого (самоподдерживающегося) развития». Значение образования в том, что получившие его граждане, семьи, страны сами сделают выбор – примут решения, заблаговременно воспользуются океаном знаний. Демократия без образованных граждан оборачивается диктатурой. Поэтому развитие доступного для всего населения образования – это залог устойчивого развития страны. Образование – единственный универсальный носитель культуры, позволяющий осознанно и добровольно признать необходимость ограничения самих себя в средствах потребления.

2. Обеспечение экологической безопасности государства.

Предмет и механизмы кризисных явлений в биосфере – основной арене эволюции и жизни человечества – отправная точка в естественно-научном понимании проблемы. Для естественных наук экологические кризисы – это явления, свойственные биосфере.

Современный экологический кризис, по мнению видного учёного Н.Н. Баранского, – эволюционно значимые изменения в биосфере, превышающие адаптационные возможности человека и общества² Человек не может выпрыгнуть из Природы. В России к сформированной научной картине мира присоединяется особенность природного и культурного бытия.

а. Наибольшая площадь естественных малонарушенных экосистем и разнообразия видов.

б. Исторический опыт монокультурного уклада как следствие исторического развития и существования СССР.

в. Сохранившаяся ориентация общества на обретение научной картины мира (даже потребность в ней) и стремление получить образование, доверие к результатам экспериментов (модель «ядерной зимы»), несмотря на их спорность.

4. Опыт восприятия и следования сложным, идеологически и экономически привлекательным проектам: ГОЭЛРО, Транссиб, СМП, БАМ.

г. Опыт объединения представителей разных культур как в научной, так и в проектной, хозяйственной деятельности на базе русского языка и научных школ.

3. Совершенствование деятельности административных структур. Бюрократию во всём мире никто ещё не поборол, но все стараются сделать её максимально эффективной и создать среду, наиболее благоприятную для создания бизнеса, инноваций и модернизации. Решение этой проблемы, по сути, – это новые административные структуры и регламенты, правила проведения. В образовании, здравоохранении, в санитарном контроле, техническом регулировании и так далее.

К сожалению, в последние годы использовались нормы и правила, придуманные ещё в советский период времени. Они были хороши в тот период времени, но спустя 20 лет они являются колоссальным тормозом для развития технологий. И сегодня применяются европейские нормы, нормы коллег по Таможенному союзу, того же Казахстана, ревизируя свои нормы и правила, санитарные, строительные нормы, стандарты, регламенты. Этот процесс не может удовлетворять. Потому что, применяя нормы европейские и казахские, мы всё равно закладываем ситуацию, когда мы будем на шаг позади. Пользуясь чужим, мы будем всегда на шаг позади. Даже с современными нормами – они будут уже устаревшими, пока мы их адаптируем, пока внедрим. Поэтому здесь нужны новые, может быть, революционные решения. И решать правительство эти проблемы должно вместе с бизнесом. Нужна независимая экспертиза проектов, нужны специализированные институты, которые работали бы с инновационными решениями, инновационной продукцией, инновационными решениями в строительстве и инвестициях.

Величие замысла, мастерство исполнения, влияние на будущие поколения – вот что должно отличать программу России по модернизации. Подведём итог. К сожалению, современная модернизация в РФ – это унизительное копирование зарубежного антигуманного опыта. Создать что-то своё национальное возможно только на пути переосмысления собственного опыта поколений, на пути синтеза веры и науки.

В.А. АНТОНОВ, к.э.н., доктор экономики индустрии Германии,

профессор Государственного университета управления (г. Москва) 

1 Моисеев   Н.Н.   Современный   антропогенез   и   цивилизационные   разломы   (экологополитологический анализ). М., 1994. С. 7.

2 Материалы международного семинара «Приоритеты политики в области экологического образования» (Москва, 25–26 мая 1998, Центр экологической политики России)

Перейти к содержанию номера