«Господи, избави мя <…> окамененного нечувствия».

Православный молитвослов. Молитва 7-я а сон грядущим Свт. Иоанна Златоуста

2010-й год Учителя, за время которого степень реального унижения школы и учительства достигла промежуточного максимума, завершился педагогически неожиданно и даже нелепо. 27 декабря на совместном заседании Госсовета и Комиссии по реализации приоритетных национальных проектов и демографической политике оба первые лица государства в прямом эфире высказали противоположные взаимоисключающие позиции, касающиеся направлений национального воспитания. Процитируем обоих.

В. Путин. Конечно, нам должно быть стыдно за то, что сейчас происходит. Вы посмотрите, мы же все родом из недалёкого прошлого. Ведь в Советском Союзе не было таких проблем с межнациональными отношениями. Советской власти удалось создать обстановку межэтнического и межконфессионального мира. Не было таких проблем, где бы мы ни жили.

Мы с Дмитрием Анатольевичем родились и выросли в Ленинграде. Выросли. Я не помню, никогда не было, чтобы в Ленинграде были проявления какого-то национализма. Да и в Москве наверняка не было такого, в других частях Советского Союза ничего подобного не было.

Я недавно разговаривал с одним из своих товарищей. Он сейчас живёт и является гражданином одной из независимых республик.

Мы вместе учились в университете. Он вспоминал, как он оказался в русской деревне и там заболел, его как родного выхаживали. Ничего подобного не было из того, что мы сейчас наблюдаем в стране. Почему? Тому есть несколько причин. И первая заключается в том, что советской власти удалось создать некую субстанцию, которая оказалась над межнациональными и межконфессиональными отношениями. К сожалению, она была и носила идеологический характер. Это социалистическая идея. Даже придумали некую новую общность людей – советский народ. А у нас такого нет сегодня. Мы говорим: россияне, российский народ. Но это пока не то. Мы с вами не смогли найти эквивалента того, что было в Советском Союзе изобретено. И я думаю, что нам искать-то далеко ходить не нужно. Есть только одно, что может заменить то, что неплохо работало раньше, – это общероссийский патриотизм. Просто мы с вами не используем его, не развиваем эту мысль, а подчас даже стесняемся её. А здесь нечего стесняться, этим гордиться нужно. Нужно, чтобы каждый человек гордился своей страной и понимал, что от успеха всей страны зависит успех каждого и наоборот. Но для того, чтобы это понимание пришло, над этим мы все должны работать.

<…> Безусловно, ключевой задачей в этой всей работе являются совместные усилия по воспитанию наших граждан в духе уважения к своей стране с тем, чтобы каждый из нас, как я сказал в начале, гордился своим Отечеством и понимал, насколько важно для всех нас объединять свои усилия вне зависимости от религиозной либо национальной принадлежности, чтобы укреплять наше единое государство.

Д. Медведев. Только что Владимир Владимирович, выступая, вспомнил Советский Союз, который действительно нашёл свою схему достижения определённого результата межнационального мира. Возможно ли повторение того, что было сделано в советский период? Мы с вами все реальные люди, понимаем: нет, невозможно, потому что Советский Союз был государством, построенным на идеологии, и, скажем откровенно, очень жёстким государством. Россия – другая [страна], с этим связаны и наши дополнительные возможности, и наши проблемы. Если бы у нас были те возможности, которые были ещё 25 лет назад, скажем откровенно: руководство страны сейчас в этом зале эту тему бы не обсуждало, другие средства были бы применены где-то эффективно, а где-то нет. Судьба Советского Союза в этом смысле даёт самую лучшую пищу для размышлений.

Но нам действительно нужно вырабатывать новые подходы. И, несмотря на то, что мы иногда улыбались, когда говорили о новой советской общности, народе, на самом деле эта идея была абсолютно правильной. Другое дело, что такие конструкции, такие общности не на бумаге возникают и не по велению президентов или генеральных секретарей. Это результат многотрудной работы общества, десятилетней. Вспомним, что ещё 40 лет назад в Соединённых Штатах Америки представители разных рас и национальностей зачастую сидели на разных лавках, а сейчас это весьма толерантное общество. И нам не нужно стесняться учиться.

Скажу честно, за шесть лет мне впервые по-человечески было жалко присутствовавшего на этом заседании нашего министра образования, ибо ему придётся реализовывать разновекторные воспитательные установки наших руководителей. Ему ещё повезло, что его выступление прошло раньше, чем прозвучали процитированные позиции. Иначе бы ему совсем было невмоготу выбирать между просоветским патриотизмом и проамериканской толерантностью. Позиции впервые обозначены открыто, отчётливо и «без бумажки». Попробуем их сравнить, тем более что за последние полвека хорошо видны воспитательные результаты и советской интернационализации, и либеральной толерантизации. Мне легко анализировать это на собственном жизненном опыте, потому что первая половина моей жизни прошла в условиях советского патриотизма, основанного на интернациональной дружбе, а вторая – в условиях бесконечных разговоров и реализации всяческих целевых и комплексных программ формирования толерантных отношений. И обе половины в условиях школьной реальности.

Начнём с советского патриотизма и интернационализма.

В своей школьной юности мне посчастливилось быть председателем клуба интернациональной дружбы при городском Дворце пионеров и школьников. В моей памяти остались ярчайшие встречи со сверстниками из Болгарии, ГДР, Польши. Я даже чуть было не влюбился в болгарскую девочку. Тёплые встречи со школьниками Прибалтики, Грузии, Армении – это незабываемая реальность того времени. За эту работу в клубе меня наградили бесплатной путёвкой в лучший украинский пионерский лагерь ЦК комсомола Украины «Молодая гвардия», где я принимал участие в тематической смене лидеров клубов интернациональной дружбы.

За пять студенческих лет я испытал гостеприимство не знакомых мне ранее людей в Таллине, Тбилиси, Ереване, Тирасполе, Сухуми, Черкесске и Теберде. А уж совсем потрясающими были застолья в семьях корейцев и нивхов на Сахалине, лопарей в Коми и карелов у берегов Онеги. Неизменное гостеприимство, щедрость и открытость были привычной и незаметной нормой. Я уже молчу о том, что степень свободы передвижения была несравнимо более высокой по причине невысокой цены железнодорожных билетов и студенческих льгот, удешевлявших эти билеты вдвое. Поэтому возможность встречаться с людьми иных культур в условиях единой страны была фактически неограниченной. Об опасности пребывания в чужом регионе не могло быть и речи.

Уважительное отношение к культуре любого народа (пусть самого небольшого) закладывалось в литературе, кинематографе, эстраде.

Доброе человеческое отношение к людям другой национальности воспитывалось великими фильмами «В бой идут одни старики», «Отец солдата» и даже «Мимино» и «Джентльмены удачи» с добродушным Василием Алибабаевичем. Несколько поколений выросли на фильмах студий имени Александра Довженко, «Грузия-фильм», «Беларусьфильм», «Таллин-фильм». Литературный журнал «Дружба народов» имел огромный тираж, уступая разве что «Новому миру». Если сегодня среди народности нивхов (если они ещё, конечно, остались) появится новый писатель Владимир Санги или среди аварцев – новый поэт Расул Гамзатов, есть ли у них шанс состояться в литературном мире? Может ли сегодняшний начинающий эстрадный артист рассчитывать на многомиллионную известность Раймонда Паулса, Софии Ротару, Розы Рымбаевой или Муслима Магомаева? Конечно, нет.

Не было в то время школьника, который не знал бы, что означает аббревиатура «КИД». Не было школы, в которой такого клуба не было. Существовала продуманная отлаженная система интернационального воспитания, основанная на ценностях дружбы и взаимного уважения. Всесоюзная экспедиция «Моя родина – СССР» охватывала миллионы школьников, имевших возможность путешествовать по разным уголкам великой страны.

Что же такое межэтническая толерантность, о которой нам талдычат уже более 15 лет и на внедрение которой потрачены сотни миллионов государственных и ещё больше заморских денег? Каковы результаты реализации десятков государственных, национальных, региональных и прочих целевых программ формирования межэтнической и межконфессиональной толерантности?

Чаще всего иностранное слово «толерантность» отождествляют с русским словом «терпимость» и толкуют как терпимое отношение к иному, хотя изначально смысл слова был совсем другим. К изначальному смыслу мы вернёмся ниже, а пока зададим простой вопрос: что человеку приходится терпеть? Приятное и комфортное или плохое и раздражающее? Ответ очевиден. Приятное и хорошее терпеть не надо. Оно не вызывает отрицательного отношения. Терпеть приходится отрицательное, плохое. Терпеть приходится боль и неудобства. Терпеть приходится унижения и обиды. Сами словосочетания «межэтническая толерантность», «межконфессиональная толерантность» предполагают необходимость терпимого отношения к иным народам, к иным конфессиям, которые в отличие от моего народа и моей веры плохи, отрицательны. Иначе если они хороши и положительны, то терпимость к ним не нужна. Стало быть, для того чтобы формировать толерантное отношение к иной вере или народу, надо сначала сформировать отрицательное отношение к ним, чтобы было что терпеть. Похоже, это и культивируется и телевидением, и кинематографом, и литературой, и эстрадой.

Как-то мне довелось слышать лукавую фразу о том, что славянская душа необычайно толерантна, так как, дескать, терпеть умеет. Замечу, что терпение и терпимость – это не одно и то же. Терпение предполагает предел отрицательному, а терпимость – нет. Терпи, браток, идём на очередной виток! Человек готов проявлять терпение (быть терпеливым), если знает, что наступит предел тому, что надо перетерпеть. Проявление толерантности (быть терпимым) предела отрицательному не предполагает, поэтому множит его с неимоверной скоростью. Отрицательного (порока, греха, разврата) становится больше, оно становится изысканнее и отвратительнее. Но его надо терпеть или бесчувственно (толерантно) принимать, ибо оно имеет право существовать в гражданском обществе свободного выбора. А выбор-то только и остался между разными сортами размножившихся, усердно профилактируемых (или рекламируемых) пороков.

А теперь вернёмся к термину. Понятие «толерантность» не сегодня с неба упало. Термин введён в 1953 году английским иммунологом П. Медаваром для обозначения «терпимости» иммунной системы организма к пересаженным инородным тканям. Обычные школьные словари иностранных слов определяют толерантность как «снижение иммунных реакций организма» или как «иммунный паралич». И это понятие, замечу, возникло раньше СПИДа. В токсикологии и фармакологии термин «толерантность» обозначает снижение чувствительности к ядам и токсичным и фармацевтическим препаратам. Потом слово перекочевало в психологию. «Толерантность – это отсутствие или ослабление реагирования на некий неблагоприятный фактор в результате снижения чувствительности к его воздействию».

Акцентирую, толерантность – это снижение чувствительности, ослабление реагирования, это «окамененное нечувствие». Это своего рода духовный СПИД. Вы хотите, чтобы ваши дети были бесчувственны к неблагоприятным факторам? Вы хотите, чтобы они были безразличны к проявлению зла или порока? Если хотите, то формируйте толерантность.

За 15 лет пропаганды толерантности мы сформировали устойчивое большинство бесчувственных, равнодушных, безразличных молодых людей. А нам продолжают твердить: «Надо уважать выбор другого! Это его право выбирать то, что он хочет!» Вы можете уважать выбор зла и порока? Я нет! И не хочу, чтобы мои дети его уважали! Свобода заключается не в возможности выбора между добром и злом, а в освобождении от зла и порока. Свободен не тот, кто «свободно» выбрал путь порока, а свободен тот, кто выбрал путь освобождения от него.

Поэтому между двумя противоположными векторами, столь ясно очерченными нашими первыми лицами, я выбираю путь воспитания патриотизма и интернационализма, а не путь воспитания межэтнической толерантности. Первый путь умножает положительное, а второй формирует безразличие к отрицательному. Неужели это не очевидно после 15 лет насаждения этого «окамененного нечувствия»?..

Верю в то, что ежедневная вечерняя соборная искренняя молитва сотен тысяч людей в нашем Отечестве «Господи, избави мя всякого неведения и забвения, и малодушия, и окамененного нечувствия» будет сильнее всех вместе взятых программ по формированию толерантности.

P.S. Я даю себе отчёт в том, что меня будут упрекать в том, что смысл понятий меняется и что под словом «толерантность» сегодня принято понимать и уважение, и принятие. Как только это сочетается с терпимостью? Я понимаю и осознаю издержки и трудности советского опыта воспитания интернационализма и патриотизма. Эти издержки, безусловно, были.

Я просто сравниваю и взвешиваю, лично прожив две воспитательные эпохи. И результаты этого сравнивания не в пользу толерантности.

А пока что ясно одно. В вопросе национального воспитания школьников и молодёжи наступила эпоха полного отсутствия государственных ориентиров. И бедным замам по воспитательной работе хоть прочь беги.

Мне представляется, что если бы Николай Сванидзе в программе «Суд времени» на Пятом канале поставил в очередной передаче вопрос так – «Межнациональный мир строится на воспитании интернациональной дружбы или межэтнической толерантности?», то за Сергея Кургиняна, как обычно, проголосовали бы 95% зрителей страны.

P.P.S. И ещё один воспитательный итог ушедшего 2010 года. На сайте Высшей аттестационной комиссии за год появился лишь один (!) автореферат, посвящённый проблеме воспитания. И тот был посвящён созданию воспитательной системы в пожарном вузе. Боюсь, что с такой разновекторной воспитательной политикой в 2011 году воспитание как факт и как предмет исчезнет и из пожарных вузов.

И только межнациональные, межконфессиональные, межпоколенные и прочие междоусобные пожары будут напоминать о необходимости государственной реанимации стратегической сферы образования, ибо превращение образования в сферу потребительских услуг неизбежно вымывает из неё воспитательную составляющую.

…А добродушный азиат Василий Алибабаевич из «Джентльменов удачи» точно вызывал светлые человеческие чувства в отличие от полудебильного гастарбайтера Равшана – персонажа Галустяна из сериала «Наша Раша». А за три с половиной года эфира на этом пошлом сериале выросли тысячи подростков.

Андрей ОСТАПЕНКО,

доктор педагогических наук, заслуженный учитель Кубани

Перейти к содержанию номера