Фильм, несомненно, качественный, увлекательный, дорогой и кассовый, с набором современного голливудского инструментария: динамика (всё время все куда-то энергично идут), крупные кадры, звуковые эффекты, закрученная интрига с КГБ (специально для западного зрителя, не представляющего себе нашу страну без кагэбэшных каверз), наркотики, американизированный юмор, врывающийся даже в самые страшные сцены и «снимающий напряжение»), актеры с высоким рейтингом, неожиданно крупная роль последней женщины в жизни Высоцкого – нынешней Ксении Ярмольник (по фильму – Татьяны Ивлевой) и на ее фоне – микроскопически-одномоментное голосовое появление Марины Влади в телефонной трубке. И происходит это как раз в тот момент, когда Ивлева находится в номере у Высоцкого. Вроде как все понятно: в Узбекистане, куда Высоцкий выезжал в 1979 году на гастроли, Влади не было. Однако при желании можно было бы показать ее переживания в Париже и отснять соответствующий сюжет, поскольку её личность того стоит, не правда ли?

Но нет: тема французской жены Высоцкого – с вес комариного крыла, да еще и подана явно в стиле Хармса… Влади, чувствуя беду, по наитию звонит из Парижа в узбекскую гостиницу и искренне волнуется, а все мужчины – собирательные друзья Высоцкого смешно, по-чаплински, суетятся вокруг телефонного аппарата мелкими бесами и заговорщицки выдергивают друг у друга трубку, дабы не выдать тайну, что Высоцкий не один. Обыватель бы сказал – уели звезду: показали, что знаменитая французская актриса и жена поэта в одночасье затмилась какой-то девятнадцатилетней студенткой и стала ненужной.

Вместе с тем фильм смотрится на одном дыхании. В нем есть сильные сцены – клиническая смерть Высоцкого, поведение его друзей и возвращение поэта к жизни (потрясающий эпизод с такси и маленькими Никитой и Аркадием рядом с молодой Людмилой Абрамовой).

В фильме мало песен. Можно сказать, их там почти нет. Это – задумка. Почему так вышло? Скорее всего, кинохроника реального Высоцкого умалила бы доминирующий по фильму образ поэта.

По-настоящему живой и простой Высоцкий вошел бы в концептуальный конфликт со своим нынешним двойником-полубогом.

Да, от нового образа поэта – именно такое античное впечатление, поскольку каждое суждение Высоцкого на экране – непререкаемо и истинно, а все движения – замедленны и где-то по-командорски, или по-шварцнегеровски терминаторны (вспомните его «Памятник»: «Командора шаги злы и гулки, / Я решил как во времени оном – / Не пройтись ли по плитам, звеня…»). Но мы, люди России, тоже воспринимаем поэта именно так – непререкаемо. Так что все тут нормально. Но всё равно жалко, что нет песен. Пусть сюжет крепко повязан с КГБ и прочими интригами, но тема-то – гастроли!... Полностью идет только одна песня на титрах.

Есть, впрочем, и другая тому причина - песни Высоцкого адекватно оцениваются все же только русскоязычной публикой, и на Западе прокат с многими песнями не был бы оценен по достоинству. Там предпочитают ту же динамику, Пронина, мишек, ушанки со звездами и наркотики, а не глубокие и содержательные песни.

Теперь об особенностях съемки и грима главного действующего лица. Актёр нигде не указан. Он как бы полностью растворился в Высоцком. Своим у исполнителя осталось только тело. Голова Высоцкого, его силиконовая маска – статичны, мускулы лица почти не двигаются, равно как и надбровные дуги. Почти один и тот же взгляд и в нем – одно выражение: напряженности, всезнания и горькой иронии, граничащей с сарказмом.

Скорее, это лицо-символ. А может, это своеобычная икона, на которой несколькими густыми мазками отражены главные состояния поэта на то время – мука, тревога и предчувствие смерти? Правда, об этом диссонансе вскоре забываешь, потому все равно представляешь перед собой живого Высоцкого и любуешься им.

А вот сцена на базаре, когда Высоцкий делает вид, что продает ковер, кажется не смешной, а натужной. На лице поэта – все то же напряжение, которое не покидает его весь фильм. Оттого и не смешно, а тревожно.

По озвучке. Нам сугубо дорог голос Высоцкого. Мы терпеть не можем, когда кто-то его копирует. Не может терпеть это и Никита Высоцкий, по его же собственным словам. И вот он сам озвучил отца. Это может не понравиться зрителям, понимающим тонкости. Никита – иная личность, а голос его неизбежно несет в себе печать другого человека. Тем не менее, дело сделано. И сделано неплохо. Гены есть гены.

Особое внимание привлекает ключевой монолог Высоцкого перед Татьяной, когда он говорит ей, как молится о том, чтобы всем его родным и близким было хорошо. Снято с душой, здорово и слушать без слёз невозможно. Лично я хотел услышать от Высоцкого именно это. Верю, что монолог – не выдумка, а истина. Это - одна из жемчужин сценария.

Кроме того – и это тоже крайне важно для меня как священника – в картине нет сексуальных сцен. Устроители фильма пошли на невозможное – ведь важнейшее условие кассовости современного кино – смак секса, геизма и непременное натуралистическое насилие.

Ну а наркотический препарат по фильму – лишь средство выжить, а никакая не самоцель.

Подведем итоги: Безруков – велик в своем актерском исполнении и человеческом смирении. Панин – неподражаем. Акиньшина – прекрасна, Смоляков – бесценное обретение для фильма, всех его западных зрителей и работников ФСБ, Ургант – Ургант.

Фильм – событие, достойное внимания. А оппонентам картины сердиться не нужно – точка зрения сына Поэта на родного отца имеет полное право на существование. В ней отражен один из аспектов личности дорогого всем нам человека. Только вот с Мариной вышла незадача. После просмотра именно по этой причине в душе остается некий осадок. Впрочем, причина этой сценарной жесткости понятна. Всем нам приходится рано или поздно платить за свои ошибки и причиненную кому-то боль. Звезда увела однажды Высоцкого из семьи, и расплата пришла ей впоследствии в виде Ксении. Она, эта плата, воплотилась сегодня и в фильме – в лице Татьяны Ивлевой.

Бог всем нам Судья.

Протоиерей

Михаил ХОДАНОВ,

член Союза писателей России,

секция критики

Источник изображения: www.liveinternet.ru