В 2008 г. в связи с так называемой «либерализацией» уголовного законодательства многие воспитательные колонии стали ликвидировать, прекратила своё существование и ардатовская. Особо сложных воспитанников перевели в другие колонии, остальных отпустили под административный надзор.

За бывшие монастырские стены привезли других заключенных – женщин. Это не подростки, пусть и имеющие негативный опыт, но всё-таки ещё дети от 14 до 18 лет, которые жизни-то не видели. Это были женщины-рецидивистки, отбывающие срок по второму, по третьему разу. Женщины от 20 до 75 лет с колоссальным тёмным прошлым: наркотики, убийства, тяжкие телесные повреждения. С изменением статуса колонии и её населения стал другим состав сотрудников, сама атмосфера.

Женщин стало много, поэтому неизбежно изменился подход священника к своей пастве, и отношение осужденных тоже изменилось. Если подростки воспринимали священника как такого «лоха», у которого можно что-то выпросить: шоколадку, конфету, может быть, сигаретку, – или удастся уговорить принести ацетоновую краску якобы покрасить батарею, то у женщин совершенно другой настрой.

Женщины-заключённые рассказывают священнику о семье, о прошлой жизни, о неудачах, которые их постигли, о тех, кто в этом виноват, кто «навёл на них порчу» и сломал им жизнь. Но есть и те, которые искренне приходят к вере. И если у подростков чаще всего посещение храма во время службы было поводом уйти от работ, то у женщин появляется потребность переосмыслить прошлую жизнь.

К вере тянется процентов 10 от общего числа заключенных. Это, кстати, общая статистика. Некоторые начинают осмысленно относиться к религии, к Богу. Я говорю, например: «Сейчас пост начинается. Понятно, что вам отдельный стол никто не будет готовить в столовой, а как вы будете его соблюдать?» – «Я решила бросить материться!», «А я не буду смотреть телевизор!», «А я не буду курить!», «А я буду читать акафисты!».

После беседы женщины подходят ко мне с вопросами и за благословением. Одна с горечью спросила:

– Почему Бог лишает меня Своей помощи, хотя я хожу в церковь, молюсь? А только выйду оттуда в отряд, как на меня таких собак спустят, что не знаешь, куда бежать.

– А потому и спускают, – отвечаю, – что на человека, идущего к Богу, ополчается дьявол и через людей старается досадить ему, отомстить. Надо говорить при этом: слава Тебе, Господи, что удостоил меня немного пострадать за Тебя! Достойна и худшего!

– Это правильно, – сказала другая. – Когда мне зачитывали приговор в суде, я вспомнила слова мамы – она у меня верующая – и сказала сама себе: что судья скажет, то пусть это будет приговор не судьи, а Бога. Мне дали 18 лет. И, представляете, у меня ни один мускул на лице не дрогнул. И до сих пор сижу без особых волнений, потому что знаю, это от Бога. А Он ничего случайного или вредного для меня не делает и не допускает.

Пожалуй, это самое важное – когда человек получает внутреннюю свободу через обретение духовного зрения. Этой свободы уже никто не сможет отнять у него, потому что она лежит вне этого земного, запутавшегося в грехах мира. Господь говорит: «И познайте истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32).

Протоиерей Михаил Резин